Появились остальные солдаты из отделения Браги. Они несли что-то несвязное, проявляя более чем умеренное любопытство к похождениям своего командира.
– Ого, – произнес Хаакен. – К нам движется лейтенант Трубачик.
– Лейтенант?
– Прошла масса повышений. Сангинет уже капитан.
Браги непроизвольно поцокал языком, он почему-то заволновался.
– Ты опоздал Рагнарсон, – бросил Трубачик сходу. – Тебе следовало заступить в караул десять месяцев тому назад. – Он хихикнул, явно довольный собственной шуткой, и добавил: – Тебя хочет видеть капитан.
На взмыленной лошади прискакал курьер. Сангинет приказал закрыть ворота лагеря и построил роту.
– Началось, господа, – объявил он. – Мы выступаем в Симбаллавейн. Там к нам присоединится генерал Хоквинд.
Пять адских дней марша по сорок—пятьдесят миль в день. Затем их догнал курьер и сообщил, что полк Непобедимых, вступив в бой с частями Хоквинда, нашел свой быстрый и бесславный конец. Спастись смогла лишь горстка врагов.
Вдали замаячили стены Симбаллавейна.
– По-моему, он такой же большой, как Итаския, – пробурчал Браги, обращаясь у Хаакену.
– Даже, пожалуй, больше. – У ворот их радостно приветствовала толпа. – Думаю, что мы уже выиграли войну. Ведь город – это на самом деле просто здоровенная мышеловка.
– Откуда такая тоска и грусть? Откуда столь несчастный тон? – затараторил Драконоборец. – Глянь-ка лучше на девчонок. Посмотри, каким огнем горят их глаза. Я вижу, что они готовы к наступлению. – Он приветственно помахал ближайшей.
– Сангинет намерен…
Девица бросилась к Рискерду. Сунув ему в руки букет цветов, она зашагала рядом с солдатом, что-то весело щебеча. Драконоборец отвечал ей столь же радостно-взволнованно. Взаимное незнание языка, кажется, совершенно не мешало беседе.
У Хаакена отвисла челюсть. Не его физиономии возникла весьма зловещая ухмылка, и, не очень уверенно помахивая рукой, он прохрипел:
– Привет, привет…
– Легче, легче – посоветовал ему Браги. – Иначе ты, братишка, всех их соблазнишь своим красноречием.
Рагнарсон поправил на спине ранец и выпрямился, стараясь выглядеть привлекательным, но без рисовки, как и положено капралу. Ему временно вернули отделение, так как Хаакен не захотел оставаться командиром.
Он поймал на себе насмешливо-благожелательный взгляд капитана. Браги не знал, почему сразу после вступления в гильдию он привлек к себе внимание Сангинета, а затем стал его любимцем. Это отравляло Браги жизнь, так как Сангинет гонял его гораздо больше, чем всех остальных новобранцев.
Оказалось, что они попали в солдатский рай. Выпивка дармовая, женщин доступных сколько угодно – только руку протяни, служба легкая… Обыватели во всем стремились угодить воинам гильдии. Впервые за все время Браги понравилось быть солдатом.
Идиллия продлилась две недели.
Густой дым застилал горизонт. Воинов Нассефа никак нельзя было назвать благородными завоевателями. Они сжигали все, что не могли унести, а людей убивали. Бич Божий делал все, чтобы внушить обывателям ужас.
– Готов спорить, что у него большое войско, – заметил Браги.
– Боюсь, что даже слишком большое, – откликнулся Хаакен.
Бич Божий свирепствовал уже много дней. В его руки попала вся страна за исключением столицы и нескольких отдаленных небольших крепостей.
– Их, наверное, тысяч сто, – высказал предположение Рискерд.
Если он и ошибся, то ненамного. Военный азарт и стремление на дармовщинку разжиться грабежом проникли даже в самые отдаленные уголки Хаммад-аль-Накира. Многие тысячи тех, кого ни на йоту не интересовали религиозные идеи Эль Мюрида, откликнулись на призыв встать под его знамена.
Они ставили под сомнение его социальные воззрения и претензии на духовную власть, но им была по вкусу мысль о восстановлении Империи во всем ее величии. Запад разрушил Ильказар, но теперь молот истории попал в другие руки.
Рискерд делал все, чтобы скрыть свой страх.
– Палаток так много, что вся округа напоминает мне волнующееся море и волны с белыми гребнями, – пробормотал он.
