Я встрепенулась от его нахальства. Все кусочки паззла стали складываться по местам. Я не думала, что он будет настолько прямолинеен в выражении своих чувств. Ещё ничего не решив и не будучи вполне уверенной, я задала вопрос, который вырисовывался в моей голове в течение многих дней:

— Так что же из всего этого следует? Что происходит между нами?

Камден схватил меня за руки и потянул в сидячее положение. Я убедилась, что взятое мною одеяло прикрывало мою голую грудь. Он заметил это и дьявольски мне усмехнулся:

— Ну, я могу тебе сказать, что это значит для тебя и Люка. Или для тебя и кого угодно другого в этом смысле. Я подразумеваю то, что сказал сегодня ночью – ты моя. Я ни с кем не буду делить тебя.

Я приподняла бровь, моё лицо приняло серьёзное выражение. Упоминание имени Люка подействовало мне на нервы.

— А я, что – должна делить тебя? Потому что я тоже не смогу, Камден! Вполне достаточно было наблюдать ту вереницу женщин, входящих и выходящих отсюда, без учёта моего мнения! Но если ты будешь заявлять на меня права, как какой-то пещерный человек, то и я буду делать так же. Я не говорю, что мы должны поставить метки друг на друге, — я показала рукой между нами. — Мне просто нужно знать, что если я в этом ограничена, то и ты тоже.

Он слегка наклонил мой подбородок, чтобы встретиться со мной глазами, и оказался опасно близко к моему рту:

— Я думаю, что могу справиться с этим.

Камден наклонился ещё, чтобы поцеловать меня, но я отодвинулась от него на дюйм:

— Я серьёзно, Брукс. Я чувствительная девушка. Если ты обманешь меня, Мейси надерёт тебе задницу.

Он издал смешок столь беззаботный и расслабленный, что расплавил им моё сердце.

— Мейси-то конечно, а что насчёт тебя, гангстерша?

Я улыбнулась:

— У меня есть способ заставить тебя заплатить.

— Уверен, что ты хорошо обращаешься с битой.

Я скользнула рукой по его груди, и обхватила шею:

— Так и есть, можешь не сомневаться, — сказала я, притягивая его к себе для поцелуя, которым можно было поджечь фейерверк.

Мы с Камденом провели в постели всё утро и часть дня. Вылезали только, чтобы посетить ванную, а когда Камден спускался вниз, чтобы сделать завтрак и сэндвичи на ланч. Я отдала бы что угодно, чтобы всё время прижиматься к его теплу, как сейчас, но я должна была встретиться с Мейси за обедом, и ещё мне было нужно забрать Сару, потому что мы почти не виделись с ней последние несколько дней. И я скучала. Находиться вдали от Сары дольше, чем один день было трудно. Когда я жила дома с мамой, я видела её каждый день, а теперь время между нашими встречами увеличивалось, и мне это не нравилось. Сидя в своей машине по дороге к маме, я пообещала себе, что приложу все усилия, чтобы забрать Сару с собой или где-нибудь провести с ней вечер.

Я быстро провернула операцию «захват» сестры, и, таким образом, избежала этих двадцати вопросов мамы о том, когда я верну её домой и куда мы собрались. Чем меньше она знала, тем лучше. Эти расспросы были ей необходимы только для того, чтобы уехать из дома и отправиться творить всё то безответственное дерьмо, которое она обычно делала. Я не хотела доставлять ей такое удовольствие. Мы с мамой до сих пор были не в лучших отношениях.

Я заметила, что по пути в ресторан Сара вела себя непривычно тихо, что было совершенно несвойственно моей болтливой младшей сестре. Я посмотрела на неё с беспокойством.

— Эй, как поживаешь?

Она пожала плечами:

— Хорошо.

— Как дела в школе? По-прежнему получаешь хорошие отметки?

— В общем, всё неплохо. С математикой тяжелее. Учитель заставляет нас учить дроби, и я их ненавижу. Разве я собираюсь их использовать? — раздражённым тоном спросила она.

— Как насчёт того, чтобы помочь мне готовить? Ты же теперь знаешь, как что отмерить, так что и я буду знать, сколько чего налить или насыпать, — ответила я.

Её глаза встретились в зеркале заднего вида с моими:

— Да, но мы не готовим больше вместе.

