— Погоди, Ленок. Тут дубль намечается.

— И… что?

— Да Риту захватили. Вернее, как раз сейчас захватывают, Инна, забрав двоих, ушла к себе. А самолет с Ритой сейчас взлетит.

— Что предлагаешь?

— Не знаю. Может, сделаем «сандвич»?

Я мысленно представил картину, как наши катера настигают самолет похитителей и, сплюснув его, идут на посадку. Мне-кораблю это было по плечу, и, по-видимому, Лене в мозг проецировалась та же картинка. Пристроившись друг над дружкой, понеслись вниз. Успели как раз вовремя и сняли милого, едва он оторвался от взлетной полосы. Сразу жестко зажав корпусами сверху и снизу, заложили мертвую петлю. А выйдя из нее, погасили скорость и зависли метрах в пятидесяти над бетоном. Как раз чтобы разбиться, но недостаточно, чтоб раскрыть парашют.

Те откинули стекло кабины и, приставив пистолет к Ритиной голове, заявили:

— Сейчас мы ее вышвырнем.

— Бросайте, — я зевнул, — а мы выкинем вас.

Моторы их самолета заглохли, забитые антигравитационными дюзами. И захоти я уронить их, это была бы верная смерть.

— Ленок, я на минуту выйду, — Лена хмыкнула, — ты уж держи обоих. Всё-таки скутера жалко.

Я находился сверху и, отключив двигатели, лег им на фюзеляж. Тот, что пытался вести переговоры, высунулся по пояс, выставив перед собой Риту. Эт-то ты зря, брат. И я, скользнув вниз, выдернул их из кабины. Он было направил на меня пистолет, но, сообразив, перевел его на Риту.

— Выстрелишь — отпущу. — Я говорил равнодушно, и он побледнел.

Мягко приземлившись, я положил Риту на землю и забрал у него пистолет. При этом в предплечье у него что-то хрустнуло. Потом схватил похитителя на руки и подпрыгнул вверх.

— Давай родной, колись. — Я чуть ослабил объятия.

Как водится, начал он с ругани и угроз. И механические руки модуля подбросили хама метров на двадцать вверх. Пока герой летал, я приземлился и, оттолкнувшись, перехватил его на полпути.

— Не передумал? А то ведь в другой раз поймать забуду. — Видимо, прелесть свободного падения не прельщала, и тот проблеял:

— Кузнецов.

— Давай чуть подробнее, а? — Я снова взвился в высоту.

— Да одна из шишек наверху. Копает под вашего Петровича.

Живя одним днем, я никогда не задумывался о том, что у нас могут иметься враги. Причем недруги не явные, ведущие открытую войну на уничтожение, а вот такие вот. Сидящие в одной лодке и норовящие спихнуть за борт. При этом оставив себе чужие пожитки. И в самом деле, в последнее время мы, скажем так, обзавелись некоторым имуществом. А где имущие — там и завистники. Что ж, покажем супостатам, что зря они раззявили рты. А некоторым, может быть, придется помочь подавиться.

— Значит, так, болезный. Сейчас я тебя медленно опущу, и ты мне аккуратненько так и разборчивым почерком всё напишешь. И — гуд бай, дорогой.

— Ты что? Хозяин не простит, да и семья пострадает.

— Смотри сюда, урод. — Я постарался глянуть ему в глаза как можно свирепее. — Или ты колешься по полной программе, или я лично займусь всей твоей родней до пятого колена.

Я молил Бога, чтобы голос меня не подвел. Но тому тоже было не до психологии. И когда я в очередной раз взвился в воздух, он сдался:

— Хватит. Но ты ведь и вправду освободишь?

— Отпущу, сказал, И вот что. Можешь искать себе другого хозяина. Мертвым работники не нужны.

Легонько пристукнув пленника, чтоб не убег, я запрыгнул в кабину бота, и мы аккуратно опустили самолет, предварительно потребовав сдачи оружия. Зрелище жонглирования главарем не прибавило нашим пленникам смелости, и из кабины полетели стволы. А когда мы с Леной, взявшись с двух сторон, развернули самолет в нужную сторону, желание что-нибудь предпринимать отпало у них окончательно.

— Чао, ребятки. И старайтесь держаться от нас подальше.

— Что будем делать?

