Эвелина лишь печально усмехнулась, уловив эту запинку. Легко влюбиться в романтический идеал, в ту, чье прошлое окутано притягательной дымкой недосказанности. И намного сложнее любить реального человека, с его недостатками и грязными тайнами.

– У тебя все будет хорошо, – ласково произнесла девушка, крепко сжав ладонь младшей гончей в своих руках. – Поверь. Глашатая обещала – она позаботится о тебе. Возьмет под свое покровительство. И тебе не надо будет никого убивать или судить.

– Да при чем тут это! – На гневный выкрик Нора с удивлением обернулся даже Ронни, но юноша тут же понизил голос, едва слышно забормотав: – Ведь можно хоть как-нибудь помочь тебе? Скажи! Я на все готов.

Эвелина лишь грустно покачала головой и нежно провела ладонью по щеке Нора, отчего тот сразу же зарделся алой краской смущения.

– Береги себя, – тихо сказала девушка. И отступила назад.

– Я не отпущу тебя!

Ронни кривил уголки губ, безрезультатно пытаясь сдержать ухмылку. Девушка бросила косой взгляд на торжествующего мага, затем попыталась с ободрением улыбнуться юноше.

– Нор, все будет хорошо, – солгала Эвелина. – Правда. Не беспокойся обо мне.

– Довольно, – негромко прервал ее дядя. – Вы все обсудили. Теперь время уходить.

Девушка сморщилась, как от сильной боли. Прикинула взглядом расстояние до темной кромки поля. Успеет уйти или нет? И имеет ли смысл бежать, если совсем недавно добровольно сдалась в руки врага?

– Даже не думай. – Ноги Эвелины сами, как зачарованные, шагнули к магу, повинуясь неслышимому приказу. Ронни жестко усмехнулся и вновь крепко схватил племянницу под руку. Щелкнул пальцами, подзывая остальных имперцев ближе. Далиона, схватив под локти, тоже подтащили к кругу чужаков.

– Прошу прощения, – неожиданно выступила вперед глашатая. – Я не собираюсь оспаривать ваше решение по поводу Эвелины. Но вы не имеете никакого права распоряжаться Далионом. Он мой человек, поэтому судить и наказывать эту гончую буду прежде всего я. Отпустите его!

Ронни устало вздохнул, поворачиваясь к девочке. Холодным взглядом скользнул по ее босым ногам и безразлично пожал плечами.

– И все же Далион отправится в Рокнар, – вкрадчивым голосом повторил он. – Я так решил.

Глашатая гневно повела плечами, и словно в ответ на это ее ближайший охранник многозначительно положил ладонь на рукоять меча. Маг заметил движение телохранителя, но никак не отреагировал. Лишь осторожно передал девушку на попечение одного из имперцев, который, в свою очередь, больно вцепился пальцами в ее предплечье. Затем обернулся и с насмешливым блеском в глазах чуть наклонил голову, будто в первый раз разглядев, кто перед ним стоит.

– Неужто ты собираешься мне помешать? – с сарказмом поинтересовался он. – Каким образом, хотел бы я знать? И потом, не забывай, что именно мне сейчас благоволит твой Высочайший. Мне, а не тебе.

– Я знаю, – спокойно отозвалась глашатая, кутаясь в пушистую шаль. – Но тем не менее предпочитаю самостоятельно распоряжаться своими людьми. Далион останется на островах, где понесет заслуженное наказание.

– Вот как? – впервые Ронни взглянул на девочку с неким подобием уважения. – Интересно, как ты собираешься меня остановить?

Вместо ответа вестница бога с небольшой хрипотой рассмеялась и сделала шаг вперед. Вслед за ней поспешили шагнуть и остальные телохранители, которые, уже не таясь, сжимали в руках обнаженные мечи. Имперцы пока не торопились вытаскивать клинки из ножен, однако держались настороже.

– Не смеши меня, – серьезно произнес Ронни. – Не забывай, что я могу пользоваться магией без ограничений, а у тебя такой возможности нет. Мне не составит особого труда уничтожить всех твоих людей. Просто не хочется марать руки.

– Ты так уверен в собственной исключительности? – спокойно поинтересовалась глашатая. Зажмурилась и вытянула перед собой ладонь, на которой затрепыхал маленький язычок пламени.

– Такими фокусами меня не напугать, – от души расхохотался маг. С улыбкой повернулся к своим людям и отрывисто кинул: – Собираемся. Хватит играть в эти глупые игры.

Девочка побледнела от ярости после столь пренебрежительных слов чужака. Злобно прищурилась и резко дунула, посылая крошечную искорку в сторону имперцев. Ронни лишь иронично хмыкнул при виде этого. Но уже через миг ему пришлось пожалеть о своей беспечности. Потому как с оглушительным щелчком маленький лепесток огня вдруг увеличился в размерах и взорвался, опрокинув ближайшего имперца. Тот лишь коротко и страшно вскрикнул, но тут же затих, утирая снегом отметины с лица, которые остались от магического пламени. Нестерпимо завоняло паленым. Даже дядя Эвелины скривился и невольно отшатнулся в испуге. Правда, сразу же взял себя в руки.

– Девочка, – прошелестел его голос, до неузнаваемости измененный бешенством. – Не вмешивайся во взрослые забавы. Иначе получишь сполна, без скидки на возраст.

– Отпусти Далиона, – упрямо повторила глашатая и вновь создала на ладони колдовскую искру, только на этот раз намного превышающую первоначальную. – Я не шучу.

Ронни лишь покачал головой при виде такого упорства. Хищно усмехнулся и небрежно махнул рукой, без видимого усилия задув огонь вестницы бога. Та лишь недоуменно нахмурилась и потрясла рукой, словно убеждаясь, что пламя погасло.

– В следующий раз я не буду так милосерден, – спокойно произнес маг. Вновь подхватил Эвелину под локоть и что-то забормотал себе под нос, начиная ткать замысловатую вязь заклинания.

Имперец, уверенный в том, что глашатая не рискнет ему помешать, слишком рано отвернулся от девочки. Иначе Ронни бы увидел, какой непонятной решимостью загорелись ее глаза, когда она в третий раз создала магический всполох между пальцами. А вот Эвелина заметила это. Заметила и изумленно подняла брови, недоумевая, что же такое задумала вестница бога.

«Пригнись», – скорее прочитала по губам девочки, чем расслышала, имперка. И тут же бросилась ничком на землю, не без труда освободившись от цепкой хватки дяди. Мужчина, не ожидая подобной прыти от уже сломленной племянницы, машинально разжал пальцы, и тут же над головой Эвелины пронесся огненный вихрь, сжигая все на своем пути. Временно ослепшая и оглохшая, имперка лежала на снегу, пытаясь глотнуть хоть немного свежего воздуха, а не сладковатой гари. Где-то недалеко жутко выл от боли человек.