– Не забывайся, – чуть слышно прошелестела глашатая. – То, что наш Высочайший решил оказать добрососедскую услугу твоему правителю, еще не дает тебе права оскорблять.

Ронни лишь скривил рот, тщетно пытаясь сдержать ироническую улыбку, однако промолчал.

– Замечательно, – сочтя затянувшуюся паузу за знак примирения, миролюбиво продолжила глашатая. – Полагаю, ты уже познакомился с Далионом, бывшим хозяином Эвелины?

Мужчина чуть заметно поморщился, когда девочка произнесла эту фразу, особенно подчеркнув недавний позорный статус имперки.

– Да, – буркнул он, окидывая глашатую откровенно оценивающим взглядом. – Я не знал, что на островах принято столь отчаянно защищать рабов.

Далион неожиданно почувствовал, что начинает получать удовольствие от этого спектакля. Он поудобнее расположился на лавке, наблюдая за тем, как покраснела глашатая, и наслаждаясь ее замешательством. По всей видимости, она еще не успела сообщить чужакам, насколько резко поменялось за последнее время положение Эвелины в обществе.

– Значит, тебя еще не ввели в курс дела? – смутившись, тихо задала вопрос глашатая.

– В курс какого дела? – холодно поинтересовался Ронни. – Мне еще ничего не успели рассказать. Сначала я скакал сюда сломя голову, делая остановки лишь на замену лошадей. Потом пытался остановить огромную черную зверюгу, в которую, как оказалось, превратилась ученица императора. А когда начал расспрашивать того, кто так настойчиво мне мешал разобраться с Эвелиной, появилась ты.

Телохранители глашатой одновременно стиснули пальцы на рукоятях мечей, когда услышали, с какой фамильярностью чужак обратился к глашатой на «ты». Но девочка молча стерпела подобную наглость, и они, недоумевая, опустили руки. Если имперец заметил это, то никак не отреагировал. Лишь повысил голос и с явным удовольствием проговорил:

– Теперь же я просто жажду получить все необходимые разъяснения. Хотя едва стою на ногах от усталости. И надеюсь, что ты, главная из гончих, окажешь мне всяческое содействие, как и было тебе ранее указано.

Девочка проглотила и это оскорбление, хотя даже Далион побагровел от едва сдерживаемого гнева. Он даже представить себе не мог, что имперец осмелится разговаривать в подобном тоне с глашатой, более того – приказывать ей.

– Я готова ответить на все твои вопросы, – почтительно склонила голову вестница бога, словно не замечая, как оторопели от этого смиренного движения находящиеся в комнате гончие.

– Несомненно! – Ронни встал и неторопливо прошелся по комнате. – Но перед началом разговора я все же надеюсь получить свой напиток, ибо уже во рту пересохло. Заодно пусть и Далиону принесут что-нибудь перекусить. Нам предстоит долгое общение.

Имперец больше не произнес ни слова, пока в комнате не накрыли стол. Затем широким жестом пригласил недавнего противника разделить с ним трапезу и с удовольствием принялся поглощать еду. Далион сначала хотел отказаться, но затем увидел, с какой жадной поспешностью насыщается чужак, и подумал, что в голодовку всегда успеет поиграть. Поэтому, не церемонясь особо, также придвинулся к столу. Глашатой ничего не оставалось, как присесть в стороне, дожидаясь, когда своеобразный завтрак двух мужчин подойдет к завершению.

– А теперь приступим. – Наконец Ронни отодвинул подальше пустую тарелку и внимательно посмотрел на вестницу бога: – Рассказывай, глашатая.

Девочка сцепила перед собой пальцы, в очередной раз не реагируя на недопустимые вольности при обращении к ней чужака, и послушно стала говорить:

– Мне очень жаль, иноземец, но бывшая ученица вашего императора сбежала.

– Да неужели? – хмыкнул маг, не выдержав и перебив собеседницу. – А то я не заметил. Давай-ка начнем с самого начала. Во-первых, с какой стати Эвелина превратилась в это чудище? И навсегда ли она останется в подобной ипостаси? Не хотелось бы применять надстихийную магию к собственной племяннице, пытаясь расколдовать ее.

Глашатая издала едва слышный вздох удивления, когда услышала, кем именно приходилась девушка столь наглому имперцу. Метнула быстрый испуганный взгляд в ту сторону, где, по ее предположениям, должен был находиться Далион, однако тот предпочел сделать вид, будто не заметил робкой безмолвной просьбы о помощи. Пусть сама разбирается в запутанных родственных отношениях беглянки.

– Хорошо, – с неожиданным достоинством произнесла девочка, взяв себя в руки. – Тогда, полагаю, тебе лучше расспросить Далиона. Именно он проводил с Эвелиной большую часть времени.

– Это еще успеется, – нетерпеливо отмахнулся от предложения глашатой маг. – Сначала я желаю услышать твою версию. Или ты не в курсе, чем занимаются твои подчиненные?

Далиону внезапно стало жалко несчастную вестницу бога, которую сейчас унижали на глазах многочисленных присутствующих. Девочке будет нелегко смириться с тем, что ее так невежливо и резко поставили на место, причем сделал это чужак, ненавистный имперец. Интересно, почему молчит Высочайший? Или ему безразличны переживания своих слуг?

– Как тебе будет угодно, – с трудом пробормотала глашатая. – Тогда я начну.

Далион почти не слушал рассказа девочки. Он и так прекрасно знал все, что она сообщала чужаку. Пожалуй, мужчина был несколько удивлен тем, насколько кратко и точно глашатая передала суть дела. Даже ритуал обмена именами в ее сухом изложении выглядел скорее как некая обязанность, событие, которое не могло не произойти.

– Тебе есть чем дополнить эту захватывающую историю? – Маг перевел тяжелый немигающий взгляд на Далиона. Дождался от него отрицательного жеста, глубоко вздохнул и надолго замолчал, видимо обдумывая услышанное.

– Значит, истинное имя Эвелины ты мне не сообщишь, – наконец, с непонятной смесью удовлетворения и разочарования, констатировал он, вновь обращаясь к глашатой.

– Я – нет, – печально улыбнулась она. – Если готов оскорбить божество, то попробуй самостоятельно вызнать его у Далиона.

– Нет, спасибо, – хмыкнув, поблагодарил чужак. Затем наклонил голову и с любопытством взглянул на мужчину, сидящего напротив: – Полагаю, ты тоже по доброй воле истинное имя Эвелины не откроешь?