– Госпожа, вы ведь пойдёте в главный собор?
Рианон удивлённо кивнула. Те из инквизиторов, кто имел духовный сан, обязательно состояли при какой-то церкви и там исполняли литургию. Поэтому найти кого-то из начальства и передать через него отцу-командору просьбу о встрече проще всего в Богоявленском соборе.
Риджайна помотала головой.
– Тогда, госпожа, если можно, я лучше пойду в церковь Архангела Михаила. Не люблю толкотню, да и…
– Мы тоже, пожалуй, пойдём туда, – поспешил присоединиться Саутерн.
– Конечно. Думаю, так даже лучше, – согласилась Рианон.
И мысленно себя поругала за невнимательность, а капитана и Риджайну похвалила за сообразительность. Им, воинам, очищения души после долгого пути лучше просить у вождя небесной стражи архангела архистратига Михаила. Тут Рианон заметила недовольную гримасу на лице Хилли, и резко, словно щёлкнула кнутом, поинтересовалась:
– Младшая Охотница Хилли. Ты не рада тому, что утро проведёшь в церкви? У тебя есть более важные дела?
Девушка была слишком молода, чтобы в ответ на прямое обвинение сохранить выдержку. На миг дрогнула, отвела взгляд, и лишь потом нацепила на лицо выражение сговорчивой почтительности. Рианон мгновенно взъярилась.
– Забыла, что сказано в Евангелии от Матфея? «Приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих». А ты надумала вместо воскресной литургии идти и развлекаться?
Хилли испуганно вжала голову в плечи, и Рианон разозлилась ещё больше.
– Забыла, что ты не просто страж, который ищет и наказывает грешников, пусть и самых закоренелых?
На этих словах Риджайна и Саутерн невольно перекрестились и беззвучно зашептали несколько стихов поминовения павшим в битве. Помимо всего прочего, инквизиция преследовала тех, кто нарушил закон и приговорён к смерти хотя бы в пяти из десяти королевств. Именно так полгода назад погибла прежняя напарница Риджайны и двое из отряда. Предводитель шайки «Золотых братьев» не зря гордо носил прозвище «Сын дьявола». Чудовищной силы и жестокости людоед, он и в шайку подобрал отборных душегубов. Грабил не только караваны, но и города. Подкупал и запугивал стражу, с лёгкостью уходил из облав, оставляя за собой трупы солдат и даже королевских гвардейцев… Пока не иссякла чаша небесного терпения и за грешниками не отправились команды инквизиторов.
Хилли открыла было рот что-то сказать в своё оправдание, и поперхнулась словом. Рианон пригвоздила девчонку колючим взглядом и с точно отмеренным бешенством в голосе закончила.
– Забыла? Ad maiorem Dei gloriam![4] Ты забыла, что ты в первую очередь воин Церкви, потому должна быть разящим клинком веры и примером для остальных. Ты забыла, что наш главный враг – Нечистый и дети его. А без благословения Христова победы нам не одержать, – словно забивала гвозди – коротко, резко, Ищейка вынесла приговор. – Завтра с утра после литургии исповедуешься. Остаток дня проведёшь в церкви. В посте и молитве. Поняла?
Хилли молча кивнула, даже не пытаясь скрыть слёзы в глазах.
– А теперь пошла отсюда. На ночь прочитаешь «Символ веры» шесть раз, – к остальным Рианон обратилась уже мягко, попросила: – И вы, пожалуйста, меня оставьте. Хочу отдохнуть перед завтрашним разговором.
Воскресное утро оказалось чудо как хорошим: ясно, небо без единого облачка, но день нежаркий, с реки тянуло влажной прохладой. Если всю прошлую неделю ещё ощущалось зябкое дыхание весны, то сегодня воцарилось настоящее лето. Стоило оказаться на улице, как на душе стало легко и радостно, ни с того ни с сего захотелось вместо церкви пойти по лавкам или погулять. Рианон тут же себя сурово одёрнула: только вчера выговаривала Хилли, и вот уже сама готова впасть в грех. На исповеди надо обязательно в этом покаяться. Заодно в грехе гордыни: вышла на крыльцо и первым делом злорадно подумала – в такой день младшей Охотнице особенно обидно будет до самого вечера не покидать церковь и молиться. Остаток пути Рианон проделала быстрым шагом, не оглядываясь по сторонам.
