— Как прикажете, ваша милость… — Хозяин испарился, аккуратно прикрыв дверь за собой.

— Давай, Lizka, поддай… — Я ускорился.

— Da, da, da… Porwi menya… Razorwi menya popolam… А-а-а… О-о-о… — завопила проститутка, смешно ломая русские слова.

Надо же… Запомнила все. Я вчера ее по пьяни научил, прикола ради…

Мозги взорвались наслаждением, и я бурно извергся в девушку.

— Фу-у-ух… — откинулся на кровать.

— Ну как, ты доволен? — Рассмеялась девушка и чмокнула меня в грудь. — Я все выучила, только, правда, не понимаю, что говорю.

— Тебе и не надо… Заслужила… премию… — Я рывком встал. — А теперь — свободна. Скажи моему эскудеро, чтобы добавил тебе су к положенной плате.

Дева заверещала от радости и стала натягивать платье.

— Да слышал я, монсьор, слышал, — буркнул Тук, оказывается уже появившийся в комнате. — Баловство это. Денег на всех не напасешься.

— Дай, я сказал… — пришлось рыкнуть.

Тук в своем амплуа, но я, честно говоря, очень доволен его прижимистостью, даже перепоручил ему все расчеты и передал расходные деньги. Ну никак я не въеду в местную денежную систему…

— Как скажете…

— Вот именно. А остальных рассчитай строго в рамках. А теперь пошли мыться и завтракать, дел сегодня невпроворот. Да… скажи хозяину, чтобы распорядился прибраться в моей комнате и завтрак нам накрыл здесь.

— Пора бы и пажа нанять… — опять заворчал шотландец, но все-таки отправился выполнять поручение.

М-да… Средневековые иерархичные заморочки. Эскудеро быть на побегушках — не по рангу. Правда, шотландец ворчит больше из вредности, но все равно надо этот момент исправлять. Ранги и иерархия в этом времени превыше всего.

— Не ной. Сегодня, если что, и наймем, а сам в помывочную возвращайся. Утренний туалет будешь совершать, неряха…

Хозяин приготовил для нас в специальном помещении два больших деревянных корыта, полных горячей воды. Такие… кхм… ванны, одна радость: дерево чистое, отскобленное, и корыта простынями застелены. Это, значит, чтобы в задницу заноз не загнать. Комфорт, ёптыть… Даже мыло присутствует. Сильно пахучее и совсем не похожее на привычное для меня кусковое мыло — жидкое и комковатое, но тем не менее — это мыло. Я, после вынужденной партизанщины по лесам, откровенно наслаждался этим весьма сомнительным, но все-таки комфортом.

— Рассчитал, монсьор, — вернулся Тук, притащил кувшин грушевого сидра и тоже полез в свою лохань.

— Чего ты ворчишь как старик? Денег вроде хватает. — Я отпил из стакана. — Мм… благодать. Надо с собой бочонок прикупить.

— Прикупим, монсьор. А денежек много не бывает. — Тук с наслаждением плескал горячую воду на красный, едва затянувшийся шрам, пересекающий грудь. — Нам еще с хозяином гостиницы рассчитываться и припас в дорогу закупать. Вы вон еще и наряд парадный покупать собрались. Да кузнеца оплатить, да оружейника, стирку белья и одежды, опять же куафера вашего. Сдался он… Я сам смогу вам волосы подрезать. Опять же кисти и краски надо прикупить. Вляпаемся с этим гербом-то… к гадалке не ходи…

— Не бурчи. Давай прикинем, что нам у оружейника надо.

— Известно что… вашу эспаду, дагу и доспех отполировать, кольчуги в чистку отдать да болтов к арбалетам прикупить. Ну и… если разрешите, я свой фальчион и палаш тоже переточить отдам, да еще кое-что по мелочам.

— За мой счет? Ладно, разрешаю.

Вымылись и вернулись в комнату.

Хозяин уже расстарался, и едой, собранной на столе, можно было накормить отделение голодных солдатиков… Или нас двоих.

Готовил он сам. Не очень притязательно, но вкусно, и самое главное — на кухне была если не идеальная чистота, то где-то около того. А это громадный плюс. Дизентерии мне еще не хватало…

Угорь оказался божественным. Запеченный целиком на подушке из трав, он таял во рту, а с соусом можно было и гвозди съесть, настолько он мне показался вкусным. А вот с гарнирами у средневековых поваров оказалось бедновато. Готов полжизни отдать за картошечку, но где же ее возьмешь?.. Хрен знает, когда ее привезут из Америков. Пришлось довольствоваться крупным горохом.

