«Дейви! – воскликнула она. – Как я рада, что ты пришел! Выпей. Для тебя мне ничего не жалко!»

Арделия жаждала убить меня – я прочел это в ее глазах. Но я был ей нужен: не как спутник жизни, нет: она хотела, чтобы я покончил с Тэнси Пауэр. Полицейского Арделия брала на себя, но хотела, чтобы он перед смертью знал: дочери больше нет в живых. Вот для чего я ей понадобился.

«Времени у нас в обрез, – сказала она. – Ты знаешь Пауэра? Помощника шерифа».

Я ответил, что знаю. Добрый десяток раз он арестовывал меня за появление в пьяном виде.

«И как он тебе?» – спросила Арделия.

«Крепкий мужик», – осторожно ответил я.

«К свиньям вас обоих, чертовы ублюдки!» – неожиданно взорвалась она.

Я промолчал. Мне показалось, что так будет разумнее. Арделия сменила гнев на милость и продолжила уже вполне миролюбиво:

«Этот мерзавец сегодня днем пришел в библиотеку и начал копаться в моем прошлом. Буквально бомбардировал вопросами. Хотел выяснить, где я жила перед переездом в Джанкшен-Сити, какую школу посещала… Видел бы ты, Дейви, каким волком он на меня смотрел! Ничего, я его проучу! Будет знать, как вести себя с настоящей дамой!»

«Тебе его не запугать. Пауэр ничего не боится».

«Боится, – ухмыльнулась Арделия. – Меня по крайней мере. Правда, пока полицейский об этом и не подозревает».

Она ухмылялась, но в глазах ее вновь промелькнул страх. Для нападок Пауэр выбрал самое неудачное для «библиотекарши» время – Арделия готовилась к спячке, и сил у нее оставалось меньше обычного.

– Арделия не сказала вам, что побудило Пауэра обратить на нее внимание? – спросила Наоми.

– Это и так ясно, – ответил Сэм. – Дочь ему рассказала.

– Нет, – покачал головой Дейв. – Я ее не спрашивал – боялся даже обратиться к этой фурии, – но почему-то мне не кажется, что она проговорилась. Ведь, покидая библиотеку, дети обо всем, начисто забывали… И о сказках, и о том, что вытворяла Арделия в ванной. Впрочем, они не просто забывали, похоже, Арделия обладала способностью внушать им какие-то другие мысли. Во всяком случае, уходили детишки всегда веселыми. И вообще большинство родителей просто боготворили Арделию, готовы были ее на руках носить.

Думаю, Пауэр сам заподозрил неладное, заметив, что Тэнси каким-то образом изменилась. Ведь Арделия, как и любой другой вампир, высасывала из своих жертв нечто вполне осязаемое. Должно быть, Пауэр заметил или как-то почувствовал это.

– Но что заставило его заподозрить именно Арделию? – с недоумением спросил Сэм.

– Я же говорил, Пауэр отличался редкой сообразительностью. Чутье у него было развито, как у настоящей ищейки. Возможно, расспрашивал Тэнси и какие-то ответы дочки ему не понравились. Ведь по приходе в библиотеку он ничего не знал… но явно подозревал что-то. Причем вполне достаточно, коль скоро Арделия на стенку полезла. Помню, больше всего ее вывело из себя – и одновременно испугало – то, как он смотрел на нее. «Я тебя научу, как надо на меня смотреть», – все время повторяла эта бестия. Должно быть, Арделия слишком уверовала в то, что ей ничего не грозит, коль скоро первый же подобный случай выбил ее из колеи. Заставил впервые усомниться в собственной безнаказанности.

– Но ведь он мог поговорить и с другими детьми, – нерешительно предположила Наоми. – А затем сравнил услышанное и подметил какие-то очевидные несовпадения. Наверное, и сами дети смотрели на нее по-разному. Как, например, вы с Сэмом.

– Все может быть, – пожал плечами Дейв. – Как бы то ни было, страх заставил ее поспешить.

«Весь завтрашний день я проведу в библиотеке, – сказала она мне. – Хочу на людях помелькать. Тебе же, Дейви, я поручаю Тэнси Пауэр. Будешь ждать перед домом, пока не убедишься, что девчонка осталась одна. Потом затащишь ее в лес. Можешь делать с ней все что заблагорассудится, но напоследок ты должен перерезать ей горло. И оставь труп там, где его наверняка найдут. Я хочу, чтобы этот ублюдок узнал обо всем до того, как я им займусь».

