Это была общая могила.
В огромной яме лежали тела мужчин, женщин, детей. Ни у кого из них она не увидела ни ран, ни крови, но все они были мертвы. Крисания начала понимать, куда делись жители поселка.
Повернувшись к юноше, чтобы задать какой-то вопрос, она разглядела пот, стекающий по щекам, увидела блестящие от жара глаза и все поняла. Вопросы были не нужны.
— Я пытался предупредить тебя, — прошептал юноша. — Жгучая лихорадка…
— Идем, — сказал Крисания, и ее голос задрожал от горя. Повернувшись спиной к могиле, она помогла юноше подняться и, не обращая внимания на его слабое сопротивление, повела его по улице.
— Не надо… — задыхаясь, прошептал молодой человек. — Ты тоже заболеешь!
Умрешь… Несколько часов — и все…
— Ты болен, и тебе необходим отдых, решительно перебила Крисания. — Не беспокойся за меня.
— Но… могила… — прошептал юноша, в смятении и тревоге глядя на темное ночное небо. — Тела… их нельзя оставлять! Птицы…
— Их души отлетели к Паладайну, — ответила жрица, пытаясь справиться с тошнотой, подкатившей к горлу при мысли о мрачном пиршестве, которое устроят стервятники на останках. Даже сейчас из листвы на ближайших деревьях доносились голоса этих мерзких тварей.
— В могиле лежат только бренные оболочки. Твои односельчане простят. Жизнь всегда главнее.
Юноша вздохнул, но, очевидно, у него уже не оставалось сил, чтобы спорить.
Он уронил голову на грудь и обвил рукой шею Крисании. Жрица заменит, что он не правдоподобно худ, — она едва чувствовала тяжесть его тела, а ведь юноша почти повис на ней. «Интересно, — подумала она, — когда он последний раз по-человечески питался? Очевидно, неделю назад, если не больше…»
Двигаясь медленным шагом, они наконец удалились на порядочное расстояние от могилы.
— Мой дом… здесь, — юноша указал рукой на небольшую хижину втиснувшуюся между двумя лавками. Крисания кивнула.
— Расскажи мне, что здесь произошло, — попросила она, пытаясь отвлечь и себя, и его от шума, который подняли птицы на деревьях.
— Рассказывать-то особенно не о чем, — с горечью ответил юноша, стуча зубами в сильнейшем ознобе. — Все началось внезапно, когда никто не ждал беды.
Казалось, еще вчера утром дети мирно играли во дворах, а уже к вечеру большинство из них умерло на руках у матерей. Столы были накрыты к ужину, но есть было некому. Сегодня утром все, кто еще мог ходить, копали эту могилу… выкопали последнее пристанище самим себе…
Голос юноши дрогнул, а судорога боли заставила его тело скорчиться на пороге хижины.
— Теперь все будет хорошо, — попыталась утешить его Крисания. — Сейчас я помогу тебе лечь. Немного холодной и долгий сон — вот что тебе нужно. Я помолюсь за них, и ты…
— Молитвы! — Юноша выдавил из себя горький смех. — Я был жрецом в этом поселке! Много ли добра принесли людям мои молитвы?
И он слабо махнул рукой в направлении могилы.
— Тише, попе, не трать понапрасну силы! — воскликнула Крисания. Она помогла юноше лечь на кровать и закрыла входную дверь. В очаге были сложены поленья, и она разожгла огонь от своей лампы. Когда дрова запылали, она зажгла несколько обнаруженных в хижине свечей. Юноша следил за ней лихорадочно блестящими глазами.
Крисания отыскала в сенях ведро с водой, затем, намочив чистую тряпку, вернулась к постели больного и приложила прохладную ткань к его голове.
— Я тоже жрица, — сказала она, показывая на медальон Паладайна. — Я буду молить своего бога вылечить тебя.
Наклонившись вперед, Крисания положила ладони на плечи молодого жреца и зашептала:
— О Паладайн, Свет Несущий, ответь мне…
— Как?! — перебил юноша и стиснул ее запястье сухими горячими пальцами. — Чего ты хочешь?
— Я хочу вылечить тебя, — ответила Крисания с терпеливой улыбкой. — Я — Посвященная Паладайна.
— Паладайна!.. — Молодой человек сморщился от боли, затем, задержав дыхание, недоверчиво заглянул в лицо Крисании.