Я судорожно вздохнула. Видимо, моё продолжительное отсутствие было замечено не только мной, но и Сарой. Я почувствовала себя ужасно.

— Послушай, Сара. Прости меня, за то, что меня долго не было рядом с тобой. У меня накопилось много всяких дел, и мне понадобилось время, чтобы решить все вопросы. Я не собиралась забывать про тебя. Простишь?

Слезы заблестели в ее глазках, и она кивнула.

— Я скучаю по тебе. Раньше мы были вместе каждый день. Теперь только я и мама, и она даже не играет со мной.

Я проглотила комок, застрявший у меня в горле.

— Я тоже по тебе скучаю. Почему мама не играет с тобой?

Она пожала плечами:

— Говорит, что занята и не может. Несколько дней её даже не было дома, и я должна была сама о себе заботиться. Мне скучно, когда дома никого нет.

Эта информация стала для меня полной неожиданностью.

— Что значит, её не было дома? Как часто она оставляет тебя одну?

— Пару раз за неделю.

— А почему ты ничего не говорила мне об этом раньше?

— Потому что в те последние разы, когда мы были вместе, ты тоже была очень занята. И ты не играла со мной, как раньше.

Я покачала головой:

— Сара, если мама оставит тебя одну дома, ты должна позвонить мне. Ты ещё очень маленькая, чтобы оставаться в доме без взрослых. Когда мама уходила, это было надолго или на несколько минут?

— По-всякому. Вчера она пропала до темноты. Мне самой пришлось готовить себе ужин.

О, Боже! Моя мама бросала мою восьмилетнюю сестрёнку одну дома, чтобы пойти поразвлекаться? Это не приемлемо! Мы не живём в гетто или в каком-нибудь подобном месте, но мы даже не знаем многих наших соседей. С Сарой могло произойти всё что угодно, пока мамы нет. Мысленно я вернулась в прошлое, когда я была в возрасте Сары и также должна была заботиться о себе сама. Я даже слегка обрадовалась тому, что в её возрасте у меня было немного больше ответственности и знаний, потому что я была в такой ситуации значительно дольше. Мне некому было готовить или брать меня на прогулку в парк. Сара не была такой самодостаточной. Я пыталась научить свою сестрёнку, что делать в случае возникновения чрезвычайной ситуации, и чтобы она не разговаривала с незнакомыми людьми, но я не была уверена, если что-то случится, она действительно сориентируется, как поступить. Я собиралась обстоятельно поговорить об этом со своей матерью. В какой момент ее жизнь вне дома стала более важной, чем ее собственная плоть и кровь? Если она была не в состоянии заботиться о своих детях, может быть, в первую очередь, ей не следовало заводить их?

Встретившись с ней глазами в зеркале, я убедилась, Сара услышит то, что я собиралась сказать.

— Я собираюсь поговорить с мамой. Я не могу позволить, чтобы ты оставалась одна. Это совершенно неправильно. Это значит, что, когда ты остаёшься одна, ты должна позвонить мне, и я приеду заберу тебя. Хорошо? И теперь я буду рядом с тобой чаще. Для меня нет никого важнее, чем ты. Я люблю тебя, Сара.

Её губы задрожали:

— Я тоже люблю тебя.

Мы приехали к ресторану на пять минут позже условленного времени. Моя голова была заполнена сумбурными мыслями о том, как мы с мамой будем обсуждать создавшуюся ситуацию. Я ненавидела эти разговоры с ней, в которых получалось, что я выступала родителем, а она – ребёнком. Но Саре нужна была поддержка. Я буду с ней в одной команде, если это сделает мою сестрёнку защищённой и счастливой.

Машина Мейси уже стояла припаркованная у ресторана, поэтому мы с Сарой сразу прошли внутрь и увидели Мейси на нашем обычном месте. Она улыбнулась и помахала нам.

— Привет, ребёнок, как дела? — спросила она у Сары.

— Хорошо. Могу я съесть десерт перед обедом?

Я закатила глаза:

— Как ты думаешь, что я на это отвечу?

— О, мамочка вернулась! — поддразнила меня Мейси. — Немного бахвальства не повредит никому.

— Ты серьёзно, Мейси? Я, между прочим, пытаюсь привить ей хорошие манеры. А ты – как маленький дьявол, сидящий на левом плече и напевающий: «Перейди на тёмную сторону!.. съешь десерт!»