ставочки. Дело в цветных звездах! У нас были учителя вот этого уровня:

как они стояли, как они садились, как они говорили – вот этого никто

никогда не говорит. Когда начинают ругать советскую школу, я всегда за

нее вступаюсь. Это была работа совершенно героическая, так как учите-

ля всегда получали жутко мало. У нас совершенно особенное было от-

ношение: на всех нас обрушилась война, и мы были как бы однополчане.

Что касается образования и воспитания, которое школа осуществляла…

И когда ругают это и говорят про идеологический принцип – это не был

идеологический прессинг. Память о войне и о героях войны – это не идео-

логический  прессинг.  Это  держалось  50-е,  60-е,  70-е  годы.  Это  всегда

держалось. Это перестало держаться, когда появились учителя другого

поколения, и это не было фактом их биографии. Наше к ним уважение,

почтение и восхищение было абсолютно искренним. Это не была идео-

логическая обработка.

Ю. К.: Но были же и политические мероприятия… Комсомольские

собрания, пионерские собрания, обсуждения постановлений ЦК. Но все

это производилось формально. Все знали, что это – игра.

М. Н.: Точно! И все это понимали. Вот сейчас показывали кино про

Бродского «Полторы комнаты» (которое я никак не могу понять и при-

нять), там сцена: директорша вбегает и истерическим голосом кричит:

167

«На колени! На колени! Сталин умер!» Не было этого. Я прекрасно пом-

ню этот день. Нам пришли и сказали, что не будет занятий. И мы пошли

с моей товаркой в кино. Нам сказали: «Девочки, как же вам не стыдно:

в кино в такой день!» А мы: «А мы не ушли, нас отпустили!» Уровень

человеческий и формальный различались прекрасно.

Ю. К.: Кстати,  о  Бродском  и  о  людях,  которые  уезжают  из  моей

страны. Мне кажется любая цельная личность, способная к деятельности

какой-то, творчеству, всегда свободна, ей все равно, какой там строй, ка-

кая формация. Это ерунда полная….

М. Н.: Юра, я с тобой полностью согласна. Я вообще не вижу здесь

холопства и рабства, про которое мне постоянно дуют в уши. Когда меня

постоянно призывают брать пример с Чехова, который учился по капле

выдавливать из себя раба, я возмущаюсь: почему вы мне Бунина не при-

водите  в  пример,  который  не  выдавливал  из  себя  раба  за  отсутствием

необходимости,  видимо?!  Чехов  был  таганрогский  мещанин,  Бунин  –

столбовой русский дворянин, почему вы приводите Чехова? Приведите

Бунина! Почему не выдавливал из себя раба Блок – он жил в это же время.

Даже Достоевский не был этим одушевлен и занят. Никто этим не зани-

мался: ни Гоголь, ни Пушкин.

Ю. К.: Для нас с тобой – это катастрофа. Я имею в виду стирание

следов, традиций, культуры… Но для людей, которые сейчас живут, это

новые, другие люди – для них это нормально. Ведь стали говорить:  на-

селение, территория, административный округ, муниципальный округ…

Слова  город, село, деревня исчезли. Это государственный язык. Тот са-

мый, с которым Бродский якобы боролся. Только я не понимаю, зачем он

с ним боролся, ведь его просто нет. Он меняется каждые десять лет.

Майечка,  а дальше у нас XVIII век. Давай начнем с истории, ты же

любишь…

М. Н.: Я вообще XVIII  век проходила бы упорно,  подробно, в  де-

талях.  Я  понимаю,  что  ужасов  и  кровищи  там  было  много.  Но  тем  не

менее нельзя на ужасы и кровищу смотреть так, как это сделано, допу-

стим, в картине П. Лунгина «Царь», где все эти пыточные штуки вклине-

ны в плоть фильма исключительно для развлечения публики. Это ужасно.

Потому что это понравится и привлечет внимание.

Ю. К.: Экзотика. Голливуд.

М. Н.: Я давно заметила, что когда наши художники начинают делать

так, как в Голливуде, получается ужасно. Это просто падение. Не надо

нам делать, как в Голливуде.

