Возможно, она также рассчитывала, что Илэйн подойдёт и сядет в одно из кресел рядом или пришлёт слугу с приглашением.

А Илэйн не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она сидела и разглядывала тер’ангриал с лисьей головой. Какое всё-таки сложное произведение искусства, и это несмотря на то, что он представлял собой всего лишь цельный кусок металла! Она чувствовала плетения, которыми его создали. Его невероятная сложность намного превосходила простоту перекрученных колец для посещения Мира Снов.

Пытаясь скопировать медальон, она что-то неизбежно делала неправильно. В её кармане лежало подтверждение одной из неудачных попыток. И хотя Илэйн подозревала, что форма заготовки значения не имеет, копии, изготовленные для неё, были выполнены с такой скрупулёзной точностью, на какую только были способны её ювелиры. Почему-то был важен точный вес серебра, а не форма серебряной отливки.

Но она была близка к решению. Находившаяся в кармане копия ещё была несовершенна: на её обладателя не действовали только слабые плетения, а сильные почему-то не отклонялись. И, что представляло куда более серьёзную проблему, прикасаясь к копии, было невозможно направлять Силу.

А с оригиналом в руках Илэйн направлять могла. У неё прямо-таки закружилась голова, когда Илэйн обнаружила, что медальон совершенно не мешает её плетениям. Мешала беременность, и это всё ещё сильно раздражало, но, держа в руках лисий медальон, направлять было можно.

Но только не с копией. Она воспроизвела её не совсем точно. И, к сожалению, отпущенное время истекало. Скоро придётся вернуть медальон Мэту.

Она вытащила подделку, положила её на соседнее сиденье, потянулась к Источнику и создала плетение Духа. Несколько женщин Родни, группа которых смотрела спектакль в креслах чуть в стороне, подняли головы. Остальные были заняты, слушая арию.

Илэйн протянула руку и коснулась медальона. Тут же её плетения распались, а Источник, мигнув, исчез, как будто её отсекли щитом.

Она вздохнула - ария как раз достигла кульминации. Копия была так похожа на оригинал и в то же время - к большому разочарованию - несовершенна! Даже для собственной безопасности Илэйн никогда не наденет на себя то, что помешает ей касаться Источника.

Тем не менее, суррогат не совсем бесполезен. Илэйн может отдать эту копию, допустим, Бергитте и кому-то из капитанов гвардии. Однако слишком много копий делать не следует. Особенно, если их смогут так эффективно использовать против Айз Седай.

Может, отдать Мэту одну из копий? Он и не узнает ничего, ведь он не может направлять…

«Ну, уж нет», - подумала она, задушив заманчивую мысль, пока она ещё полностью не завладела ею. Она обещала Мэту вернуть медальон, а не какую-то там копию с изъянами, и она так и сделает. Илэйн убрала оба медальона в карман платья. Теперь, когда она знала, что Мэта можно уломать расстаться с медальоном, возможно ей удастся надавить на него и уговорить дать больше времени. Хотя присутствие голама не могло не тревожить. Как же разделаться с этой тварью? Может быть, раздать копии медальона каждому гвардейцу - не такая уж плохая идея.

Ария закончилась - угасла, будто свеча, у которой догорел фитиль, последняя высокая нота. Вскоре наступила развязка пьесы - из темноты выпрыгнули мужчины в белых масках, вспыхнул ослепительный свет, и когда он погас, Валишен лежала на сцене мёртвая, а широкий подол её алого платья покрывал окружающий помост, будто лужа растёкшейся крови.

Зрители встали и зааплодировали. Большая часть зрителей представляла Родню, хотя среди них было немало людей из свиты приглашённых Верховных Опор. Все они поддерживали Илэйн. Дайлин, само собой, и юный Конайл Нортэн, и столь же юная, но бывшая вдвое спесивее Кэйтлин Хэйвин.

Последней в этой группе была Сильвейз Кирен. Как же с ней поступить? Илэйн покачала головой, убирая подделку в кошель, и сдержанно присоединилась к одобрительным аплодисментам остальных зрителей. Артистов интересует только её реакция. Если королева не подаст хоть какой-то знак одобрения, они промучаются всю ночь.

