В школе подружки учились в одном классе, но ничего не изменилось. Учительница постоянно выделяла Жанну - за чистые тетрадки, за красивый почерк, за аккуратность, за усердие. А Леру как бы не замечала, хотя у нее тоже были и чистые тетрадки, и красивый почерк. И старания не меньше: первый класс она окончила с похвальным листом, так же как Жанна и Витя Никоненко, сын директора школы. Но дать последний звонок для десятиклассников доверили опять же Лапицкой.

Лера на всю жизнь запомнила, как солнечным майским днем стояла в шеренге одноклассников и с завистью смотрела на Жан ну, а та, улыбаясь, сидела на плече у выпускника и трясла золотым колокольчиком с привязанным к нему огромным бантом. И все ею любовались. Все, кроме Леры.

Тогда впервые вместе с очередным приступом обиды Гаркалина почувствовала и ненависть. Вплоть до того, что ей захотелось побить конкурентку, вывалять в грязи вместе с белыми кружевными воротничками, порвать в клочья накрахмаленный фартук, выдрать вместе с волосьями шарики-бантики!

Но, увы, в очередной раз пришлось проглотить обиду и тайно копить ненависть. Настолько тайно, чтобы никто не заподозрил и все по-прежнему считали их подружками.

Шли годы. Девочки переходили из класса в класс, учились в музыкальной школе, бегали друг к дружке в гости, делились секретами. Так Лера узнала, что Жанна мечтает стать врачом. И тогда она тоже решила поступать в мединститут. Исключительно ради того, чтобы в один прекрасный день перегнать подругу, доказать, что она, Лера, лучше, талантливее, умнее.

Правда, перегонять получалось лишь в учебе, и то не всегда. Жанна училась превосходно, схватывала все на лету, побеждала на олимпиадах. А в остальном за ней тем более было не угнаться: летом она ездила с родителями на машине к морю, играла на пианино, одевалась по последней моде. В придачу ко всему в старших классах превратилась в настоящую красавицу: стройная, кареглазая, с копной длинных каштановых волос. Все одноклассники были в нее влюблены.

Гаркалина же нарядами не могла похвастаться: ее обшивала тетя-портниха, перекраивая старые мамины вещи. Лето Лера проводила в глухой деревне у бабушки, играла на аккордеоне, так как пианино родителям было не по карману. Да и учеба ей давалась тяжелее, все приходилось брать усердием и зубрежкой. Что же касается внешности, то здесь вообще полная засада: еще в период полового созревания она стала полнеть и к десятому классу превратилась в настоящую пышку. Естественно, успехом у мальчиков не пользовалась, на школьных вечерах подпирала стенку и с глубоко спрятанной ненавистью наблюдала за подругой.

И все же самый тяжелый удар ждал Леру перед самым окончанием школы: на экзаменах ее срезали на сочинении, чтобы не дать золотую медаль. Ходили слухи, будто в районе в тот год заявлено неприлично много медалистов и из области пришло указание сократить список. Его и сократили за счет таких, как Гаркалина. Не вычеркнешь же сына директора школы или дочь заведующей

секцией женской одежды!

Сколько тогда Лера ночей не спала, сколько слез выплакала! Обида, зависть, ненависть жгли и кромсали душу, превращая в пепел все светлое, что в ней еще оставалось. Ну почему?!. Почему другим все на блюдечке с голубой каемочкой, а ей, как всегда,

одни страдания? Почему на выпускном у Лапицкой опять было самое красивое платье? Почему ею все восторгались, называли гордостью школы, желали успешного поступления? Почему от нее не отходил сын директора школы? Лере же достались дежурные сочувствия и напутствие от директора: мол, теперь ничего не остается, как доказать, что ты тоже достойна медали...

Именно тогда Лера дала себе клятву: наступит день - она всем отомстит. И Жанне, и Вите, и воспитателям детского сада, и учителям, и директору школы! И даже тете-портнихе за то, что сшила не самое лучшее платье. Она никого не пощадит!

Уны, в первый год по окончании школы Валерии никому ничего не удалось доказать, как, впрочем, и кого-то наказать. В Минский мединститут она не поступила, недобрала баллов. А вот Жанна с ее золотой медалью прошла вне конкурса: сдала успешно один экзамен и остаток лета провела, держась за ручку с таким же счастливчиком Витей, зачисленным в радиотехнический.

Переживая неудачу, Лера перестала выходить из дома: снова плакала, снова ненавидела, снова давала себе клятвы и обещания. Почти год никому не показывалась на глаза и даже вечер встречи выпускников проигнорировала. Зачем туда ходить? Смотреть на счастливые лица одноклассников-студентов? Сделать себе еще больнее? Не дождетесь!

Единственным ее желанием было поступить во что бы то ни стало! А потому круглые сутки Лера проводила за учебниками. На работу ради стажа принципиально не устраивалась: еще чего - начинать трудовой путь санитаркой в больнице!

Награда за усердие не заставила себя ждать, и на следующий год Гаркалина поступила в Витебский мединститут. Но все равно продолжала игнорировать встречи с однокашниками. Рано еще. Надо добиться большего, чего-то такого, чтобы... увидеть в их глазах зависть. Вот когда будет в ранге светила медицины, тогда и насладиться своим превосходством. Пусть все, кто ее когда-то недооценил, кусают локти!

Однако в первый же год учебы Валерию постигло горькое разочарование в профессии: увы, медицина - не ее призвание. Новоиспеченную студентку буквально наизнанку выворачивало в анатомичке, а предметы, которые приходилось зубрить денно и нощно, скучны и неинтересны. Но самое главное заключалось в другом: она вдруг поняла, что в ней нет... сострадания и любви к людям, во имя которых выбирают профессию врача.

Но и отступать было поздно. Нельзя дать недоброжелателям возможность порадоваться ее очередной неудаче...

«...И все-таки обидно, - Лежнивец сделала еще один обжигающий глоток. - Не хотел разговаривать... Ай-яй-яй! Не понял ты, Ладышев, с кем когда-то связался. Судя по всему, так и остался чистоплюем. Не перезванивает, сволочь! - бросила она взгляд на мобильник на столе. - Раньше уже давно топтался бы под дверью, вымаливая прощение... Ничего-ничего, вода камень точит».

В дверь постучали.

-      Разрешите? - робко спросила старшая медсестра одного из отделений. - Вот, Валерия Петровна, как и просили, - она положила аккуратную стопку медицинских карт на начмедовский стол. -Что-то еще нужно?

-      Пока нет, спасибо, - Лежнивец сделала непроницаемое лицо и убрала чашку с недопитым чаем.

Медсестра попятилась к выходу. Дождавшись, пока за ней закроется дверь, Валерия Петровна взяла верхнюю историю болезни, открыла и тут же потянулась за карандашом, чтобы подчеркнуть бросившийся в глаза пункт в эпикризе.

«Опять двадцать пять! - швырнула она карандаш. - Учишь их, учишь, а все без толку. Надеялась хоть недельку в Гродно отдохнуть, так нет! Подсунули статью! Удушила бы собственными руками и Ладышева, и журналистку! Выбрали время, сволочи! Вопрос повышения решается, а здесь такой подводный камень! Как теперь всем поганые рты заткнуть?.. А что если реанимировать отношения с Вадимом? Тогда все рты быстренько сами заткнутся!.. Это идея! Ведь неспроста он до сих пор не женился. Значит, больше так никого и не встретил, не влюбился... Надо подумать», -улыбнулась она неожиданно посетившей ее светлой мысли.