Над экраном крупными буквами было напечатано: «ЗЕЛЕНЫЕ ОГНИ — НАШИ КОРАБЛИ, КРАСНЫЕ — ВРАЖЕСКИЕ. ОШИБКА КАРАЕТСЯ ВОЕННО-ПОЛЕВЫМ СУДОМ».

— Запомним, запомним, — бормотал Билл, съезжая со скользкого сиденья.

Стараясь удержаться в кресле, он ухватился за торчащую перед ним рукоятку, и световой кружок с буквой "х" в центре медленно пополз по экрану. Это показалось забавным. Билл навел кружок на один из зеленых огоньков, но тут в его мозгу мелькнуло смутное воспоминание о военном суде. Чуть повернув рукоятку, он перевел кружок на красное пятнышко, перекрыв его буквой "х".

На рукоятке была красная кнопка, на которую так и тянуло нажать. Ближайшее орудие издало тихое ф-ф-ф, красные огни погасли. Стало скучно, и Билл выпустил рукоятку.

— Да ты, дурачок, настоящий вояка!

Услышав за спиной чей-то голос, Билл с трудом повернул голову. В дверях стоял человек в обгорелой форме, с которой свисали лохмотья золотого шитья. Человек пошатнулся и шагнул вперед.

— Я все видел! — выдохнул он. — Буду помнить это до гробовой доски!

Настоящий вояка! Какое мужество! Какое бесстрашие! Один лицом к лицу с врагами, без всякой защиты, он не бросил корабль на произвол судьбы…

— Что за вонючую чушь ты несешь? — хрипло осведомился Билл.

— Герой! — воскликнул офицер, хлопнув его по спине и вызвав тем самым приступ острой боли, которая последней каплей переполнила чашу помутненного рассудка. Билл свалился, потеряв сознание.

— А теперь наш милый солдатик будет умницей и выпьет свой вкусненький обедик…

Нежный голосок прорвался сквозь безумный кошмар, мучивший Билла во сне, и он с трудом разлепил тяжелые веки. Ему удалось сфокусировать взгляд на чашке, стоявшей на подносе, который протягивала белая рука, переходившая выше в белоснежный халат с выпуклой женской грудью. Издав утробный рык, Билл отшвырнул поднос и кинулся на эту выпуклость, однако проволочные тяжи, державшие на весу забинтованную левую руку, отбросили его назад, и он завертелся на кровати, словно наколотый на булавку жук, не переставая хрипло урчать. Медсестра взвизгнула и убежала.

— Рад видеть, что тебе полегчало, — сказал врач, отработанным движением опрокинув Билла на постель и ловко вывернув ему правую руку приемом дзюдо. — Сейчас я дам тебе новую порцию обеда, а потом впущу твоих приятелей для торжественной встречи, они там в коридоре ждут не дождутся.

Онемевшая правая рука отошла, Билл взялся за чашку. Глотнул.

— Какие приятели? Какая такая встреча? Что тут происходит? — спросил он подозрительно.

Дверь распахнулась, и в палату вошли солдаты. Билл всматривался в их лица, стараясь найти друзей, но видел только бывших сварщиков и какие-то совершенно чужие рожи. И тут он вспомнил все.

— Скотина Браун сгорел! — закричал он. — Тембо изжарился! Сплина распотрошило! Все погибли! — Он нырнул под одеяло и страшно застонал.

— Герой не должен так себя вести! — сказал врач, откидывая одеяло и подтыкая его под тюфяк. — Ты же герой, солдат, чья храбрость, находчивость, преданность долгу, боевой дух, самоотверженность и меткость спасли наш корабль. Защитные поля были пробиты, машинное отделение разрушено, артиллеристы убиты, корабль лишился управления, вражеский дредноут готовился нас прикончить, но тут явился ты, словно ангел мщения, весь израненный, почти при смерти, и из последних сил дал залп, звук которого услышал весь флот, тот самый залп, который уничтожил врага и спас нашу славную старушку «Фанни Хилл». — Врач вручил Биллу листок бумаги. Сам понимаешь, это цитата из официального приказа, а я лично думаю тебе элементарно подфартило.

— Вы просто завидуете! — хмыкнул Билл, которому его новая роль героя начинала нравиться.

— Брось эти фрейдистские штучки! — рявкнул врач и тут же горестно всхлипнул:

— Всю жизнь мечтал быть героем, а сам только и делаю, что пришиваю им руки да ноги. Сейчас снимем повязку.

Солдаты сгрудились у кровати, наблюдая, как врач отсоединяет проволочные тяжи и разматывает бинты.

— Как моя рука, док? — вдруг заволновался герой.

— Сгорела как котлета. Пришлось ампутировать.

— А это что? — с ужасом взвизгнул Билл.

— Эту руку я отрезал от трупа. После боя их было предостаточно.

Потеряно около сорока двух процентов экипажа. Клянусь, я только и делал, что пилил, рубил и сшивал.

Последний бинт упал на пол, и солдаты восторженно заахали.

— Смотри, какая шикарная лапа!

— А ну-ка пошевели пальцами!

— Чертовски аккуратный шов на плече — глянь, какие ровные стежки.

— Экая она мускулистая, здоровенная и длиннющая, совсем не похожа на ту коротышку справа.

— А черная какая! Вот это цвет так цвет!

— Это рука Тембо! — зашелся в крике Билл. — Заберите ее обратно!

Он рванулся с кровати, но рука тащилась за ним. Его силой Уложили на подушки.

— Тебе же дико повезло, дубина! Получил такую лапищу, да еще от друга!

— Он бы обрадовался, если б узнал, что она досталась тебе!

— Теперь у тебя навсегда сохранится о нем память! Рука действительно была хороша. Билл согнул ее и пошевелил пальцами, поглядывая на них с недоверием. Кисть работала нормально. Он потянулся и схватил за руку одного из солдат. У того захрустели кости, он заорал от боли и попятился.

Билл внимательно посмотрел на свою новую руку и вдруг начал изрыгать проклятия в адрес врача:

— Кретин, костоправ проклятый! Клистирная затычка! Хороша работа это же правая рука!

— Ну, правая! И что же?

— Так ты же мне отрезал левую! Теперь у меня две правые руки!

— Слушай! Левых было маловато. Я же не волшебник! Сделал для тебя все, что мог, а ты еще ругаешься! Будь доволен, что я тебе вместо нее ногу не пришпандорил. — Он злобно ухмыльнулся. — Или кое-что другое…

— Отличная рука, Билл, — сказал солдат, растирая пострадавшую кисть.

— Тебе крупно повезло. Сможешь отдавать честь любой рукой — так больше ни у кого не получится.

— Верно, — скромно сказал Билл, — мне это просто в голову не пришло.

В самом деле повезло.

Он попытался отдать честь левой-правой рукой, она послушно согнулась в локте, а пальцы потянулись к виску. Солдаты вытянулись по стойке «смирно» и тоже откозыряли. Дверь со скрипом отворилась, в нее просунулась офицерская голова.