«Да, похоже, я действительно говорю с кем-то, кто слеплен из того же теста, что и прадед этой Мод».
- Во-первых, он должен знать, - сказал Берни вслух, - что в 1689 году был принят Международный Статут о Секретности, и мы больше не живем вместе с маглами. Иногда среди них, но никогда с ними. Чаще в стороне от них.
- Ушли в подполье, - понимающе кивнул парень. – То есть, творить волшбу на глазах у простецов… Как вы их обозвали, Берни? Маглами? Им нельзя видеть проявления магии, нельзя о ней знать, и они не используют в быту или на войне магические орудия, созданные нами для них. Я правильно обрисовал сложившуюся ситуацию?
- Абсолютно.
- Что еще?
- Титулы, - чуть развел руками Берни. – Большинство магов даже не знают, что это такое, граф или герцог. Все, что осталось у магов от тех времен – это титул лордов. Его носят главы больших, древних семей, даже если от семьи и рода давным-давно ничего не осталось. Кроме имени, разумеется.
- А что же король? – подала наконец голос Мод.
С этой девушкой явно что-то было не так. То есть, совершенно очевидно, что после пережитой трагедии она нормальной быть не могла по определению. И все-таки, все-таки…
- Королева знает про нас, - объяснил невыразимец, - но единственный существующий канал связи между маглами и нами – это связь между их премьер-министром и нашим министром магии. Формально мы остаемся подданными короны, но не думаю, что маги, во всяком случае, основная их часть, отдают себе в этом отчет.
— Значит, мы не можем назваться своими именами и воспользоваться своими титулами, - подвел итог Эбур. – Для магов неважны титулы, а для маглов будет непонятно, откуда мы взялись.
- Вы правы, - подтвердил Берни. – Но лишь отчасти. В некоторых ситуациях ваши титулы могут быть весьма полезны.
- Скверно… - задумался было юноша, - но можно пережить. Деньги, надеюсь, вы не отменили?
- Деньги – нет, но после последней войны с гоблинами мы уступили им монополию на эмиссию денег и банковскую деятельность.
- Маги проиграли войну? – явно не понял его Эбур.
- Нет, мы ее выиграли, - поморщился Берни, понимая, как это звучит для человека из иного Мира, - но такова цена мира.
— Это неверное решение, - холодно высказалась девушка.
- Возможно, - не стал спорить Берни. – Однако Визенгамот решил иначе. И в этом смысле ничего уже не изменить.
- А Визенгамот – это? – снова вступил юноша.
- Отчасти это напоминает Совет Лордов, но…
- Но?
- Теперь в нем заседают не только лорды, но также некоторые чиновники Министерства и выборные от общественности.
- То есть, это парламент?
- В плане законодательства – это так, но одновременно Визенгамот – это высший магический суд.
- Как во времена Генриха VIII, - кивнул Эбур.
«И откуда бы тебе знать, как было при Генрихе VIII?»
- А что же Министерство? – спросила девушка тем же холодным безэмоциональным голосом.
- Ну, если уж мы обратились к Генриху VIII, то Министерство — это как бы лорд-канцлер и его секретари.
- Они кормятся с налогов? – уточнил парень.
- В общем плане, так и есть, - подтвердил невыразимец.
- Вы пытаетесь нам сказать, что с Министерством лучше не связываться? – прямо спросила девушка. – Но при этом вы сами работаете на Министерство. Я вижу в этом противоречие. Или вы предатель?
