— У нее был любовник — я знаю, что значит «любовник»! — выкрикнула девочка, скаля зубы. — У моей мамы был любовник. Рыжий! Они встречались каждое утро в доме, в его имении. Я знаю — я ходила за ней по пятам! Я видела, что они делали в постели. И знаю, как его зовут. Марк Порций Катон Салониан, потомок раба! Я знаю, я спрашивала тетю Сервилию. — Она воззрилась на отца, и ненависть сменилась на ее личике бесконечным обожанием. — Папочка, если ты не убьешь ее, то просто оставь ее здесь. Она тебе не пара. Она не заслуживает тебя! Кто она такая, в конце концов? Всего лишь плебейка, не то что мы с тобой, настоящие патриции! Если ты оставишь ее здесь, я буду ухаживать за тобой, обещаю!

Друз и Цепион превратились в каменные глыбы, зато Ливия Друза наконец-то ожила. Запахнув одежду и затянув пояс, она повернулась к дочери.

— Маленькая, все обстоит совсем не так, как тебе кажется, — ласково произнесла она и попыталась погладить дочь по щеке.

Однако рука ее была немилосердно отброшена. Сервилия прижалась к отцу:

— Я сама знаю, как все обстоит. Обойдусь без твоих поучений! Ты опозорила наше имя — имя моего отца! Ты заслуживаешь смерти! А этот мальчишка — не сын моему отцу.

— Маленький Квинт — сын твоего отца, — твердила Ливия Друза. — Он твой брат.

— Нет, он пошел в рыжего мужчину, он — потомок раба! — Маленькая Сервилия ухватилась за тунику Цепиона. — Папочка, пожалуйста, забери меня отсюда!

Вместо ответа Цепион оттолкнул ребенка, да так сильно, что девочка не удержалась на ногах.

— Каким же я был болваном! — негромко проговорил он. — Девчонка права, ты заслуживаешь смерти. Жаль, что я не орудовал ремнем чаще и сильнее.

Стиснув кулаки, он вылетел из комнаты, преследуемый дочерью, которая звала его, просила подождать и дрожала от горьких рыданий.

Друз с сестрой остались одни.

Ноги у Марка Ливия подкосились, он тяжело опустился в кресло. Ливия Друза, его единственная сестра, — прелюбодейка… Лишь сейчас он понял, как она ему дорога: ее беда оказалась и его бедой, он ощущал на себе несмываемую вину.

— Это я виноват, — проговорил он, кривя губы.

Она опустилась на ложе.

— Полно! Кроме меня самой, тут некого винить.

— Так это правда? У тебя есть любовник?

— Был. Первый и последний. Я не виделась с ним и ничего о нем не знаю с тех пор, как покинула Тускул.

— Но Цепион мучал тебя не из-за этого.

— Нет.

— Тогда из-за чего?

— После Марка Порция я уже не могла притворяться, — призналась Ливия Друза. — Мое безразличие злило его, и он стал меня бить. А потом он обнаружил, что ему нравится избивать меня, что это его… возбуждает.

Глядя на Друза, можно было подумать, что его вот-вот вырвет; воздев руки, он беспомощно взмахнул ими.

— О боги, в каком мире нам приходится жить! — выкрикнул он. — Я причинил тебе страшное зло, Ливия Друза.

Она присела в кресло для клиентов.

— Ты действовал в меру своих возможностей, — мягко ответила она. — Поверь, Марк Ливий, я поняла это уже много лет назад. С тех пор твоя доброта заставила меня полюбить тебя и Сервилию.

— Моя жена! — спохватился Друз. — Как все это отразится на ней?

— Ее не должна касаться эта грязь, — сказала Ливия Друза. — Она беременна, ей покойно, и нам нельзя ее расстраивать.

Друз вскочил.

— Оставайся здесь, — велел он сестре, направляясь к двери. — Я должен проследить, чтобы братец не сболтнул ей ничего, что могло бы ее удручить. Выпей вина. Я скоро.

Но Цепион даже не вспомнил о существовании сестры. Из кабинета Друза он бросился прямиком к себе в покои. Дочь рыдала и цеплялась за его пояс, пока он не отвесил ей пощечину и не запер у себя в спальне. Там, в углу, Друз и нашел ее, по-прежнему всхлипывающую.

Слуги уже приступили к своим обязанностям, поэтому Друз мог отвести ее в детскую, где к стене жалась перепуганная нянька.

— Успокойся, Сервилия! Сейчас Стратоника вымоет тебе личико и накормит тебя завтраком.

— Я хочу к моему папе!

