Гиб Аянфаль только рассеянно кивнул. Рука Хибы начинала постепенно нагреваться и вместе с тем волны потока понемногу задевали сознание неприятными всплесками. Юный асай не мог отвести взора от слепящего света, ощущая, что чувства его начинают спекаться в один общий ком под давлением напряжённых волн. Мысли спутались, а сияющий свет растворял в себе всё, что существовало вокруг, в том числе его самого. Гиб Аянфаль схватился руками за друга, чтобы удержаться от падения, забыв о принятом этикете. Хиба, кажется, что-то сказал ему, после чего сущее окончательно растворилось в ослепительной белизне.
Когда Гиб Аянфаль пришёл в себя, они были в саду одного из городских замков. Он лежал на траве под раскидистым пасочником, сквозь листву которого на него падали тёплые лучи Онсарры. Звезда уже успела миновать зенит, что означало, что он провёл во сне-забытьи довольно длительное время. Хиба сидел рядом, глядя на него со снисходительной горделивостью.
– Понравилось? – тут же спросил он и протянул Гиб Аянфалю гроздь рыжих пасочных ягод, – это тебе для подкрепления.
Юный асай ошеломлённо взглянул на него, беря ягоды.
– Никогда не видел ничего подобного! Но… Как мы тут оказались?
– Я тебя принёс. Маловато увидели, но ладно. Нужно было раньше выйти из крайней зоны потока, но когда вижу танцы распространителей так и хочется порой пойти кружиться с ними, вспомнить раннее время. Немного не учёл, что ты-то совсем новичок и тебя может крепко заглушить волнами. Потому сейчас немного отдохнём.
Хиба лёг на траву, заложив руку за голову. Глаза его чуть погасли. Гиб Аянфаль принялся за ягоды, обдумывая увиденное. Ему местный поток показался чудовищной силой. Страшно представить, что творится в волновых порталах, соединяющих воедино Кольцо Светил.
– Хиба, а почему ты сменил рабочую точку? – спросил он.
Хиба некоторое время лежал, задумчиво рассматривая видневшиеся даже на дневном небе кольца Четвертой и Шестой твердынь, после чего начал:
– Это долгая история. Первоначально я был доволен тем, что имею. У дела танцующего есть свои перспективы. Вообрази, каково быть мастером, контролирующим потоки от Светил? Это асайи, полностью освободившиеся от дел на твердынях, их уже не назовёшь танцующими. Сидя здесь, под лучами Онсарры, трудно даже представить их труд. К такому я бы мог стремиться. Однако подобные мечты закончились для меня на пятой сотне оборотов. После я стал только разочаровываться в своём пути.
Перво-наперво мне перестал нравиться сам мой вид. Танцующие выглядят очень изящно. Волосы их постоянно развеваются, улавливая волны, одежда лёгкая, чтобы не стеснять движений. Мне же всегда хотелось выглядеть более весомо, так что со временем мне стало неудобно в моём собственном пурном теле. Но главная причина, по которой я начал приходить к мысли о смене рабочей точки, вот какая: меня начала не устраивать одна существенная деталь – постоянная необходимость находиться в коллективном сознании с другими асайями. Даже для создания малого твердынного потока нужен сверхразум, состоящий из отдельных умов тысяч асайев. Конечно, есть танцующие, открывающие потоки в одиночку. Но это не тот масштаб, да делают они это только для того, чтобы показать красоту танца. Когда сливаешься с другими – забываешь себя, растворяешься в коллективном. А я только больше убеждался в том, что я – индивидуалист и хочу чего-то иного, что танец, сколь бы он ни увлекал меня, – не то, ради чего я сотворён. Я отчаянно возжелал чего-то более значимого и… опасного.
Третьим важным пунктом для меня стали размолвки с самыми близкими сотрудниками любого танцующего – техниками срединных волн. Не знаю, заметил ты это или ещё нет, но я, откровенно говоря, их недолюбливаю. И если те техники, кто трудится с тонкими волнами Причин или пространственно-временными волнами Основ, ещё ничего, то техники срединных волн – волн Силы – самые беспринципные асайи, которых я только встречал. Они, конечно, делают так называемое Общее дело, которое важно для всех твердынь Онсарры, но я считаю, что имею право на нелестное мнение. У них есть своеобразные объединения, которые они создают вместе с белыми матерями, называемые кланами. Так вот, есть кланы, которые открыто поддерживают неслышащих – это в первую очередь клан Макках. Я их даже немного уважаю: они, по крайней мере, честно обозначают свою позицию. Есть и другие, которые стоят на стороне Голоса – это кланы Фарах, Аяши, небесные Сильхи, да свободные техники. Но самыми опасными, пожалуй, будут те, кого зовут ламехтидами. От этих правды не жди.