Я ничего не ответил. Даже рад был, что у меня тогда язык отнялся, ведь я мог такого наговорить, что Арделия вмиг бы мне голову оторвала. Я же сидел за кухонным столом, тупо пялясь на стакан виски, и Арделия, видимо, приняла мое молчание за согласие.

Потом мы перешли в спальню. И легли в постель – последний раз. Помню, я был уверен, что у меня ничего не выйдет; ведь известно, что напуганный мужчина теряет свою силу. Тем не менее все у нас получилось, причем не один раз. Вот как на меня действовала Арделия. Я предавался этим безумным скачкам, пока не лишился чувств. Когда очнулся, Арделия выпихивала меня босыми пятками из постели, и я свалился прямо на залитый солнечным светом пол. Было уже четверть седьмого, рот заливала мерзкая изжога, а голова просто раскалывалась.

«Пора делом заняться, – приказала Арделия. – Только смотри, Дейви, по пути в город никому на глаза не попадайся. Понял? И не забудь: займись девчонкой прямо с утра. Затащи в лес и прикончи. А сам затаись до темноты. Если тебя схватят раньше, я ничем помочь не смогу. Здесь же ты будешь в безопасности. Я устрою так, чтобы завтра утром двое детей оказались в библиотеке, хотя она и закрыта. Я уже выбрала эти отродья – двоих самых мерзких гаденышей во всем городе. Мы отправимся в библиотеку вместе… а потом – нас там найдут. И увидят, что все мы мертвы. Но только мы с тобой, Дейви, вовсе не погибнем; мы освободимся. Славный розыгрыш, верно?»

И она расхохоталась. Сидела на кровати голая и хохотала как безумная, в то время как я извивался у ее ног, словно крыса, проглотившая отравленную приманку. Вскоре ее лицо снова начало превращаться в вытянутое рыло с хоботком, который торчал, как рог на шлеме викинга, а глаза вытянулись в узкие щелочки. Чувствуя, что меня вот-вот вывернет наизнанку, я пулей вылетел из дома, и меня вырвало прямо в палисаднике. А за моей спиной раздавался сатанинский смех Арделии.

Я начал одеваться возле дома, когда вдруг услышал голос Арделии; она обращалась ко мне из окна. Видеть я ее не мог, но каждое слово доносилось отчетливо.

«Не подведи меня, Дейви. Только попробуй меня предать, и тебе конец. И легким он не будет, это я обещаю».

«Я не подведу. Арделия», – пообещал я, не оборачиваясь, чтобы не смотреть на нее.

Знал, что не смогу на нее взглянуть, даже один-единственный раз. Я совсем дошел до ручки. Но все же… какая-то часть моего естества хотела остаться с ней, пойти до конца, даже если это и означало верное помешательство. И я был почти уверен, что пойду с ней. Если, конечно, она с самого начала не замыслила меня подставить. Это было бы вполне в ее духе. Арделия способна на все.

Я пробирался через кукурузное поле в Джанкшен-Сити. Обычно прогулка эта меня отрезвляла и худшие последствия похмелья по дороге исчезали. В то утро все было иначе. Дважды я останавливался поблевать. Во второй раз меня вырвало так жестоко, что я думал, этому конца не будет. Все вокруг было забрызгано моей кровавой рвотой. Когда я снова пустился в дорогу, голова моя болела еще сильнее, а перед глазами плыли круги. Я был уверен, что умираю, но мозг мой так и долбили слова: «Можешь делать с ней все что заблагорассудится, но напоследок ты должен перерезать ей горло».

Я не хотел убивать Тэнси Пауэр, но другого выхода не видел. Противиться Арделии я не мог, ну а потом… всю оставшуюся жизнь готов был нести на себе проклятие. А вдруг Арделия говорила правду и я обрел бы бессмертие? Тогда я обрекал себя на вечные муки.

В те дни железнодорожную станцию окружало множество привокзальных строений: депо, склады, камера хранения. Я забился в старый, почти заброшенный пакгауз на северной стороне и уснул на пару часов. И, очнувшись, почувствовал себя лучше. Я понимал, что остановить Арделию или хотя бы помешать ей невозможно, поэтому устремился к дому Джона Пауэра – за девочкой. Ни на кого не глядя, я прошел через центр города, без конца повторяя про себя: «Я покончу одним махом, чтобы Тэнси не мучилась. Сверну шею, и она даже испугаться не успеет».