— Твой отец покинул мой дом, дитя мое, но не отчаивайся: я уверен, что он, разделавшись с делами, пошлет за тобой.

Утешая девочку. Друз сам не знал, испытывает ли он к ней неприязнь за выложенную правду или склонен благодарить ее за это.

Сервилия мигом просияла.

— Обязательно пошлет! — воскликнула она, проходя с дядей под колоннадой.

— Ступай к Стратонике, — напутствовал ее Друз и твердо присовокупил: — Постарайся не болтать языком, Сервилия! Ради твоей тети и отца — да, отца! — ты не должна проронить ни словечка о том, что стряслось здесь этим утром.

— Как же это может ему повредить? Он — жертва!

— Никакой мужчина не одобрит такого ущемления своей гордости. Поверь моему слову, твой отец не скажет тебе спасибо, если ты проболтаешься.

Полная противоречивых чувств, Сервилия удалилась с нянькой. Друз отправился к жене и рассказал ей ровно столько, сколько, по его разумению, ей было невредно узнать. К его удивлению, она приняла новость спокойно.

— Я рада, что мы наконец-то знаем, что происходит, — проговорила она, колыхая огромным бутоном — своим животом. — Бедняжка Ливия Друза! Боюсь, Марк Ливий, что мой брат заслуживает все меньше любви, даже моей. С возрастом он делается все менее сговорчивым. Между прочим, я вспоминаю, что еще в детстве ему нравилось терзать детей рабов.

Дальше путь Друза лежал назад, к сестре, которая по-прежнему сидела в кресле для клиентов, судя по всему, взяв себя в руки. Он присел с ней рядом.

— Ну и утро! Разве я знал, к чему мне суждено прикоснуться, когда спрашивал Кратиппа, почему он и остальные слуги так удручены?..

— А они были удручены? — удивленно подняла голову Ливия Друза.

— Да. Из-за тебя, милая. Они слышали, как Цепион бьет тебя. Не забывай, что они знают тебя с твоих первых шажков. Они в тебе души не чают, Ливия Друза.

— Как приятно! А я и не знала!

— Должен признаться, что это стало откровением и для меня. О боги, как я был туп! Теперь мне остается только сожалеть о происшедшем.

— Не стоит, — вздохнула она. — Он забрал Сервилию?

— Нет, — скривился Друз. — Он запер ее в вашей комнате.

— Бедненькая! Она его боготворит!

— Это я вижу. Но не понимаю.

— Что будет дальше, Марк Ливий?

Он пожал плечами.

— Честно говоря, понятия не имею! Наверное, самое правильное для всех нас — это вести себя как ни в чем не бывало и дождаться вестей от… — Он чуть было не произнес «Цепиона», но вовремя спохватился и заставил себя использовать вежливое обозначение: — Квинта Сервилия.

— А если он со мной разведется — что он, по всей видимости, и сделает?

— Это будет означать, что ты от него благополучно отделалась.

Наконец-то Ливия Друза смогла затронуть по-настоящему волнующую ее тему:

— А Марк Порций Катон? — порывисто спросила она.

— Наверное, этот человек для тебя очень важен?

— Да, важен.

— Мальчик — его сын?

Сколько раз она мысленно репетировала этот разговор! Что она скажет, когда кто-нибудь из родственников удивится цвету волос ребенка или его все более явному сходству с Марком Порцием Катоном? Она пришла к выводу, что Цепион должен хоть чем-то отплатить ей за годы безропотной покорности и примерного поведения, не говоря уже об истязаниях. Пока у ее сына было имя. Если она объявит, что его отцом является Катон, он это имя утратит, а поскольку родился он под этим именем, то на нем всю жизнь будет стоять пятно незаконнорожденности. Дата рождения ребенка говорила о том, что Цепион вполне мог быть его отцом. Никто, кроме нее, не знал, что Цепион никак не мог им быть.

— Нет, Марк Ливий, мой сын — ребенок Квинта Сервилия, — твердо ответила она. — Моя связь с Марком Порцием началась уже после того, как я узнала, что беременна.

— Тогда остается только сожалеть, что он рыжеволос, — сказал Друз без всякого выражения на лице.

Ливия Друза заставила себя улыбнуться.

— Ты никогда не замечал, какие шутки проделывает с нами, смертными, Фортуна? С тех пор как она свела меня с Марком Порцием, у меня появилось ощущение, что она задумала хитрую игру. Поэтому, когда Квинт родился рыжеволосым, я совершенно не удивилась, хотя неудивительно и то, что мне никто не верит.