Остерегаться их я стал, ещё будучи начинающим танцующим, хотя это было необычно. Многие танцующие, если ты спросишь их, дружат с техниками. Однако, чем больше я познавал свой жизненный путь, тем больше видел, что многие техники обращаются с танцующим с позиции власть имущих. Для других это было в порядке вещей, но я чувствовал, что сотворён для большей воли, и это обстоятельство не давало мне покоя. Волны, порождаемые движением пыли в глобальных океанах твердынь, очень сильны, но имеют хаотичную структуру, не подходящую для мыслетоков и другой осознанной информации. Танцующий творит поток, преобразовывая их и наделяя иными частотами. Его движения порывисты и сильны, но лишены направления. Многих танцующих объединяет ведущий, возглавляющий танец. А уже техник берёт под контроль творимый ими поток и направляет его подобно руслу, создавая все известные волновые образования: от мыслетоков до барьеров. И уже потом за дело берутся вестники, наполняющие всё это великолепие необходимой информацией. Сами техники никогда не творят волн, они придают структуру тому, что уже существует вокруг них, будь то их собственное внутреннее поле, или же поток, открытый миллионами танцующих.
Направляя потоки, техники тоже танцуют. Но они, в отличие от ведущих, всегда находятся вне, всегда твёрдо стоят на поверхности твердыни. Их движения стелющиеся, медленные и плавные согласно веянию волн. Между прочим, точно так же они участвуют и в общих торжествах, где приходится направлять энергии объединённого сознания. Но если обычные асайи попадают под их влияние только во время торжеств, то танцующие находятся во внимании техников практически всё время. До конца проявить свою власть им мешает только то, что они почитают консула Гейст, а танцующие пользуются благосклонностью Гэрера, как асайи созидательного труда. Соответственно, они находятся под покровом разных сверхсуществ. А когда имеешь дело с волнами, то принадлежность к тому или иному сверхсуществу играет большую роль. Некоторые поговаривают, что много циклов тому назад, главы танцующих сами перешли под покровительство Гэрера, чтобы избавить консула Гейст от полного контроля над волнами и тем самым поправить дисбаланс сил, существовавший тогда в обществе Онсарры. Если это так, то это было мудрым решением. Думаю, находись мы, как и техники под покровом Гаэ, их власть над нами была бы куда большей. А так Ганагур не позволяет им глубоко проникать в сознание танцующего, когда он творит поток.
Я решил сменить труд на что-то кардинально иное, где я мог бы действовать один, полагаясь на себя самого. Как раз в то время мне посчастливилось повстречаться с мастером Караганом, который тогда ещё только начал восхождение среди чёрных стражей. Он пригласил меня в ряды защитников порядка, и я согласился.
Танцующие редко идут в чёрные стражи, хотя их рабочая точка практически идеальна для того, чтобы преобразовать её в боевую. У них лёгкие и прочные тела, быстрая пыль, пластичные и устойчивые волновые отражения – всё, что нужно воину. Разве что миролюбивый и мягкий нрав трудно изжить. Но я особой покладистостью никогда не отличался, потому воспринял своё преображение довольно легко. И я действительно стал тем, кем желал. Стражи свободны несмотря на то, что призваны пребывать в постоянной бдительности. Среди них ценно спокойствие единоличного ума. Когда я был стражем, я мог действовать в одиночку – у мастера Карагана хватало заданий, которые мог совершить только один асай, и он предоставлял их мне, уверенный, что я справлюсь. Это была увлекательная жизнь, хотя и опасная. Жаль, я многого не могу рассказать тебе, так как ты ещё слишком молод, а Пламя до сих пор велит мне сохранять секреты. Многие считали, что для меня это идеальная рабочая точка, но, как видишь, всё переменилось. Я не хочу долго оставаться одинаковым, и потому уже начинал свою жизнь заново. И вот уже три тысячи оборотов я познаю строительное искусство.