— Ты действительно… назвала это имя? Но как это может быть? Я знаю, что все его жрецы исчезли сто лет назад, в ночь перед Катаклизмом. Во всяком случае, так мне говорили.
— Это длинная история, — покачала головой Крисания и накрыла юного жреца одеялом. — Позже я расскажу ее тебе. А пока просто поверь, что я действительно настоящая жрица этого великого бога, который непременно тебя вылечит.
— Нет! — воскликнул юноша и стиснул руку Крисании с такой силой, что ей стало больно. — Я тоже жрец, жрец бога-Искателя. Я не сумел вылечить своих односельчан, людей, которые верили мне. Они умерли!.. — Его глаза закрылись, словно от боли. — Я молился… но боги не откликнулись.
— Это потому, что боги, которым ты молился, не настоящие, — наставительно сказала Крисания, приглаживая рукой влажные волосы юноши. Тот открыл глаза и посмотрел на нее пристально и серьезно. Жрица впервые заметила, что он красив, красив по-настоящему, строгой и простой красотой. Глаза юноши были голубыми, а волосы, теперь потемневшие от пота, совсем недавно были золотыми.
— Воды… — прошептал юноша-жрец. Крисания помогла ему сесть и поднесла к губам миску с водой. Юноша с жадностью выпил все, что в ней было, и устало откинулся на спину. Спокойно глядя на женщину, он покачал головой и устало закрыл глаза.
— Ты знаешь, кто такой Паладайн? Слышал что-нибудь о древних богах? — настойчиво теребила его Крисания, хотя юноша, судя по всему, был слишком слаб для теологических споров.
Однако молодой человек открыл глаза, и Крисании показалось, что в них промелькнул огонек.
— Да, — с горечью ответил он. — Я знаю о них все. Я знаю, как они устроили самую страшную в истории катастрофу, знаю, как они сотрясали землю и обрушивали на города огненные горы. Я знаю, что они наслали на нас болезни, которые не щадят ни детей, ни женщин. Они позволили злу безнаказанно разгуливать по нашей земле, а сами удалились в свои заоблачные дали. Мы были в беде, а они оставили нас!
Теперь настал черед Крисании изумленно воззриться на юношу. Она, конечно, ожидала отказа признать власть Паладайна, даже полного невежества, и знала, что уж с этим-то она справится. Но ненависть такой силы?.. Она явно была Крисании не по плечу, не говоря уже о том, что жрица рассчитывала столкнуться с пораженной предрассудками толпой, а наткнулась лишь на умирающего возле братской могилы жреца.
— Боги вовсе не бросили нас в беде, не отвернулись от нас, — сделала она слабую попытку вернуться к своей первоначальной идее. — Они здесь, рядом, они ждут только нашей молитвы… все беды человек сам навлек на себя своим невежеством и гордыней!
На память Крисании пришла история Золотой Луны, которая исцелила умирающего Элистана и тем самым обратила его в древнюю веру. Воспоминание придало ей силу.
Она уже видела, как исцелит этого молодого жреца, как обратит его к Паладайну, и тогда…
— Я хочу помочь тебе, — повторила она. — Потом у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить обо всем. Ты обязательно поймешь, стоит только постараться…
Она опустилась на колени рядом с постелью умирающего юноши и, сжимая в кулаке медальон Паладайна, снова начала молитву:
— О Паладайн, Светозарный бог мой…
Худые пальцы юноши с такой силой дернули Крисанию за рукав, что она выпустила из руки платиновую пластину. В испуге она подняла голову. Юноша полусидел на кровати, дрожа не то от лихорадки, не то от возбуждения, и смотрел на нее все тем же пристальным, но спокойным взглядом.
— Нет, — сказал он вдруг удивительно ровным и звучным голосом. — Это ты должна понять… Нет нужды переубеждатъ меня, мне осталось недолго, к тому же я тебе верю!
Он поднял голову и некоторое время всматривался в тени на потолке с мрачной и горькой улыбкой.
— Да, Паладайн действительно с тобой. Я ощущаю его божественное присутствие. Должно быть, с приближением смерти мои глаза открылись…
— Это прекрасно! — воскликнула Крисания в благоговейном восторге. — Я могу…
— Остановись! — Юноша жадно хватал ртом воздух, как будто задыхаясь. Пот стекал по лицу молодого жреца ручьями, словно он немилосердно страдал от жары, хотя в хижине все еще было довольно прохладно.