Богоявленский собор порадовал ещё издали тем, что здесь горожане не поддались моде последних лет и не стали перекрывать крышу глазурованной черепицей, а стены украшать цветной штукатуркой и изразцами. Главная церковь Шеннона по-прежнему блистала сусальным золотом куполов и строгой побелкой стен. Внутри собор гордо сиял фресками и драгоценными окладами иконостаса, но девушка на богатство не обращала внимания. Её взглядом сразу завладела знаменитая чудотворная икона Богоматери «Всех скорбящих Радость». Когда Рианон жила в Шенноне, так ни разу её не увидела, икону увезли в Новую Антиохию, где лучшие богомазы поправляли тронутые временем места. Сейчас икона вернулась в Шеннон, и девушка сочла это хорошим знаком – расследованию будет сопутствовать удача. А ещё Рианон удивилась: храм оказался полон, причём сплошь люди состоятельные. Платья и камзолы из шёлка и бархата, у некоторых кружев больше, чем ткани. Раньше за местными торгашами особого рвения в вере Рианон не замечала.
Но вот диакон затянул тенором:
– Благослови, владыко.
К пастве вышел иерей, пробасил:
– Благословено Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков.
И Рианон улыбнулась. Литургию сегодня вёл отец Наталиан, во время практики бывший духовником юной выпускницы-следователя. Невысокий, полнощёкий, кругленький, рано облысевший, он получил от Господа редкий дар проповедника. Даже в Новой Антиохии про иерея здешнего собора уважительно говорили: «Можно победить еретика в философском диспуте, можно обратить еретика в истинную веру. Но и то, и другое разом под силу лишь отцу Наталиану». Неудивительно, что послушать его собирались со всего города и окрестностей.
Тем временем священник и оба его помощника отчитали молитвы, благословили вино и хлеб, превращая их в кровь и плотью Христовы, испросили Бога благословить Святые Дары. Дальше пошли остальные молитвы, просьбы о здоровье, напоминание о смирении и благочестии. Но вот хор затянул: «Слава, и ныне. Господи, помилуй. Благослови».
Иерей произнёс
– Воскресый из мертвых, Христос, истинный Бог наш, молитвами Пречистый Своея Матере, помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец.
– Аминь! Аминь! Аминь! – дружно грянул хор.
Дальше началась проповедь, ради которой многие и пришли сегодня именно сюда. Начал её отец Наталиан, словно университетский профессор читает лекцию. Если, конечно, хотя бы в одном из городов обитаемых земель найдётся другой такой ритор, который одной только интонацией в самом простом рассказе может и поставить вопрос, и пообещать ответ, и при этом намекнуть, что ответ лишь первый шаг к самостоятельному постижению мудрости.
– Сегодня я бы хотел поговорить с вами о магии, или, иначе, о чаровничестве. Хорошо ли оно или плохо, от Бога ли оно или от Лукавого? Те, кто защищает чародеев, говорит, что всё в мире создано Господом и дар сей чист. Но и возражают им: яблоко в Эдемском саду тоже создал Всевышний, но грех был совершён, когда Адам и Ева покусились на него…
Рианон слушала проповедь, находя в ней чистое удовольствие души. Ибо сразу догадалась, к чему приведёт отец Наталиан: магия подобна воде в реке. Без влаги не взойдут посевы, ноесли слишком алчно разбирать её на полив, то река станет болотом. Потому без чародейства не обойтись, но стоит применять его лишь там, где оно необходимо. Иначе прорвутся завесы, отделяющие людей от преисподней, и полезут оттуда адские твари. Тезис довольно спорный. Если в возможности перехода между мирами никого убеждать не надо: четыреста девяносто семь лет назад Господь внял молитвам и спас часть города от штурмовавших Антиохию мусульман, перенёс в иной мир открыть язычникам Слово Божие… То взаимосвязь магии и прорех бытия до сих пор оспаривали не только многие светские учёные, но и немало каноников. Зато проповедь отца Наталиана удержит паству от излишнего мотовства. Про законы и уложения «что кому носить дозволено» местные богатеи и не вспоминают, в соборе – сплошь приталенные камзолы и платья из расшитого золотом шёлка и бархата. Анедавно вообще надумали в некоторых домах свечи и лампы на земляном масле заменять лампами, горевшими от чародейства.