Похлопав, Илэйн направилась в ближайшую гостиную; та была обставлена мягкими креслами с широкими подлокотниками, как раз подходящими для непринуждённого разговора. Возле стены был расположен столик с напитками, который обслуживал слуга в накрахмаленной красно-белой ливрее. Он стоял, заложив руки за спину, почтительно ожидая, пока гости пройдут внутрь. Эллориен здесь, разумеется, не было - законы этикета предписывали гостю дожидаться, пока хозяин первым не покинет спектакль. Хотя Эллориен и Илэйн были не в лучших отношениях, демонстрировать дурные манеры всё равно не годилось.

Эллориен появилась вскоре после Илэйн. Пухленькая женщина болтала с одной из женщин Родни, подчёркнуто не обращая внимания на идущих рядом Верховных Опор. Её слова звучали вымученно. Скорее всего, она надеялась избежать посещения гостиной, но Илэйн знала: этой женщине захочется показать, что отношение к Дому Траканд осталось прежним.

Илэйн улыбнулась, но к женщине не подошла, а повернулась к вошедшей Сильвейз. Голубоглазая девушка среднего роста могла бы быть хорошенькой, если бы не лицо, как у Айз Седай: начисто лишённое эмоций, абсолютно невыразительное. Порой казалось, что Сильвейз - это выставленный в витрине разряженный манекен, но иногда в ней проявлялась скрытая глубина, глубоко спрятанное хитроумие.

- Благодарю за приглашение, Ваше Величество, - проговорила Сильвейз ровным, до жути монотонным голосом. - Это было очень поучительно.

- Поучительно? - удивилась Илэйн. - Я надеялась, что будет приятно.

Сильвейз ничего не ответила. Она взглянула на Эллориен, и тут-то на её лице, наконец, появились какие-то чувства - нечто вроде ледяной неприязни, от которой мурашки ползут по коже.

- Зачем вы пригласили её, Ваше Величество?

- Когда-то и у Дома Кирен были разногласия с Траканд, - сказала Илэйн. - Часто те, чью верность завоевать труднее всего, становятся самыми ценными союзниками.

- Она не станет поддерживать вас, Ваше Величество, - сказала Сильвейз, голос которой всё ещё оставался слишком спокойным. - Особенно после того, что сделала ваша мать.

- Когда много лет тому назад моя мать заняла трон, - ответила Илэйн, покосившись на Эллориен, - то говорили, что некоторые Дома она никогда не сможет расположить к себе. Но вышло иначе.

- И что с того? Вас и так поддерживают более чем достаточно Домов, Ваше Величество. Вы уже одержали победу.

- Одну из…

Илэйн оставила мысль недосказанной. По отношению к Дому Траймане на ней висел долг чести. Она добивалась одобрения Эллориен не только затем, чтобы укрепить Львиный Трон; она хотела залечить раны, нанесённые матерью под влиянием Гейбрила. А следовательно, восстановить репутацию собственного Дома, по возможности возместив причинённый ущерб.

Сильвейз этого не понять. Илэйн знала, какое детство было у бедной девушки - она невысоко ставит честь Верховной Опоры Дома. Казалось, Сильвейз верит только в две вещи: в силу и месть. Пока она поддерживает Илэйн и её можно направлять, она не станет помехой; но она никогда не станет столь же крепкой опорой Дома Траканд, как, к примеру, Дайлин.

- Как мой секретарь справляется со службой, Ваше Величество? - спросила Сильвейз.

- Полагаю, хорошо, - ответила Илэйн. Пока что он не раскопал ничего ценного, хотя и Илэйн не давала ему позволения применять жёсткие меры во время допросов. Она зашла в тупик: казалось, Илэйн целую вечность охотилась за этой группой Чёрных Айя, и вот она их поймала… но что она с ними сделала?

Бергитте захватила их живьём специально для того, чтобы допросить, а затем отправить на суд в Белую Башню. Но это значило, что у пленниц нет причин говорить: они знали, что в конце их непременно ждёт казнь. Выходило, что либо Илэйн надо решиться на сделку с Чёрными, либо позволить дознавателю применять особые методы.

Чтобы решиться на подобное, королева должна быть тверда. По крайней мере, так объясняли ей учителя и наставники. Вопрос о вине этих женщин не стоял - они натворили достаточно, чтобы добрую дюжину раз заслужить смертный приговор. Но Илэйн и сама точно не знала, как низко она готова пасть, чтобы выцарапать у Чёрных их тайны.