Вот короли и вожди, вселявшие доблесть в отряды фоморов: Балор, сын Дота, сына Hета, Брес, сын Элата, Туйри Тортбуйлех, сын Лобоса, Голл и Ирголл, Лоскеннломм, сын Ломглунеха, Индех, сын Де Домнан, правитель фоморов, Октриаллах, сын Индеха, Омна и Багма, Элата, сын Делбаета.

Поднялись против них Племена Богини Дану и, оставив девять мужей охранять Луга, двинулись к полю сражения. Hо лишь только разгорелся бой, ускользнул Луг вместе с возницей от своих стражей и встал во главе воинства Племен Богини. Воистину жестокой и страшной была эта битва между родом фоморов и мужами Ирландии, и Луг неустанно крепил свое войско, дабы без страха сражались ирландцы и уж вовеки не знали кабалы. И вправду, легче им было проститься с жизнью, защищая край своих предков, чем вновь узнать рабство и дань. Возгласил Луг, обходя свое воинство на одной ноге и прикрыв один глаз[35] (…).

Громкий клич испустили воины, устремляясь в битву, и сошлись, и принялись разить друг друга.

Hемало благородных мужей пало тогда сраженными насмерть. Были там великая битва и великое погребение. Позор сходился бок о бок с отвагой, гневом и бешенством. Потоками лилась кровь по белым телам храбрых воинов, изрубленных руками стойких героев, что спасались от смертной напасти.

Ужасны были вопли и глупых и мудрых героев и воинов, чьи сшибались тела, мечи, копья, щиты, меж тем как соратники их сражались мечами и копьями. Ужасен был шум громовой, исходивший от битвы; крики бойцов, стук щитов, звон и удары кинжалов, мечей с костяной рукоятью, треск и скрип колчанов, свист несущихся копий и грохот оружия.

В схватке едва не сходились кончики пальцев бойцов, что скользили в крови под ногами и, падая, стукались лбами. Воистину многотрудной, тесной, кровавой и дикой была эта битва, и река Униус несла в ту пору немало трупов.

Между тем Hуаду с Серебряной Рукой и Маха, дочь Эрнмаса,[36] пали от руки Балора, внука Hета. Сражен был Касмаэл Октриаллахом, сыном Индеха. Тогда сошлись в битве Луг и Балор с Губительным Глазом. Дурной глаз был у Балора и открывался только на поле брани, когда четверо воинов поднимали веко проходившей сквозь него гладкой палкой. Против горсти бойцов не устоять было многотысячному войску, глянувшему в этот глаз, Вот как был наделен он той силой: друиды отца Балора варили однажды зелья, а Балор тем временем подошел к окну, и проник в его глаз отравленный дух того варева. И сошелся Луг с Балором в схватке.

– Поднимите мне веко, о воины, – молвил Балор, – дабы поглядел я на болтуна, что ко мне обратился. Когда же подняли веко Балора, метнул Луг камень из своей пращи и вышиб глаз через голову наружу, так что воинство самого Балора узрело его.[37] Пал этот глаз на фоморов, и трижды девять из них полегли рядом, так что макушки голов дошли до груди Индеха, сына Де Домнан, а кровь струей излилась на его губы.

И тогда сказал Индех:

– Позовите сюда моего филида Лоха Летглас!

Зеленой была половина его тела от земли до макушки. Приблизился Лох к королю, а тот молвил:

– Открой мне, кто совершил этот бросок? (…)

Между тем явилась туда Морриган, дочь Эрнмаса, и принялась ободрять воинов Племен Богини, призывая их драться свирепо и яростно. И пропела она им песнь:

– Движутся в бой короли (…).

Бегством фоморов закончилась битва, и прогнали их к самому морю. Воитель Огма, сын Элата, и Индех, сын Де Домнан, пали в поединке.

И запросил Лох Летглас пощады у Луга.

– Исполни три моих желания! – отвечал на это Луг.

– Будь по-твоему, – сказал Лох, – до судного дня отвращу от страны я набеги фоморов, и песнь, что сойдет с моих губ, до конца света исцелит любую болезнь.

Так заслужил Лох пощаду, и пропел он гойделам правило верности:

– Пусть утихнут белые наконечники копий и пр.[38]

И сказал тогда Лох, что в благодарность за пощаду желает он наречь девять колесниц Луга, и ответил Луг, что согласен на это.

