Бран слышал, как звенит сталь под окнами. Брачные дела его не занимали – ему хотелось во двор.

Лорд подождал, когда уберут со стола, и заговорил о письме, полученным им от лорда Тайвина Ланнистера, взявшего в плен на Зеленом Зубце его старшего сына сира Вилиса.

– Он предлагает вернуть его мне без всякого выкупа, если я отзову своих людей из войска его величества и дам клятву не воевать больше.

– Вы, конечно же, откажете ему? – сказал сир Родрик.

– На этот счет не опасайтесь. У короля Робба нет более преданного слуги, чем Виман Мандерли. Однако мне очень не хотелось бы, чтобы мой сын томился в Харренхолле больше, чем нужно. Это дурное место. Проклятое, так говорят люди. Не то чтобы я верил этим басням – однако поглядите, что случилось с Яносом Слинтом. Королева сделала его лордом Харренхолла, а ее брат тут же сместил. И отослал, говорят, на Стену. Хорошо бы поскорее устроить размен пленными. Я ведь знаю, Вилису неохота сидеть без дела, пока война идет. Он храбр, мой сын, и свиреп, как мастиф.

У Брана уже ныли плечи от сидения на одном месте, но тут беседа подошла к концу. Когда Бран ужинал, рог возвестил о прибытии еще одной гостьи – леди Донеллы Хорнвуд. С ней не было рыцарей и вассалов – только шестеро усталых латников в пыльных оранжевых камзолах, украшенных головами лося.

– Мы бесконечно сожалеем о ваших потерях, миледи, – сказал ей Бран, когда она пришла поздороваться с ним. Лорд Хорнвуд погиб в битве на Зеленом Зубце, их единственный сын пал в Шепчущем Лесу. – Винтерфелл не забудет этого.

– Я рада. – Она была бледная, изможденная, совсем убитая горем. – Я очень устала, милорд, и буду благодарна, если вы позволите мне отдохнуть.

– Разумеется, – сказал сир Родрик. – Поговорить мы и завтра успеем.

Назавтра почти все утро прошло в разговорах о зерне, овощах и солонине. Когда мейстеры в своей Цитадели объявляют о начале осени, умные люди откладывают впрок долю каждого урожая… а вот какую долю, это еще предстояло решить. Леди Хорнвуд откладывала пятую часть, но по совету мейстера Лювина пообещала увеличить ее до четверти.

– Болтонский бастард собирает людей в Дредфорте, – предупредила она. – Надеюсь, для того, чтобы увести их на юг и присоединиться к своему отцу у Близнецов, но, когда я послала спросить о его намерениях, он заявил, что Болтоны не допускают вопросов от женщин. Точно он законный сын и имеет право на это имя.

– Лорд Болтон никогда не признавал его, насколько мне известно, – сказал сир Родрик. – Должен вам сказать, что я совсем не знаю его.

– Его мало кто знает, – ответила леди Хорнвуд. – Он жил у своей матери, но два года назад молодой Домерик умер и Болтон остался без наследника. Тогда-то он и вызвал бастарда в Дредфорт. Этот юноша очень хитер, и у него есть слуга, почти столь же жестокий, как он сам. Слугу зовут вонючкой – говорят, он никогда не моется. Они охотятся вместе, бастард и этот вонючка, и не на оленя. Тому, что рассказывают, трудно поверить, пусть даже речь идет о Болтоне. А теперь, когда мой лорд-муж и мой милый сын ушли к богам, этот бастард зарится на мои земли.

Брану захотелось дать леди сотню человек для защиты ее прав, но сир Родрик сказал только:

– Пусть себе зарится – но если он осмелится перейти к действиям, его постигнет суровая кара. Вам нечего опасаться, миледи… но, возможно, со временем, когда ваше горе пройдет, вы сочтете благоразумным снова выйти замуж.

– Я неспособна более рожать, а красота моя давно увяла, – с усталой улыбкой ответила она, – однако мужчины увиваются за мной вовсю – я такого и в девичестве не видала.

– Но никто из них не завоевал вашу благосклонность? – спросил Лювин.

– Я согласна выйти замуж, если его величество прикажет, но Морс Воронье Мясо – пьяная скотина, притом старше моего отца. Что до моего высокородного кузена Мандерли, моя постель недостаточно велика, чтобы вместить его, а я определенно слишком хрупка, чтобы его выдержать.

Бран знал, что мужчины ложатся на женщин, когда они спят вместе. Да уж – под лордом Мандерли спать, наверное, все равно что под конской тушей. Сир Родрик сочувственно кивнул.