Вина не употребляли, ограничились ледяным сидром. Он вообще, как я заметил, здесь за воду идет.

Только поели — пришел куафер, то есть парикмахер, с подмастерьем. Ловко обрезал мне волосы по плечи. Оказалось, так благородные кабальеро нынче носят. Справившись со стрижкой, парикмахер собирался накрутить мои волосы на плойку зловещего вида, разогретую в жаровне с углями… Брр… Только не это. Еле отбился, зато прикупил у парикмахера несколько флакончиков довольно хорошо пахнущих эссенций. Вместо одеколона сойдут. Брил он меня моей бритвой, тщательно вымытой и мной же продезинфицированной остатками арманьяка. Побрил мастерски.

После приведения себя в надлежащий порядок отправились к оружейнику. Я не пылал желанием гулять по городу, впечатлений хватило за время путешествия от городских ворот до гостиницы.

Вонь… страшная вонь и грязь. Народец помои прямо на улицу выливает, особо не разбирая, кто по улице едет или идет. Улочки узкие, грязь посередине улиц по колено. Некоторые бюргеры даже устройства, похожие на ходули, используют, чтобы не замазаться. Знатные же особы на лошадях, в каретах и портшезах перемещаются. В общем, сплошной средневековый парадиз.

Тьфу, зараза… все ожидаемые впечатления — коту под хвост.

Но ехать надо. Оружие содержать в порядке просто жизненно необходимо, да и любопытство разбирало на арсеналы средневековые поглазеть.

Тук же, в отличие от меня, был в полнейшем восторге от города. В Тулузе, оказывается, был похоронен в резиденции доминиканцев сам Фома Аквинский, кумир шотландца. Кстати, я с удивлением узнал, что доминиканцев еще называют якобинцами. В честь очередного святого Иакова.

Хозяин рекомендовал оружейника-итальянца. Некоего Джузеппе Бернулли из Милана. По словам мэтра Эммануила, итальянец поставляет оружие и доспех на весь Лангедок, и благородные кабальеро, бывает, даже рубятся за право у него их заказать вне очереди.

Ну что же… поглядим. Я вроде пока свою покупательную способность не потерял. Есть во мне одно качество, и оно, кажется, сохранилось в новом теле. Очень люблю разные кунштюки, особенно относящиеся к холодному оружию. Дома… ну, в общем, вы меня поняли. Дома, в прошлой жизни, я собрал впечатляющую коллекцию, справедливо считаясь одним из самых серьезных коллекционеров в городе. А сколько из меня крови выпила жена, догадываясь об истинной стоимости некоторых экземпляров… Жуть…

Лавка оружейника располагалась на рыночной площади в самом центре города, куда мы добрались, не заплутав — нас провела служанка из гостиницы.

На вывеске ожидаемо изображен рыцарь в полном турнирном доспехе, на богатырском коне, безжалостно насаживающий на копье жуткого вида чудовище, и герб гильдии оружейников Тулузы: два скрещенных копья на фоне кирасы. Почтенный оружейник Джузеппе Бернулли был, по словам хозяина гостиницы, как раз главой этой самой гильдии… или цеха, что в общем-то одно и то же.

Возле входа два паренька приняли у нас коней, а в торговом зале встретил сам хозяин. Высокий, тощий, широкоплечий типичный смуглый итальянец возрастом далеко за пятьдесят.

— Рад видеть благородных кабальеро в своей скромной лавке.

Хозяин был достаточно любезен, но особого подобострастия я не заметил. Знает себе цену. Принял он нас в небольшом кабинете возле торгового зала, сразу предложил мне присесть в кресло, безошибочно угадав в Туке эскудеро и оставив его стоять.

Хотя ошибиться было трудно. Я, как мог, вырядился, повесил на шею цепь, выигранную в поединке у де Граммона, а на палец надел перстень от ювелира Исаака. Добавим бархатный жакет, берет с перьями, эспаду-фламберг — и вот она, картина благородного и, главное, состоятельного кабальеро.

— В первую очередь мне хотелось привести в порядок свое оружие и некоторые части доспеха. А далее ознакомиться с вашим ассортиментом; кстати, о нем ходит молва не только в Лангедоке и Гиени. С лучшими его образцами. — Я сделал акцент на последней фразе.