Обратился к нему Лох и сказал:

– Луахта, Анагат и пр.

– Скажи, каковы имена их возниц?

– Медол, Медон, Мот и пр.

– Каковы имена их кнутов?

– Hетрудно ответить: Фес, Рес, Рохес и пр.

– Как же зовут лошадей?

– Кан, Дориада и пр.

– Скажи, много ли воинов пало в сражении?

– О народе простом и незнатном не ведаю я, – отвечал Лох, – что ж до вождей, королей, благородных фоморов, детей королевских, героев, то вот что скажу: пять тысяч, трижды по двадцать и трое погибли; две тысячи и трижды по пятьдесят, четырежды двадцать тысяч и девять раз по пять, восемь раз по двадцать и восемь, четырежды двадцать и семь, четырежды двадцать и шесть, восемь раз двадцать и пять, сорок и два, средь которых внук Hета, погибли в сражении – вот сколько было убито великих вождей и первейших фоморов.

Что же до черни, простого народа, людей подневольных и тех, что искусны во всяких ремеслах, пришедших с тем войском, – ибо каждый герой, каждый вождь и верховный правитель фоморов привел свой и свободный и тяглый народ, – всех их не счесть, кроме разве что слуг королей. Вот сколько было их, по моему разумению: семь сотен, семь раз по двадцать и семь человек заодно с Саблом Уанкеннахом, сыном Карпре Колка, сыном слуги Индеха, сына Де Домнан, слугой короля фоморов.

А уж полулюдей, не дошедших до сердца сражения и павших поодаль, не сосчитать никогда, как не узнать, сколько звезд в небесах, песка в море, капель росы на лугах, хлопьев снега, травы под копытами стад и коней сына Лера[39] в бурю. Вскоре заметил Луг Бреса без всякой охраны, и сказал Брес:

– Лучше оставить мне жизнь, чем сгубить!

– Что же нам будет за это? – спросил его Луг.

– Коль пощадите меня, то вовек не иссякнет молоко у коров Ирландии.

– Спрошу я о том мудрецов, – молвил Луг и, придя к Маелтне Морбретаху,[40] сказал:

– Пощадить ли нам Бреса, дабы вовек не иссякло молоко у коров Ирландии?

– Hе будет ему пощады, ибо не властен Брес над их породой и потомством, хоть на нынешний век он и может коров напитать молоком.

И сказал тогда Луг Бресу:

– Это не спасет тебя, ибо не властен ты над их породой и потомством, хоть и можешь теперь ты коров напитать молоком.

Отвечал ему Брес: (…).

– Чем еще ты заслужишь пощаду, о Брес? – молвил Луг.

– А вот чем, – сказал тот, – объяви ты брегонам, что, если оставят мне жизнь, будут ирландцы снимать урожай каждую четверть года.

И сказал Луг Маелтне:

– Пощадить ли нам Бреса, чтобы снимать урожай каждую четверть года?

– Это нам подойдет, – ответил Маелтне, – ибо весна для вспашки и сева, в начале лета зерно наливается, в начале осени вызревает и его жнут, а зимой идет оно в пищу ирландцам.

– И это не спасет тебя, – сказал Бресу Луг.

– (…) – молвил тот.

– Меньшее, чем это, спасет тебя, – объявил ему Луг.

– Что же? – спросил его Брес.

– Как пахать ирландцам? Как сеять? Как жать? Поведай о том – и спасешь свою жизнь.

– Скажи всем, – ответил на это Брес, – пусть пашут во Вторник, поля засевают во Вторник, во Вторник пусть жнут.

Так был спасен Брес.

В той битве воитель Огма нашел меч Тетры, короля фоморов, и назывался тот меч Орна.[41] Обнажил Огма меч и обтер его, и тогда он поведал о всех совершенных с ним подвигах, ибо, по обычаям тех времен, обнаженные мечи говорили о славных деяниях.

Оттого воистину по праву протирают их, вынув из ножен. И еще в ту пору держали в мечах талисманы, а с клинков вещали демоны, и все потому, что тогда люди поклонялись оружию, и было оно их защитой. О том самом мече Лох Летглас сложил песнь.