— Или помогли ее убить. Так или иначе, это было убийство.

— Я никак не связана со смертью Уиллы.

— Тогда вам нечего бояться, разве я не права?

— Неужели она сможет притянуть в этот процесс Миссури?

— Да, она это сможет сделать, — сказал Бенни.

— Пусть делает, что хочет.

— Я так и сделаю, — подтвердила Патриция.

— Пожалуйста, можете этим заниматься. У вас нет никаких доказательств, и вам это известно.

— Могу признаться, что доказательств у меня не так много. Но с другой стороны, моя жизнь от этого не зависит. Если вам будет интересно выслушать заявление, то я буду счастлива…

— Нет, я сказала, что не желаю слушать никакого заявления.

— Прекрасно, тогда надейтесь на счастливый случай.

— Может, вам стоит все выслушать, — заметил Бенни. — Я бы на вашем месте послушал.

— Я послушаю, — выдохнула Джинни.

— Мне все видится так, — начала Патриция. — Если я забуду об убийстве в Миссури и попытку покушения на жизнь Мэттью Хоупа…

— Откажитесь от убийства Торренса, — предложил Бенни.

— Ни за что.

— Дайте ей тот же самый шанс, какой вы даете Марии.

— Нет, я предлагаю ей пожизненное заключение за убийство Торренса.

— Вы нам просто перечислите все «за» и «против», — сказал Бенни, — мы признаем владение четырехстами граммами кокаина, если вы откажетесь от максимального тюремного заключения. Мы получим законные пятнадцать лет, а вы не станете возражать против пересмотра дела… и последующего освобождения.

— Бенни, вы же знаете, ей грозит электрический стул! Нет и нет. Это может случиться через двенадцать или через три года, в зависимости от того, как пойдут ваши апелляции. Но совершенно ясно, что она умрет молодой. Я предлагаю ей жизнь в тюрьме, но это все равно жизнь. Можете принять это предложение или отказаться от него.

— Давайте согласимся на двадцать лет, без освобождения.

— Спасибо, тогда будет смертный приговор.

— Хорошо, мы признаем убийство Торренса, если вы не станете протестовать против освобождения после двадцати пяти лет отсидки.

— Пожизненное заключение, Бенни!

— Патриция, двадцать пять лет — это минимальный срок за столь тяжкое преступление!

— Почему она должна получить по минимуму?

— Пусть будет сорок лет. Мы признаем убийство Торренса, если вы не станете протестовать против освобождения после сорока лет.

— Нет, Бенни.

— Ей в то время будет шестьдесят, нет, шестьдесят пять лет!

— Лучше я умру! — сказала Джинни.

— С ней нам придется повозиться, — сказала Патриция Блуму.

Они ехали в больницу в его машине без опознавательных полицейских знаков. Сейчас уже было тридцать семь минут десятого; прошла почти неделя без нескольких минут с тех пор, как стреляли в Мэттью.

— Я надеялась, что она согласится, — сказала Патриция. — У нас не слишком много доказательств.

— Если только мы не найдем машину.

— Как это продвигается?

— Мы работаем над этим.

— Если придется, я соглашусь на освобождение после сорока лет заключения, — сказала Патриция. — Но только не в том случае, если нам станет известно, что она брала напрокат «Мазду».

— Посмотрим.

— Что обнаружили собаки?

— О, они все ищут и ищут. Вчера они отправляли товар, пока там находился Уоррен, и туда уже поступили новые наркотики. Эта молодая Мария правильно сделала, что решила заключить с нами сделку.

— Кто встречает Варда в аэропорту?

— Кепьон и Де Люка.

— Вот он удивится!

— Может, и нет. Понимаешь, в Мексике тоже есть телефоны. Наверное, ему позвонила жена до того, как он сел на самолет.

— Надеюсь, что нет. Именно он поможет нам вбить последний гвоздь в ее гроб!

— Да будет так! Я уяснил себе одну вещь: как только ты предложишь кому-то сделку, он в ту же минуту «сдает» своего товарища. На свете нет ни единого человека, который предпочел бы провести десять секунд на электрическом стуле, а не прожить всю жизнь в тюрьме.

— Скажи это Джинни.

Доктор Спинальдо устал. Он хотел поесть, а потом отправиться домой, но в коридоре, рядом с палатой интенсивной терапии, его окружили пять человек. Дочь пациента Мэттью Хоупа была самой агрессивной из всех. Она желала знать, когда придет в себя ее отец, что они делают, чтобы это произошло как можно скорее. Женщина из офиса прокурора Штата ничуть от нее не отставала, выпаливая вопросы так, как будто он был под присягой и не мог лжесвидетельствовать.

— Доктор, каков прогноз? Насколько важным признаком является то, что он говорит отдельные слова? Является ли это признаком того, что его состояние улучшается?

— Ну, в общем-то, если пациент лежал и молчал, а теперь иногда бормочет парочку слов, тогда можно осторожно сказать, что, кажется, его состояние несколько улучшилось. Да, наверно, так можно сказать.

— Мы можем что-нибудь сделать, чтобы помочь ему? — спрашивала его дочь.

— Молитесь за него, — ответил Спинальдо.

В глазах девочки стояли слезы, и она умоляюще смотрела ему в глаза. Они все ждали чуда. Все пятеро. Известный полицейский детектив, блондинка из офиса прокурора Штата и двое других — черный полицейский и еще одна блондинка. Все ждали, что им скажет Господь Бог. Все желали, чтобы он обещал им, что Мэттью Хоуп обязательно поправится и будет снова с ними.

— Мы ведем за ним постоянное наблюдение, — сказал Спинальдо, — записываем все обнадеживающие признаки. Словом, делаем все, чтобы его состояние не ухудшилось. Но вы понимаете…

«Что я могу им сказать? — подумал он. — Что можно сказать в данном случае?»

— Пока я ничего не знаю, — ответил он им.