– Больше ничего не осталось, – шепчу я.

Не знаю даже, относится ли это к крови.

Холдер берет у меня мочалку и швыряет на край ванны. Я поднимаю на него взгляд. Глаза у него покраснели еще больше, и я не понимаю, плачет ли он, потому что по его лицу стекает вода. В этот момент, когда смыты все физические следы моего прошлого, я вспоминаю о Лесли.

Сердце мое болезненно сжимается – на этот раз из сострадания к Холдеру. Я всхлипываю и закрываю рот ладонью, но плечи продолжают сотрясаться. Он притягивает меня к груди и прижимается губами к моим волосам.

– Холдер, мне так жаль. О господи, мне так жаль.

Рыдая, я прижимаюсь к нему. Вот если бы его отчаяние можно было смыть так же легко, как кровь. Он обнимает меня так крепко, что я едва дышу. Но ему это необходимо. Ему нужно, чтобы я почувствовала его боль, как нужно и мне, чтобы он ощутил мою.

Припоминая каждое слово отца, я стараюсь выплакать его из себя. Не хочу вспоминать его лицо. Не хочу вспоминать его голос. Не хочу вспоминать, как отчаянно его ненавижу и особенно – как сильно любила его. Ничто не сравнится с чувством вины из-за любви к злу.

Холдер нежно прижимает меня лицом к своему плечу. Щекой он приникает к моей макушке, и я слышу, как он плачет. Здесь тихо, и он изо всех сил старается сдержаться. Он так страдает из-за Лесли, что я не могу взять часть вины на себя. При мне отец не тронул бы Лесли. Не сядь я в машину к Карен, Лесли, может, осталась бы жить.

Я обнимаю Холдера за плечи и целую в шею:

– Прости. Он бы не тронул ее, если бы я…

Холдер хватает меня за плечи и с силой отталкивает. Я вздрагиваю.

– Не смей так говорить! – Потом он быстро подносит руки к моему лицу, сжимая щеки. – Не смей извиняться за дела этого человека. Слышишь? Это не твоя вина, Скай. Поклянись, что никогда не будешь думать об этом.

Его горестные глаза полны слез.

Я киваю.

– Клянусь, – подхватываю я еле слышно.

Он не отводит взгляда, ища в моих глазах ответ. У меня колотится сердце. Я потрясена тем, как безоговорочно он отметает любой мой возможный промах. Хорошо бы ему так же отметать свои ошибки, но нет.

Не в силах выдержать его взгляд, я сжимаю Холдера в объятиях. Он с мукой и отчаянием отвечает тем же. Мы потрясены правдой о Лесли и недавней трагедией, поэтому изо всех сил льнем друг к другу. Он больше не пытается выглядеть сильным в моих глазах. Его переполняет любовь к Лесли и гнев на ее судьбу.

Я знаю, Лесли ждала бы от него сопереживания, поэтому даже не пытаюсь успокоить его словами. Сейчас мы оба оплакиваем ее, потому что тогда некому было ей сочувствовать. Я целую его в висок, обнимая за шею. Каждый раз, как мои губы касаются его, он сжимает меня чуть сильней. Он слегка водит ртом по моему плечу, и скоро мы начинаем прилагать все усилия к тому, чтобы с помощью поцелуев избавиться от душевной боли, которую не заслужили. Его губы становятся более требовательными, и он все сильней и чаще целует меня в шею, отчаянно пытаясь найти спасение. На миг отстранившись, заглядывает мне в глаза. С каждым вдохом и выдохом поднимаются и опускаются его плечи.

Одним быстрым движением он впивается в мои губы, обнимая за спину дрожащими руками. Потом притискивает меня к стене и скользит ладонями по бедрам. Я чувствую переполняющее его отчаяние, когда он поднимает меня и смыкает мои ноги вокруг своей талии. Он стремится избавиться от муки, и я нужна ему. Точно так же, как прошлой ночью мне был нужен он.

Я обвиваю его шею руками, притягивая к себе в стремлении дать передышку от страданий. Мне она нужна не меньше, чем ему. Как бы мне хотелось забыть обо всем на свете!

Не хочу такой жизни.

Притискивая меня телом к стене, он сжимает ладонями мое лицо. Наши рты беспокойно ищут друг друга в стремлении к забытью. Я вцепилась ему в спину, его же губы неистово ласкают мою шею.