- Все не так просто и однозначно, - решил Берни расставить все точки над «i». – С одной стороны, Отдел тайн – это особо секретный департамент британского Министерства магии, и с этой точки зрения, мы структурное подразделение Министерства. Но, с другой стороны, нас, я имею в виду Отдел тайн, нет, поскольку официально мы не существуем. Указом министра Магии Радольфуса Лестрейджа отдел расформирован еще в 1857 году. Однако невыразимцы, так называют сотрудников отдела, с такой постановкой вопроса не согласились и распускаться не пожелали. Министры нас не любят, но вынуждены, скрепя сердце, терпеть. Ведь мы единственные в стране, кто на систематической основе занимается научными исследованиями. Так же мы храним тайны, опасные для магов и маглов, и заодно множество секретов, скопившихся за века, которые когда-нибудь могут пригодиться, а, может быть, и нет. Вот скажем, Герпий Злостный, он, если не знаете, жил в Древней Греции в третьем веке до нашей эры. В его трактате «О Пользе Зла» описывается процесс создания василисков. Не думаю, что это то знание, которое стоит открывать широкой общественности, но и потерять его было бы жалко. Вдруг пригодится? Проблема в том, что за века у магов, как, впрочем, и у маглов, скопилось огромное количество тайн и секретов, которые лучше хранить под замком. Никому не принесет пользы, если широкая общественность узнает, какой шлюхой на самом деле была всеми обожаемая Моргана, или каким злодеем мог быть и бывал великий Мерлин, особенно с пьяных глаз. Разумеется, это грубые примеры. Крайние случаи, но на мой взгляд они не теряют от этого своей актуальности.
- Кто решает, что есть зло и какое знание должно быть сокрыто? – вопрос снова задала девушка, а парень на это лишь усмехнулся. Похоже, он разбирался в такого рода вещах несколько лучше, чем Мод.
«Странный тип, - в очередной раз отметил Берни. – Или он великий пофигист или знает больше, чем говорит. Второе вероятнее. И ведь он так и не сказал, откуда он знает про прадеда девушки».
- Эти решения принимают Министерство магии, - между тем сказал он вслух, - и Визенгамот, а иногда и мы, то есть, Отдел тайн. Вот, например, как в вашем случае. Мне показалось, что вы не будете рады, если вас возьмет в оборот Министерство или один из двух главных политических игроков волшебной Британии.
- Вряд ли я захотела бы подчиняться такому Министерству, - с пониманием кивнул молодой человек, - но, возможно, вы могли бы расширить наше представление о нем и о Визенгамоте еще немного?
- Разумеется, - кивнул Берни.
- В Министерстве по большей части работают второстепенные маги, - объяснил он. – Слабые маги, не слишком умные, но и не дураки. Они боятся всего нового и еще больше боятся древней магии. Самим им она не по силам, - ни магически, ни интеллектуально, — вот они ее и запрещают, а фракция Прогрессистов в Визенгамоте проводит через голосование запретительные законы.
- Не понимаю, - нахмурилась Мод. – Как можно запретить древнюю магию, да и, вообще, как можно запретить магию?
- Очень просто, - тяжело вздохнул невыразимец. – Для начала вы вводите понятие темной магии, которое потихоньку становится синонимом Чернокнижничества и Зла. А затем различные разделы магии объявляются темной магией и обращение к ним признается преступлением, за которое могут упечь на пожизненное в Азкабан. Что такое Азкабан знаете?
- Знаем, - коротко бросил Эбур, чем лишь подтвердил догадку Берни, что этот парень читал записки кого-то, пришедшего из этого мира, или имел возможность с таким человеком побеседовать. – Что конкретно запрещено?
- Магия крови, - начал перечислять Берни. – Практически вся, но несколько мелких прикладных разделов условно разрешены. Например, определение принадлежности к Роду. Некоторые целительские практики. Далее, все разделы некромантии и большинство разделов ритуалистики и шаманизма. Половина разделов рунологии, практически вся гоэтия[15] и теомантия[16], теургия[17] и сигилистика[18]. Все это по современным стандартам называется Темными Искусствами.
- Запрещены и забыты? – едва ли не с ужасом спросила Мод.
- Да, отчасти, - согласился Берни. – Отдел тайн сохраняет эти знания, и нам, как бы, прощают применение проблематичных магических практик. Плюс старые Рода. Они не афишируют владение некоторыми книгами и записями предков, но у себя в манорах, при закрытых дверях, обучают своих детей тому, что никогда не узнают обычные учащиеся школы магии и волшебства.
- У вас есть такая школа? – живо заинтересовался Эбур.
- Да, в Шотландии. Хогвартс – школа магии и волшебства.
- Ладно, - юноша подхватил бутылку, снова же без палочки и невербально, и наполнил опустевшие за разговором бокалы. - С Прогрессистами разобрались… хотя не совсем… Кто стоит во главе движения?
