Ученого тревожило распространение ядерного оружия еще и потому, что это, считал он, неизбежно приведет к международной анархии. Ведь каждое государство стремится к лидерству, к тому, чтобы диктовать миру свои собственные условия. А ядерное оружие, предостерегал Рассел, - хороший шанс продемонстрировать свою силу и вовремя пригрозить. "Если бы все независимые государства возглавлялись правителями, обладающими хоть каплей здравого смысла, от шантажа их удерживал бы страх, что их граждане тоже погибнут", подчеркивал он. Однако опасность заключается в том, писал он, что бразды правления той или иной страной время от времени попадают в руки безумцев, таких, например, как Гитлер. Именно поэтому СССР и США необходимо достичь соглашения, предотвращающего дальнейшее распространение ядерного оружия. К тому же на гонку вооружений тратятся и в СССР, и в США колоссальные средства. Если же гонка вооружений не будет приостановлена, населению этих стран, предупреждал он, останутся лишь самые ничтожные средства к существованию, а учебная программа школ и университетов пропитается духом ненависти и страха.
Обращаясь к лидерам двух держав, Рассел выражал надежду, что они не останутся равнодушными к подобной перспективе развития событий. Именно сейчас, писал он, когда угроза гибели человечества как никогда более реальна, нужно принять конкретные меры по ее предотвращению. Прежде всего. Востоку и Западу нужно научиться взаимному уважению, подчеркивал Рассел, угроза силой навсегда должна покинуть внешнюю политику. Первым же конкретным шагом, по его мнению, могла бы стать встреча лидеров двух держав.
Первым на письмо Рассела откликнулся Хрущев. Его ответ был опубликован в "Нью-стейтсмен" 21 декабря 1957 г. Выражая Расселу признательность за его письмо, советский руководитель подчеркивал, что внешнеполитический курс Советского Союза всегда носил миролюбивый характер и был направлен на снятие международной напряженности. "Вы, несомненно, знаете, - писал Хрущев, - что Советский Союз неоднократно выходил с предложением о том, чтобы ядерное оружие не размещалось за пределами тех государств, которые им уже обладают... США же... предпринимают все возможные шаги, чтобы еще сильнее вовлечь своих партнеров по НАТО в подготовку ядерной войны". Хрущев всячески поддерживал инициативу Рассела и выражал надежду, что горячее стремление последнего к улучшению международных отношений встретит поддержку также и у лидеров других стран.
Ответ Даллеса, опубликованный 8 февраля 1958 г., был выдержан в менее оптимистических тонах. В то время как политика США базируется, по его словам, на моральных принципах, отвергающих любую войну, кроме оборонительной, коммунисты открыто демонстрируют насилие. Пример тому события в Финляндии, Корее, в Восточной Европе, и в частности в Венгрии. По мнению Даллеса, мир разделен на два лагеря - это христиане, оберегающие мир от темных сил, и темные силы, несущие зло, представленные прежде всего коммунистами. "Безусловно, живи мы в мире слов, мы смогли бы расслабиться под мелодию колыбельной господина Хрущева", - иронически замечал Даллес. Сотрудничество же с СССР, считал он, станет возможным лишь в том случае, если изменится коммунистическая идеология. Рассуждения Рассела о счастливом и безопасном сосуществовании представлялись Даллесу плодотворными лишь в том случае, если бы Расселу удалось убедить коммунистические партии всего мира отказаться от политики, основанной на насилии. Госсекретарь США выражал уверенность, что возможная мировая война совершенно не обязательно должна перейти в ядерную. Он был убежден, что у людей всего мира хватит разума, чтобы предотвратить подобную катастрофу. Заявления же коммунистов о их миролюбивых намерениях он отвергал как демагогические.
Второе письмо Хрущева Расселу, фактически явившееся откликом на заявления Даллеса, было выдержано уже в значительно более резких, нежели первое, тонах. Веками войны развязывались, отмечал он, христианами, а вовсе не коммунистами. Коммунизм же, продолжал Хрущев, вырос не из насилия, а из неизбежности исторического процесса борьбы рабочего класса против капиталистической диктатуры; капитализм развязывал колониальные войны, а события в Венгрии были не чем иным, как подавлением контрреволюции. Советский Союз, заявлял он, всегда искренне желал мира. Коммунизму, безусловно, принадлежит будущее, писал Хрущев, а мировая война наверняка явится катализатором для распространения коммунистических идей. Ссылаясь на подъем революционного движения после первой мировой войны и возникновение социалистического лагеря после разгрома фашизма в 1945 г., Хрущев предрекал: "Я думаю, что, если империализм развяжет новую мировую войну, он в ней и погибнет. Народ не станет больше мириться с системой, которая не может существовать без войн, без уничтожения миллионов людей ради обогащения горстки монополистов".
В ответах Хрущеву и Даллесу Рассел благодарил их за внимание к его идеям, но с сожалением констатировал, что высказанные ими позиции еще раз подтвердили неготовность обоих политиков к сближению. Хрущев и Даллес, словно два рьяных фанатика, не понимали, что любая война может обернуться гибелью всего человечества. Каждый из них был уверен в победе своей системы, забывая простую истину: в ядерной войне победителя быть не может. Рассел взывал к их разуму: "Мы все в опасности, в смертельной опасности... В сравнении с этой опасностью все другие проблемы неважны... Я не предлагаю, чтобы борьба между коммунистами и антикоммунистами закончилась. Я предлагаю лишь, чтобы эта борьба не велась военными методами" [30].
Итак, ни самостоятельные выступления Рассела, как это ярко продемонстрировала его переписка с Хрущевым и Даллесом, ни совместные выступления ученых мира на Пагуошских конференциях не привели к тем результатам, на которые он рассчитывал.
ОТ КАМПАНИИ ЗА ЯДЕРНОЕ РАЗОРУЖЕНИЕ
К АКЦИЯМ ГРАЖДАНСКОГО НЕПОВИНОВЕНИЯ
Начиная с выступления 1954 г. и до конца 1950-х годов общая канва рассуждений и призывов Рассела оставалась неизменной. Ратуя за разоружение и стабильный мир, он требовал от правительств всех стран содействия этому курсу; те же правительства, которые не прилагали всех возможных усилий для снижения международной напряженности, по мнению ученого, демонстрировали полное безразличие к жизни своих граждан - ведь в ядерный век любой локальный конфликт мог перерасти в широкомасштабную ядерную войну, а она обернуться гибелью всего человечества. Однако Рассел с сожалением отмечал, что его идеи и призывы остаются неуслышанными. Любые попытки ученого донести их до глав правительств оказывались малоэффективными. Пустым звуком стали, считал он, не только его собственные увещевания руководителей двух ядерных держав, но и обращение к ним прогрессивных ученых всего мира, а потому настала пора поиска новых форм антивоенной борьбы.