– Кони не могут взбираться на стены, – напомнил Браги. – А если люди пойдут на штурм, мы их изрубим на котлеты.
Защитники Симбаллавейна насчитывали в своих рядах две с половиной тысячи солдат гильдии и примерно десять тысяч хорошо обученных местных бойцов. Великий Совет призвал к оружию и городских жителей. Польза от них была весьма сомнительной. Но генерал Хоквинд считал, что даже в столь неблагоприятных обстоятельствах сможет отстоять город.
– Что-нибудь обязательно пойдет не так, как надо, – мрачно пророчествовал Хаакен.
На сей раз его пессимизм оказался вполне обоснованным.
Нассеф прекрасно провел подготовительную работу. Его агенты потрудились на славу. Штурм начался с южных стен, обороняемых местными войсками и городской милицией. Орда жителей пустыни устремилась в атаку лишь для того, чтобы полечь под стенами. Как заметил Браги, это была не их война. Те немногие осадные механизмы, которыми они располагали, были чрезвычайно примитивны и легкоуязвимы.
Однако Нассеф, зная недостатки своего войска, начал прокладывать ему путь задолго до начала вторжения.
В Симбаллавейне, как и в любом ином месте, имелась порода людей, преданных лишь золоту. Была там и группа, готовая пойти на все, чтобы получить власть. Из их числа агентам Эль Мюрида удалось сформировать тайное теневое правительство. Изменники, используя золото пустыни, нашли достаточное число отчаявшихся людей, готовых предать свой город.
Они напали на Южные ворота с тыла в тот момент, когда обороняющиеся отражали атаку извне. Предатели распахнули ворота.
Сверкнули кривые сабли, и всадники с воем ворвались в город. Стальные подковы высекали искры из камней мостовой. Зазвенели тетивы седельных луков.
Из окон и с крыш в них полетели стрелы и дротики, но неопытные бойцы-горожане не могли остановить захватчиков. Предатели, проникшие в ополчение, отдавали противоречивые приказы. Наскоро сформированные роты поспешно отступили в спокойную часть города. Началась паника. А всадники, ворвавшись в открытые ворота, растекались по улицам так, как растекается масло по поверхности воды.
Паника охватила весь город.
Во время военных кампаний на Востоке паника была любимым оружием Нассефа. Он использовал ее при захвате Аль-Ремиша. И сейчас он хотел продемонстрировать Западу мощь быстрых словно молния всадников. Всадников, которые, то появляясь, то исчезая, наносят удар в том месте, где их меньше всего ждут.
Симбаллавейн напоминал динозавра. Он был настолько огромен, что умер не сразу.
Молодые люди на северной стене видели отраженное в облаках зарево и слышали стон гибнущего города.
– Похоже, что шум приближается, – сказал Рискерд.
Они понимали, что происходит. Это была последняя ночь независимого Симбаллавейна. Молодые люди не скрывали своего страха.
– Почему мы здесь торчим? – поинтересовался один из солдат.
– Понятия не имею, – ответил Браги. – Капитан скажет, что нам делать.
– До чего же жарко, – буркнул Хаакен. Даже здесь ощущался жар полыхающего пожарами города.
– Я не хочу ничего сказать, но Хоквинд…
– А раз не хочешь, Рискерд, то заткнись! – рявкнул Хаакен.
– Я всего лишь…
– Рагнарсон? – К ним приближался Трубачик, осторожно переступая через вытянутые ноги сидящих солдат. Стена в этом месте была узкой.
– Здесь, сэр.
– Явись к капитану.
– Слушаюсь, сэр.
Трубачик двинулся к следующему отделению.
– Хейвен?
Браги отправился на командный пункт Сангинета.
– Подойдите ближе, – сказал капитан, когда все собрались. – И постарайтесь не шуметь. Вот так. Теперь слушайте. Положение резко ухудшилось. Генерал передал Великому Совету, что в полночь мы уходим.
В ответ послышался гул голосов.
– Тише. Там внизу кто-нибудь может понимать итаскийский. Господа, я хочу, чтобы вы поговорили со своими людьми. Главные силы противника сосредоточены на юге. Но нам все же предстоит сражение. На марше. Нам придется постараться. Не забывайте, что мы еще новички. Впереди и в тылу пойдут ветераны, но нам следует сделать все, чтобы удержать отведенный нам участок.