Ю. К.: А между прочим, Лунгин же снял еще «Остров», смотрела?

168

М. Н.: Смотрела. Фильм «Остров», на мой ум, гораздо лучше, чем

фильм «Царь». «Остров» очень хорош по пейзажу, по цвету… Мне там

показалось избыточной вещь, без которой и так все понятно, – это появ-

ление этого адмирала, который выжил.

Ю. К.: Ну  это  литература.  Зато  дочка  там  была  хорошая,  которая

тявкала…

М. Н.: Но этого не надо. Совершенно неважно, выжил он или нет.

Вся его связь с землей яснее без лишнего объяснения. Но лишнее объ-

яснение – большой грех. Но в целом фильм очень хорош.

Ю. К.: Вернемся к XVIII веку?

М. Н.: Почему  бы  я  его  изучила  подробно?  Это  самый  подъем-

ный,  пафосный,  знаменательный  для  нас  век.  То,  что  Россия  сделала

в XVIII веке, невероятно. «Богатыри, не мы». Подъем XVIII века пере-

крывает  весь  ужас  и  всю  кровь.  Как  мне  говорят:  «Петербург  был  по-

строен на костях». А я: «Да, на костях, но Петербург!» Как-то мне один

молодой человек сказал, что Екатеринбург тоже на костях. Нет! Люди,

которые  строили  Екатеринбург,  приходили  сюда  сами.  Масштаб  дела

привлекает русского человека. Мощность русского человека привлекает

всегда. Нам не растратно и не ужасно работать во имя светлого будущего.

В истории России есть несколько безупречных страниц: создание флота,

постройка Севастополя…

Ю. К.: Майя, а откуда такой топоним Севастополь?

М. Н.: Достойный славы. Греческий.

Ю. К.: Ставрополь…

М. Н.: Ставрос – крест по-гречески.

Ю. К.: То есть они так называли, потому что там была греческая…

М. Н.: Ой, по многим причинам там называли. Там действительно

была Греция: климат – классическая Греция. Само мироустройство точно

такое же, как в Греции. Очень интересно, как Геша объяснял, что такое

греческий город: ни один человек не имел право строить свой дом так,

чтобы заслонить соседу вид на море, небо, землю. Все греческое миро-

воззрение,  религия  представляют  человека  частью  природы,  наравне

с морем, небом, землей… А римский театр похож на перевернутый шлем:

ни земли, ни неба. Только на фоне того, что ты обустроил сам своей волей

победителя. Римский театр стоит как знак завоевания.

Что касается XVIII века… Все памятники того времени жутко трога-

тельны: как человек свято верил в возможности разума!.. Это век великих

географических открытий. И хотя там были Колумб, Магеллан, но плы-

ли они исключительно с коммерческой целью – за пряностями. Хотя они

правда были героями, но плыли с коммерческой целью.

169

А ты посмотри на наших: Д. Лаптев, С. Дежнёв, А. Чириков и т. д.

Люди на свои деньги снаряжали экспедиции и шли, ведомые далью. Глав-

ный принцип нашего национального характера, культуры и искусства – за

далью  даль.  Нас  это  не  пугает,  а  затягивает.  Так  они  это  делали  сами.

Беринг – невероятно! Цель какая? Узнать, есть ли пролив между Азией и

Америкой. Вот он чем ведом. А Россия только-только поднялась из ниче-

го. Мы ведь до Петра I торговали пушниной и парусиной для английского

флота, уважать нас было не за что. Никто даже не знал, где мы и что мы.

Во  времена  Ивана  Грозного  европейская  наука  сомневались  в  том,  что

есть Урал. Европа полагала, что ничего и нет. Строгановские земли по

западному склону Урала, а дальше никто представления не имел, что там

есть. А как только мы через этот Урал перешли, остановить нас было не-

возможно.

XVIII век: на крошечных суденышках по Ледовитому океану до Аме-

рики! К концу XVIII века там обосновали такую коммерческую фирму