Голос Марины приободрился на словах о небольшом отпуске, и Ева даже знала, о чем та сейчас думала. В легкомысленной, фатазирующей голове подруге уже шумело море, под ногами горячил кожу песок, а в руке коктейль грозил расплескаться из-за пританцовывающей Маринки.

Какая отчетливая фантазия, — не отрывала взгляда Ева от ляписто — яркого пятна за окном — детская горка. Когда нагло, как-то навязчиво прозвенел звонок в дверь, слегка вздрогнула от неожиданности. Удивительно, с третьего вызова пришел мастер из жэка, она была стопроцентно уверена, что это сантехник так нахраписто и беспардонно давит на кнопку.

— Что же спите барышня, а я все звоню и звоню, — было заметно, как старомодный мужик неодобрительно окинул своим фирменным прищуром ее ультракоротко остриженную голову. Во вкусе неприятного посетителя явно милые, женственные кудри, губы бантиком с розовой помадой и нелепая челка по смешной моде из ее далекого детства. Ей плевать. Почему-то радовало, что теперь градус женственности у нее сильно снижен и, Ева криво ухмыльнулась неуместным сейчас мыслям, приставания и флирт от мастера сантехнических работ ей не грозят.

— Ну, в копеечку влетит девушка, все дырявое, шо капец, — цокнул, покачал головой и ловко выудив из нагрудного кармана маленький фонарь в виде авторучки, заткнул его за волосатое ухо. — Ща я еще под ванной распределитель осмотрю, ну и решим там че дальше.

— Ага.

Сантехник скорчился у ванны, практически залез под нее, благо тщедушное тело позволяло. Ева задумалась, кажеться она теперь догадывалась, почему обычно сантехники достаточно скромного телосложения. Пролезь тут, будучи крупным мужиком. Резкий, очень громкий звонок в дверь заставил слегка вздрогнуть от неожиданности.

— Это Петро небось, — глухо, как из пещеры, послышался гнусавый голос жэковца, — инструмент мне принес, открой.

Петро оказался таким же, словно они однояйцевые близнецы, плюгавеньким мужиченкой, точно с таким же мерзким, словно с хитрецой взглядом. Но это вдобавок еще додумался ощупать ее с головы до ног красноречивым взглядом.

— Фууу, — скривилась своим мыслям, а в следующую секунду сдавленно перехватило горло.

На лестнице, позади ухмыляющегося лица Петро темная высокая фигура. Незнакомец стоял, как статуя, словно живой, не шелохнувшись, и лица Ева не видела, абсолютно черная тень. В подъезде, конечно, достаточно сумрачно, но ведь не настолько что ничего не разглядеть. На нем маска? О, боже! Она, уже чувствуя, как снизу вверх тело отдается параличу страха, с трудом перевела полное ужаса лицо на помощника сантехника. Тот, проследив направление ее испуганных глаз, обернулся назад и Ева была сто процентов уверенна, что заметила, как скользнула назад в черную ладонь незнакомца бело — серебристая змейка.

Петро повернулся снова к ней, и стало понятно, черную фигуру наблюдает только она. Замирая от мерзкого липкого страха, от которого в глотке образовался плотный комок еле сдерживаемого крика, попыталась задать вопрос Петро — Ты это видишь?.

Тот проскользнул мимо, громыхая инструментами и бурча под нос, что-то о том, что выходные у нее, видимо, выдались слишком бурными. Когда она вернулась, запаниковав, что Петро вошел внутрь, оставив ее совсем одну… черного на лестнице уже не было…

Ева села в постели. Ночь. Липкость кошмарного сна не покидала, лоб неприятно мокрый от пота заставил встать и пойти в ванную комнату. Сполоснув лицо прохладной водой она, наконец, почувствовала себя лучше. В коридоре включила свет и встала напротив зеркала. Взъерошенные ежиком белые волосы, круглые словно тарелки глаза, бледная, а на шее белая искрящаяся полоса. В отражении, за спиной, пульсирующий, белый жгут, как пуповина, сейчас она вспомнила практику в роддоме, уходил за круг света и терялся в темноте гостиной…там стоял он. Она это знала — вцепилась в край столика, словно это поможет удержать себя, когда черный дернет свое лассо на себя. Нет…не удержала. Она успела увидеть, как ловушка натянулась — затем темнота…и все.

