– Ничего бы я…
– Да ладно!
– Илья, я совет тебе дать хотел, да отвлеклись… – вспомнил Мишка.
– Ага! На покойников.
– Будет тебе, Илья. Отвлеклись, и все. Ты послушай: когда в Кунье городище вернетесь, ты по домам не шарься, а иди прямо в жилище волхва.
– Да там уже смотрели!
– И много чего ценного нашли?
– Нет, я бы слыхал…
– Вот и я о том же. Простучи каждое бревно в стенах, можно еще и стропила, ищи по звуку пустоту. Волхву все время подношения делают, должно что-то быть. Потом потыкай чем-нибудь острым пол, особенно у стен и в углах. Но и середину не забудь, по-всякому бывает. Если найдешь тайник, сразу руками не хватайся, палочкой зацепи или…
– Это я знаю! – перебил Мишку Илья. – Если бы я все подряд руками хватал, меня бы и в живых уже не было!
– Тем лучше…
– Что лучше?
– Не бери в голову, присказка такая. Потом иди на капище и потыкай землю возле идолов…
– Не, не пойду – боязно.
– Ты же христианин?
– Христианин, но все равно… как-то… того… – Илья поежился, хотя было совсем не холодно, мартовское солнышко пригревало вполне ощутимо.
– Понятно, – кивнул Мишка. – Есть надежное средство: выпростай крест из-под одежды, чтобы снаружи висел, и читай молитвы не переставая. Как молитва кончится, трижды осеняешь себя крестным знамением и начинаешь новую молитву. Ни одна нечисть и близко не подойдет, а идолы тебя вообще не заметят. Средство проверенное, помнишь, летом я колдунье попался?
– Болтали что-то…
– Вот, только тем и спасся, отец Михаил научил.
– Верно, Илья, – подтвердил Афоня. – Я тоже слышал: крестом и молитвой любую нечисть отогнать можно!
«Наивные вы, ребята, как избиратели на думских выборах, даже неудобно как-то. А что делать? Должен же я тебя хоть как-то за Чифа отблагодарить? Чиф, мальчик мой… Господи, если бы его оживить можно было! Никогда больше его на привязи не оставил бы, куда б ни собрался. Каждый день с ним разговаривал бы, он это любит…»
– Гм… Михайла, а креста-то у меня и нет, – признался вдруг Илья. – Веревочка сопрела, оборвалась, а новую завести… все никак руки не доходили…
– Возьми мой. Он сильный, кипарисовый, с горы Афон, что в Святой Земле. Бери, бери, у меня дома другой есть, который во время крещения надели.
Афоня схватил Мишку за руку:
– Михайла! Ты что делаешь? Он же твоим крестным братом станет! Ты – внук сотника, а он…
– Пошел ты на хрен, Афоня, Илья тело моего товарища с поля боя вынес…
Илья смущенно поддержал Афоню:
– Михайла, ты и правда, того…
– Слово сказано. – Мишка надел цепочку на шею Илье. – И дело сделано. Я – Лисовин!
«Что-то я часто это повторять начал, не доиграться бы».
– Спаси тебя Христос, Михайла Фролыч, чем и отдариваться-то…
– Ничем, ты уже все сделал.
– Только я… это…
– Что?
– Я ни одной молитвы до конца не знаю. – Илья смущенно потупился. – Я вообще к наукам неспособный, даже грамоте… Отец, покойник, порол, порол, а потом и говорит: «А на кой обознику грамота?» – и отступился.
– Ну это просто! – ободряюще заявил Мишка. – Повторяй за мной: «Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя…»
Проезжающие мимо всадники с удивлением таращились на троих, ни с того ни с сего затеявших молебен посреди дороги. С девятого или с десятого раза Илья смог почти без запинки повторить несложный текст, и Мишка решил сделать перерыв.
– Все, пускай теперь в голове уляжется, а потом еще повторим, и будет от зубов отскакивать. Когда молишься, думать не нужно, молитва не от ума, а от души идти должна! Я устал чего-то, полежу.
– Полежи, полежи. Давай-ка я тебя поудобнее устрою. Афоня! Да подвинься ты, расселся тут, задница шире саней! Лежи, парень, отдыхай.
