Ю. К.: Да-а-а-а…
М. Н.: Да. А когда умерла, разобрал все – полотенца, все эти распис-
ные посудины, туеса, половики… Собирал-собирал-собирал, все думал,
что пропадет. Потом есть в Синячихе собор XVIII века, изумительной
красоты, превращенный в руины (я вам говорила, что я его видела, я его
144
видела, каким он был, вся вот эта лепнина пооббита, вместо окон такие
зияния, а он такой – как кокон кружевной стоял, в нем было что-то, склад,
что ли…). И вот он задумал поднять собор. А деревня очень маленькая
уже. Там, где стоял собор, раньше был завод (кстати, Яковлева). И вот
я была, когда он и его жена Клавдия Ивановна этот собор мыли. Это был
конец октября, грязь непролазная… И он сидит, снял сапоги, ноги бо-
сые, – видимо, уже напахался, а она – вот так вот грудью налегает на эту
палку, и вот волной вот такой высоты, волной грязи гонит ее. И вот я при-
шла, сапоги сняла, тут мы с ними познакомились. Да, и я видела сама – это
была руина. И закончилось все тем, что он поднял этот собор, отрестав-
рировал его, и говорит: «Вот только золота мне не найти». Он прекрасно
понимал, что советская власть на реставрацию собора никаких денег не
даст. И тогда он пришел и говорит: «Люди! Собор надо бы поднять, иначе
дети наши не увидят, какая красота была на земле!» А у него мечта была,
если собор-то этот поднимут, он же никому не нужен будет, пустой, так
он туда все эти росписи перенесет – типа музей был бы.
Собрались мы, пять пенсионеров… Я несколько раз видела в тече-
ние этой работы, как они очищали оконные проемы… Все здание они
подняли, они вернули всю лепнину… Главный работник был Иван Дани-
лович. Всю лепнину! Все абсолютно сделали! Все купола! Подняли весь
собор сами, по кирпичику по камешку, сами! Да притом стройматериалы,
кирпич – сам платил, можете представить, из зарплаты землемера? И тут
собор уже был готов, Б. Н. Ельцин был уже нашим генсеком, и где-то они
там проезжали (а он же был такой… самодурный человек, импульсивно-
го плана), и как-то он этот собор заметил. И Ивану Даниловичу оказали
какую-то помощь, когда этот собор был уже готов. Но все равно это было
очень хорошо. А поскольку оказали помощь, то он стал на эту терри-
торию свозить гостей… Изба, усадьба XVII, XVIII, XIX веков, часовня
одна, часовня другая, ветряная мельница, часовня на погосте, стороже-
вые башни, кузница, и устроил там такой большой деревянный музей под
открытым небом. Некоторые товарищи говорили – ну, это, мол, непро-
фессионально сделано, по этому поводу всем остальным лучше молчать.
Нашелся один человек! И все, что он сделал, сделал он один. Правда, Бог
ему жену такую дал, Клавдию Ивановну, которая ему во всем помогала.
Я просто (я туда постоянно езжу и детей вожу) вижу, как у него по-
степенно все прибывает, прибывает, да больше того – когда я последний
раз видела его в Коптелово он мне рассказывал, как они разбирали сторо-
жевую башню (ее там где-то хотели сносить, она на заводскую террито-
рию пришлась), и он выпросил то ли день, то ли два (товарищи, а ему уже
было лет… он меня на 10 лет старше), и вот они залезли туда, и поскольку
145
там все было очень старое, работали только руками, все руками разбира-
ли. А башня-то высокая. И вот, говорит, сидим, ну понятно, что ни по-
пить, ни поесть, и в туалет не спуститься, поскольку уж если спуститься,
так забираться-то обратно сколько я времени потрачу? Так вот чтоб время
не тратить, сидели весь световой день и на веревках по бревнышку спу-
скали. И все это снова собрали в этой Синячихе… Ну, просто совершенно
невероятный человек! Совершенно замечательный! Так больше того, он,
прекрасно понимая, за какое он дело взялся, он не просто был доброход-
любитель, он все это изучил. Золочение и так далее – он по всем этим во-
просам стал докой, поскольку понимал, что помощников у него не будет.