Кашель все не прекращался и, когда уже Еве начало казаться, что она выплюнет с очередным приступом собственные легкие, к коже горла осторожно прикоснулись холодным и мокрым. Со свистом втянула ставший мятным, с характерным холодком воздух. Носом дышать не возможно, он забит как при сильнейшем насморке. И еще она мокрая, кто — то прошел мимо и движение воздуха рождая легкий ветерок обдало кожу прохладой. Перевернулась на бок и скорчилась, замерзая. Издавать звуки она не могла, как и открыть от чего-то слипшиеся глаза. Она тонула? Что вообще происходит?

— Ну как? Стабильна?

— Да вроде…хрень какая-то — неуверенный голос второго замолк.

На бесконечную минуту зависло молчание и Ева, уже подумала, что персонал ушел, вот так оставив ее дрожащую от холода и насквозь промокшую. Тихий щелчок и она едва-едва повернула лицо вверх, навострив ухо. Ну, по крайней мере, она слышит, уже хоть что-то. Больница, может оперблок…морг?!

Над головой раздался тонкий свист. Холодно, очень холодно. Под ней скользкая, словно стальная поверхность. В следующий момент в парализованное, оторопевшее тело хлынула потоком сила. Жизнь горячим жидким пламенем пробежалась по венам и Ева резко подняла голову.

Белая просторная комната, и вроде все пока не выглядело угрожающе, но внутри билась какая-то безумная мысль на грани истерики. Все как-то не так. Абсолютно голая, на блестящем в свете белых ламп столе…в капсуле. Только сейчас присмотрелась, она в прозрачном мешке, наполненном жидкостью и как только это мысль была ее в полной мере осознана, встрепенулась взбаламутив то, в чем находилась. Перед ее вытаращенными в ужасе глазами проплыли белые тонкие волокна…Оно живое? Ева подняла дрожащую белоснежную руку, и, вытянув палец, попыталась дотронуться до волоска. Тот изогнулся, не допуская касания, но затем плавно извиваясь обвил его кончик…О, черт! Пуская пузыри в немом крике она брезгливо затрясла кистью, скидывая странное существо, и понимая, что их в этом жутком мешке вместе с ней сотни, ударила кулаками о прозрачную поверхность капсулы…

Ее, словно щепку мощной волной, выбросило на пол. Вскрикнула больно ударившись у стальной край стола и вдохнув несколько раз уже знакомый воздух с привкусом мяты, осторожно огляделась. Она в луже того, чем была заполненная капсула, прозрачные, поблескивающие ее остатки свисали со стола и те щупальца…тонкие и ослепительно белые, теперь просто напоминали мертвые нити. Они больше не шевелились.

Ева подтянулась, поморщившись от того, насколько непослушное тело ныло и протестовало. Зацепившись за стол, выглянула за него. Большая дверь, еле отличимая от монотонной белой стены…Ряд столов вдоль стены, пара шкафов и все. Холодно…Чуть слышно простонав и окинув свое обнаженное, с гусиной кожей, замерзшее тело, снова вернулась взглядом к шкафам. Вполне возможно, там можно отыскать что-нибудь подходящее…

Обычно в больницах, в таких штуках держат лекарства и запасы тряпья. Угадала! Выдернула из белой стопки белья, нечто похожее на рубаху. Недостаточно длинная конечно, но вот нижнее белье здесь наряд ли окажется. Тонкая дрожащая рука наткнулась на теплую махровую поверхность, полотенце. То что нужно ее голове, мокрые пряди которой, так непривычно прилипли к шее и спине. Подхватив волосы и растирая их Ева, прошлась полотенцем вдоль всей их длины, как только светлая ткань соскользнула с них, и так слабые ноги, чуть не подкосились. Если бы волосы были сухими, они бы, наверное, зашевелились, от понимания того, что она сейчас увидела. Противная, липкая дрожь прокатилась по позвоночнику вниз — они черные…черные, угольные мать их! Сгорбившись, Ева выхватив прядь, опешив рассматривала ее. «Ага, а то, что они длинноваты, тебя не смущало?» — тихо прошептал внутренний голос.

Она подняла голову, оставив в покое черные пряди и теперь обратила внимание на огромное панорамное окно, за которым разливался неестественный светло-лиловый оттенок…внутри уже билось, догадавшись, измученное впечатлениями сердце, а в голове крутилась, как заезженная пластинка, единственная мысль…