«А правда, перевели бы Писание в стихотворной форме, насколько легче запоминалось бы. О чем-то я таком важном думал… Хорошие мужики спиваются. Нет, не то. Ага! Клан. Дед создает многочисленную группу, повязанную родственными связями. Каждому человеку в ней есть свое место, и люди, имеющие хоть какие-то таланты или способности, получают возможность их развивать. Этому способствует весь клан, потому что успех одного члена клана – успех всех. В то же время почти исключено предательство, дурные наклонности пресекаются, а любая внешняя опасность встречает дружный и организованный отпор. Если кто-то из членов клана попадает в беду, он всегда может рассчитывать на помощь всех остальных.
Интересно было бы рассмотреть клан как структуру, стремящуюся к какой-то цели, решающую для этого какие-то задачи. Цель в общем-то проста – выживание, самосохранение. Задачи: расширение ресурсной базы, подконтрольной территории, увеличение численности. Хотя тут, похоже, имеется некий предел. Рюриковичи поначалу тоже были кланом, но сейчас их уже единой семьей не назовешь: слишком разрослись, проблема выживания утратила остроту… Да, все тот же закон: цель достигнута – Русь подмята, внешних врагов, достаточно сильных и опасных, нет. Результат – пошли внутренние разборки. Когда из степи придет серьезная сила, оказать сопротивление ей уже не смогут. А новые, региональные кланы сформироваться еще не успеют, а то навтыкали бы степнякам по самое некуда».
– Опять уснул? – вполголоса спросил Афоня.
– Дите еще, ночью не выспался, рана открылась.
– Ну и как тебе родичем сотника стать?
– Помолчал бы ты, Афоня, парень мне крест по простоте детской дал, грех его глупостью пользоваться, да и Корней… нужны ему такие родичи, как же!
– По простоте детской? А кто говорил: «Бешеный Лис родился?»
– А я и сейчас скажу. Лисовины ни в чем удержу не знают: ни в добре, ни во зле, ни в любви, ни в ненависти. Только такие сотню в узде держать и могут. Вот смотри: сани в том лесу с кровавым месивом, мужик изуродованный и умирать брошенный…
– Наши его добили, чтоб не мучился.
– Ну и зря, может, заслужил он ту муку. Я о другом толкую. Там да здесь, на дороге, лесовик изодранный, кажется – зверь лютый. А глянь по-иному: от засады он нас спас, от лазутчиков тоже, с тобой наукой вчера поделился, со мной – сегодня. Так какой он?
– Если друг – лучше не сразу и найдешь, а если враг – не дай бог.
– Вот! Потому-то народ за ними и идет. Понятны они, с ними всегда ясно: что хорошо, что плохо. А что удержу не знают… Знаешь, откуда слово «боярин» происходит? Я грамоте не разумею, но думаю, что так: «Бо ярый» – потому что яростный.
«Вот тебе и неграмотный! Как там мне отец Михаил читал? «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». То же самое! Нет, умен Илюха, хоть и неграмотный, даже обидно, что такой в обозе сопьется. А может, то, о чем он говорит, и есть пассионарность? Но Юлька! Почему даже махнуть на прощание не захотела? Только в самом конце, так это и мать могла велеть.
Приедем в Ратное, попробую новым методом полечиться. Интересно, как это будет? Рана прямо на глазах зарастет или просто вылечусь в рекордные сроки – скажем, за пару дней? Юлька не удержится, согласится попробовать. Если получится, всех ребят на ноги поставим и Немого. А вдруг таким способом можно процесс регенерации запускать? Деду новую ногу вырастить! Омолодить. Татьяне детородную функцию подправить. Мать… а что я для нее сделать могу? Отца не оживишь, а если Татьяна начнет нормальных детей рожать, Лавр к матери и охладеть может. Последней женской радости ее лишу».
– Михайла! Царствие Небесное проспишь!
– Деда? Что случилось, чего стоим?
– Все проспал! Обоз из Ратного встретили, сейчас тебя в другие сани перенесем, а Илюху отпустим – заслужил. Ну-ка, ребята, взяли его!
Новым возницей, к величайшему Мишкиному удивлению, оказалась женщина. Имени ее Мишка не знал, но все почему-то называли ее Донькой.