– Скажи, что это нормально, – едва дыша, шепчет он. Подняв ко мне лицо, он беспокойно ищет мой взгляд. – Скажи, что это нормально – хотеть быть внутри тебя… после всего, что мы вынесли… Наверное, это плохо, чтобы так сильно…

Я запускаю пальцы ему в волосы и притягиваю ближе, целуя с такой страстью, что никакие слова не нужны. Он со стоном несет меня из ванной в постель. Срывая с нас последнее белье и впиваясь в мои губы, он далек от деликатности. Но, честно говоря, не знаю, как бы я к ней отнеслась.

Холдер стоит у кровати, наклонившись ко мне и целуя в губы. На миг он отрывается, чтобы надеть презерватив, затем обнимает меня за талию и подтягивает к себе. Разводит мне ноги и, глядя в глаза, без колебания, толчком входит в меня. Едва не задохнувшись от этого неожиданного напора, я вслед за короткой болью испытываю острое наслаждение. Обхватив его руками, я двигаюсь в такт, а он прижимается губами к моему рту. Я закрываю глаза, запрокидываю голову. Так наша любовь помогает нам облегчить страдания.

Притянув меня за талию, он с каждым безумным ритмичным движением все сильнее впивается пальцами в мои бедра. Я обнимаю его за плечи и расслабляюсь, позволяя направлять меня так, как ему хочется. Оторвавшись от моих губ, он размыкает веки, и я делаю то же самое. На его глазах еще заметны следы слез, и я подношу руки к его лицу, стараясь разгладить эти искаженные черты. Он продолжает смотреть на меня, но поворачивает голову и целует меня в ладонь, затем, внезапно остановившись, валится на меня.

Мы оба тяжело дышим, и я по-прежнему ощущаю его внутри. Он не сводит с меня взгляда, просовывает руки под спину и притягивает к себе, поднимаясь вместе со мной. Не разжимая объятий, он поворачивается кругом и соскальзывает на пол, упираясь спиной в кровать, а я сижу верхом. Он медленно привлекает меня к себе и целует, на этот раз очень нежно.

То, как он бережно прижимает меня, осыпая поцелуями мои губы и лицо, создает впечатление, что это совсем другой Холдер – не тот, что полминуты назад, и все же не менее страстный. В какой-то миг он бешеный и горячий… в следующий – нежный и вкрадчивый. Я начинаю ценить и любить его непредсказуемость.

Я чувствую, он хочет, чтобы я перехватила инициативу, но немного нервничаю. Пожалуй, даже не знаю, как это сделать. Улавливая мое смущение, он берет меня руками за талию, медленно направляя и чуточку двигая на себе. Он не спускает с меня глаз, желая удостовериться, что я по-прежнему с ним.

Да, я действительно с ним и не могу думать ни о чем другом.

Он подносит руку к моему лицу, а другой продолжает давить на поясницу.

– Ты знаешь, как я к тебе отношусь, – говорит он. – Знаешь, как я люблю тебя. Ты понимаешь, что я сделаю что угодно, лишь бы унять твою боль?

Я киваю, потому что знаю. Глядя в его глаза и видя в них неподдельную искренность, я сознаю, что это с ним уже давно.

– Сейчас мне охренительно нужна твоя любовь, Скай.

Все в нем от голоса до выражения лица выдает терзания. Я тоже готова на что угодно, дабы уменьшить его страдания. Сплетаю наши пальцы, отыскивая в себе смелость показать глубину своей любви. Глядя в глаза, немного приподнимаюсь и медленно опускаюсь.

Он громко стонет, потом прикрывает веки и откидывает голову на матрас.

– Открой глаза, – шепчу я. – Хочу, чтобы ты смотрел на меня.

Он поднимает голову, глядя сквозь полуопущенные веки. Я продолжаю медленно двигаться, желая только, чтобы он почувствовал, как много для меня значит. Быть ведущим – совершенно иное ощущение, но мне нравится. По тому, как он смотрит, я понимаю, насколько остро нужна ему, будто для выживания необходимо лишь мое существование.

– Не отворачивайся, – требую я, приподнимаясь.

Когда я вновь опускаюсь, то Холдер от избытка начинает покачивать головой, а я издаю стон, но он не сводит с меня страдальческих глаз. Я больше не нуждаюсь в руководстве, и мое тело становится ритмическим отражением его.

– Помнишь наш первый поцелуй? – спрашиваю я. – Тот миг, когда твои губы коснулись моих? В тот вечер ты похитил частичку моего сердца. – Я продолжаю ритмично двигаться, и он пылко смотрит на меня. – Первый раз, когда ты сказал, что любишь меня? – Я сильней надавливаю ладонью на его грудь и приникаю еще ближе, чтобы он почувствовал каждую частичку моего тела. – Этим ты заполучил еще одну.