– У вас будут и другие поклонники, миледи. Авось подберем кого-нибудь, кто вам больше по вкусу.

– Думаю, вам не придется искать долго, сир.

Когда она оставила их, мейстер Лювин улыбнулся:

– Мне кажется, сир Родрик, что миледи предпочитает вас.

Сир Родрик смущенно откашлялся.

– Какая она грустная, – сказал Бран. Сир Родрик кивнул:

– Грустная и милая и совсем недурна для женщины своих лет, при всей ее скромности. Однако способна нарушить мир в королевстве твоего брата.

– Как это? – удивился Бран.

– У нее нет прямого наследника, – объяснил мейстер Лювин, – поэтому на земли Хорнвудов будут претендовать многие. Толхарты, Флинты и Карстарки связаны с домом Хорнвудов по женской линии, а у Гловеров в Темнолесье воспитывается бастард лорда Хариса. У Дредфорта, насколько мне известно, никаких прав нет, но их земли соседствуют, и Русе Болтон не из тех, кто упустит подобный случай.

Сир Родрик подергал себя за бакенбарды.

– Если так, ее лорд-сюзерен должен найти ей достойного супруга.

– А почему бы ей не выйти замуж за вас? – спросил Бран. – Ведь она вам нравится, а у Бет была бы мать.

Старый рыцарь положил руку на плечо Брану.

– Спасибо на добром слове, мой принц, но я ведь только рыцарь, да и стар уже. Я мог бы несколько лет оберегать ее земли, но после моей смерти леди Хорнвуд оказалась бы в том же положении, да и Бет грозила бы опасность.

– Пусть тогда наследником станет бастард лорда Хорнвуда, – сказал Бран, вспомнив своего сводного брата Джона.

– Это устроило бы Гловеров, а возможно, и тень лорда Хорнвуда, – сказал сир Родрик, – но не думаю, что это понравится леди Хорнвуд. Ведь мальчик не ее кровь.

– И все же это заслуживает рассмотрения, – заметил мейстер Лювин. – Леди Донелла сама говорит, что неспособна больше рожать. Если не бастард, то кто же?

– Разрешите мне вас покинуть, – попросил Бран. Он слышал, как звенит во дворе сталь, – это оруженосцы бились на мечах.

– Ступай, мой принц, – сказал сир Родрик. – Ты вел себя молодцом. – Бран покраснел от удовольствия. Быть лордом, оказывается, не так уж скучно, а поскольку леди Хорнвуд далеко не так многословна, как лорд Мандерли, у Брана осталось еще несколько часов дневного времени, чтобы навестить Лето. Он охотно проводил время с волком всякий раз, когда сир Родрик и мейстер позволяли.

Не успел Ходор войти в богорощу, Лето сразу выскочил из-под дуба, словно знал, что они идут. Рядом в подлеске мелькнула поджарая черная тень.

– Лохматик, – позвал Бран, – иди сюда. – Но волк Рикона исчез так же быстро, как появился.

Ходор, зная любимое место Брана, отнес его к пруду, где под развесистым сердце-деревом молился прежде лорд Эддард. По пруду бежала рябь, колебля отражение чардрева, между тем ветра не было. Бран удивился.

Но тут из-под воды с плеском вынырнула Оша – так неожиданно, что даже Лето отскочил и зарычал. Ходор тоже шарахнулся, заныв в страхе «Ходор, Ходор», и Бран потрепал его по плечу.

– Как ты можешь здесь купаться? – спросил он Ошу. – Разве тебе не холодно?

– В младенчестве я сосала льдинки, мальчик. Я люблю холод. – Оша подплыла к берегу и вышла – голая, вся в мурашках. Лето подкрался поближе и понюхал ее. – Я хотела достать до дна.

– Я и не знал, что тут дно есть.

– Может статься, что и нет. – Она усмехнулась. – Чего уставился, мальчик? Женщин никогда не видал?

– Видал. – Бран сто раз купался с сестрами в горячих прудах и со служанками тоже. Но Оша не такая – не мягкая и округлая, а жесткая и угловатая. Ноги у нее жилистые, а груди как два пустых кошелька. – У тебя много шрамов.

– И все нелегко мне достались. – Она отряхнула свою бурую рубаху от листьев и натянула ее через голову.

– Ты сражалась с великанами? – Оша утверждала, что за Стеной до сих пор живут великаны. Бран надеялся когда-нибудь увидеть хоть одного.