Он все это изучил и совершенно профессионально ко всему подошел.
Ю. К.: Так он описывал памятники, да?..
М. Н.: Конечно, он и сохранил все, теперь там музей, и там все
есть. Три года назад он умер и похоронен прямо возле церкви. Я даже
французов туда привела, и так я им о нем рассказала, что они перед его
могилой встали, чтобы поклониться. Ну, просто удивительный человек!
Он написал (притом сам!) книгу «Сокровища Нижней Синячихи». Так
вот. Ну хоть бы ползвука каких-нибудь обид, о каких-нибудь репрессиях!
Боже мой, только о деле! Вот что нужно изучать, и на таких примерах
делать жизнь! В конце концов, я не могу сказать, что это неудачная жизнь.
Это великий человек, проживший прекрасную, сознательную, великую,
честную и, надо сказать, счастливую жизнь! Ибо когда я видела, как-то
он стоял на крыльце и смотрел на это все, и вот у него лицо – лицо счаст-
ливого человека.
Ю. К.: Ангела увидел.
М. Н.: Ну да! (У меня Машенька, когда маленькая была, она сна-
чала улыбалась, а потом открывала глаза, говорила, что это ангелы ее
смешат.) Вот ангела увидел! Вот это, на мой ум, вне всякого сомнения,
русский человек. Вот это жизнь, прожитая по законам, которые нам
должны быть совершенно понятны и близки. Вы бы посмотрели, как он
с людьми общается. Это что-то невероятное! Когда там собрались музей-
щики, я там про какой-то музей сказала, так он ко мне обратился: «Как
вот ты хорошо говоришь! Какая ты умная!» Я: «Иван Данилович, да Вы
что говорите!» Вот так, он еще был удивлен! Не себе удивляется! Это
что-то невероятное!
Но на этом не кончилось. Он поднял большую церковь в Алапаевске.
И у него была мечта – в Коптелово очень большой красоты церковь! И вот
мы с ним по этой церкви ходили. Я ему и говорю: «Иван Данилович! Да-
вайте вот сейчас… Вот вы у нас уже, можно сказать, народный герой.
И начальство против вас никогда не пойдет. Давайте вот напишем, мы
146
только объявим, что вы высказали такую идею, и, уверяю вас, найдутся
люди, которые дадут деньги, найдутся, если вы скажете!» Он: «Ну вот как
я могу сказать, ведь я уже старый!» Я говорю: «Все мы не вечны, но вот
вы только объявите, что, мол, поднял бы я, так все…» Но вот не пошел
он уже на это, побоялся, что не хватит сил, не успеет, и церковь эта, она
стоит в Коптелово, и ее уже, думаю, не поднимут. И книгу, надо сказать,
написал очень хорошую. Книга эта была издана в последние советские
годы, и цена ее была 50 рублей. Я и говорю: «Иван Данилович, да Вы что!
Таких цен сейчас нет, понимаете! Сейчас нет цен 50 рублей, нет! Сейчас
книга стоит 500 рублей!» – «Так как же я могу!..» – «Все равно ведь купят,
еще и рады будут!» И что вы думаете? Не убедила. 50 руб лей – цена ее.
Е. Ш.: А дети у него остались?
М. Н.: Сын. Больше того, я вам расскажу, какое значение было Ива-
на Даниловича в Алапаевске. Там появились самодеятельные художники
(притом жутко интересные, две женщины), там появились какие-то фото-
графы, люди стали писать стихи…
Ю. К.: Ну, в общем, воздух появился…
М. Н.: Да, вот один Иван Данилович надышал культурный воздух на
весь Алапаевский район.
Ю. К.: А Серега-то Кабаков у нас из Алапаевска…
М. Н.: Да-да-да. И, надо сказать, благодаря этому в Алапаевском
районе у них поднялся хороший музей в Коптелово. В последние годы
до революции была такая идея – сделать экспериментально, но бесплат-
но, естественно, среднее образование. И вот район один Урала попал под
этот эксперимент. И там уже эксперимент не был проведен, поскольку