— Да ничего, — Инна презрительно фыркнула, — мало ли кто письку дрочит. Не затевать же по каждому поводу третью мировую войну.

На всякий случай я позвонил Виктору и отправил факсом письменные излияния. Но Генерал не стал уделять случившемуся особого внимания. Да, босса похитителей он знал, но, по его словам, тот был слишком мелкой сошкой и данного отпора должно было хватить. И я постарался забыть об инциденте.

Следующие две недели прошли в столь любимом мною ничегонеделании. Позвонив в строительную фирму, занимавшуюся всеми работами, я через три дня стал обладателем сборного домика на берегу лагуны. Вставал как можно позже, неторопливо завтракал и выходил на пляж, от которого меня отделяло буквально три шага. Я покрылся загаром и проплавал бухту вдоль и поперек, слегка пожалев, что не имею снаряжения для подводной охоты. Но предпринимать какие-либо действия было лень, и я решил, что и так полностью счастлив. Чему способствовали частые, ежели не сказать ежедневные, посещения Инны. Зная о наших привычках, все проявляли деликатность, и никто не заявлялся, когда мы оставались вдвоем…

К началу третьей недели всё настойчивей стал звонить Генерал, требуя прибытия всех троих в Москву. Производство мобильных модулей наконец поставили на промышленную основу, и требовалось подписать кучу всевозможных бумаг. Из модулей, собранных на Земле-2, ровно пятьдесят процентов мы беззастенчиво оставили «у Лены», равно как и положенное количество скутеров. Виктор только крякнул, когда получил «на выходе» первую партию ополовиненной. Но я напомнил о его желании взять свою десятую часть натурой… Больше к этому вопросу мы не возвращались.

И вот, как лиц особо приближенных, нас пригласили на режимное предприятие. Надо сказать, впечатляло. Конвейер, по которому двигались различные, порой с трудом узнаваемые части «кузнечиков», казалось, не останавливается ни на минуту. А кто-то из местного персонала сыпал цифрами и совал под нос какие-то графики, заверяя в страстном желании «догнать и перегнать». Скукота, в общем. Однако, не желая огорчать, по всей видимости, хороших людей, я стойко терпел. Они же не виноваты, что я такой обормот. Но деловая часть закончились, и после экскурсии нас ждал довольно неплохой обед. Да и лучшая из приправ, в виде голода, никак ни умаляла искусства местных поваров.

Глядя на нас, насытившихся и принявших благодушный вид, местное начальство расслабилось. А я почувствовал себя мелким коммунистическим бонзой времен развитого социализма. Проинспектировали вот подшефный заводик, покушали. Сейчас, по плану, банька да девочки… А Инне с Леной, выходит, мальчики… Смех прозвучал нелепо, и незамедлительно последовал удар локтем в бок. Инна делала страшные глаза, а Виктор, который Петрович, показывал кулак. А пофигу. Нравиться вам изображать из себя важных шишек — флаг в руки. А меня больше на подобные мероприятия и на аркане не затащишь.

Когда рассаживались по «членовозам», Генерал спросил:

— Завтра в войска поедешь?

— В войска — поеду.

И в самом деле, любопытно посмотреть на ряды ребят, облаченных в модули российского производства. Ведь, несмотря на мой пофигизм, я всё же русский. И хлебом ни корми, а дай погордится за державу.

— Гляди у меня. Чтоб без выкрутасов.

Я пообещал «без выкрутасов», и на этом закончили.

Военные просто ошеломили. Нет, не количеством сверкающих никелем «кузнечиков», их я видел и поболе. Но такого слитного взаимодействия, после считанного числа тренировок, я не ожидал. Какой-то полковник, в прошлом мастер парашютного спорта, даже писал учебник «Тактика взаимодействия воздушно-пехотных войск с механизированными частями». Вот так вот, дорогой. Жизнь не стоит на месте. Но то, что причиной всему стал я, кружило голову. Не зря всё же, выходит, была затеяна вся эта авантюра.

Нам, как основателям, предложили опробовать модули в работе, но я отказался. На фоне слаженных действий десантуры мои самопальные финты смотрелись бы жалко, не вызывая ничего, кроме улыбки. А позориться не хотелось. Сказав все положенные слова, пожав несчетное количество рук и выпив за славу российского оружия, мы наконец отбыли восвояси.