И с той поры я стал ждать. Ноздорму говорил нам, что вернется вместес ним в Пандарию позже, когда мальчик подрастет. Но мальчик вернулся сам.

Даже, когда Тарион вернулся в Пандарию, я все еще сомневался, тот ли он, на кого возлагал свои надежды Ноздорму. Я все еще ждал Аспекта Времени. Но затем я узнал историю вашего мира и понял, что Время не простило вольности своему Аспекту. Пустота, что сгущалась над нашими головами, красноречиво об этом доказывала. Мне не стоило ждать Ноздорму, нужно было действовать.

Я начал свои приготовления, но не успел. Пустота поглотила Бронзовую гору, а с ней и ритуальное растение — венке, что росло только там. Это грозило обернуться напрасной гибелью обеих миров, если бы однажды Тарион не воздвиг в Пандарии новую Бронзовую гору. Точную копию прежней.

Мы приготовили венке с нарушением исконной рецептуры. Я знал, что ритуал, если он будет проведен, не возымеет своего действия. Но отведав отправленной пищи, пандарены умрут. А Древним Богам нужны смерти, они делают их сильнее. Пандарены должны были пожертвовать жизнями ради того, чтобы Азаро-Та услышала избранного. Я ждал того часа, когда Пустота поглотит остров и выведет нас к океану. Это было знаком для начала ритуала.

Ноздорму предупреждал нас, что история не могла повториться. Пандаренам старого мира был заказан путь в новый Азерот. Пандарены должны были погибнуть вместе с Пандарией. И вместе с избранным.

Но никто из нас не погиб. И мы вернулись в Азерот. Все, что совершал этот мальчик, так или иначе, вело к пророчеству, хотя и совершенно иным путем, чем предсказывал Ноздорму.

Тарион вернулся в Пандарию без Ноздорму. И Тарион сам обратился к Азаро-Те, когда яд ритуального растения случайно попал ему в кровь. Чтобы Азаро-Та услышала его, нужны были смерти. Это пандарены должны были отдать свои жизни ради этого. Но Тарион воспользовался гибелью десятков мирмидонов, сохранив жизни нам. Для Древних Богов все создания Титанов едины, хотя для нас самих — нет. Главное — это искра жизни, которой наделила каждого из нас Мать Всего Живого.

Ноздорму говорил, что вернется в Пандарию, когда падут Оковы Н-Зота. Но в вашем мире Оковы еще целы. Возможно, поэтому нам вместе с Тарионом пришлось вернуться в Азерот. Иначе из-за Пустоты мы погибли бы в Пандарии раньше, чем это было необходимо.

Оковы Н-Зота падут. Чтобы вы не делали. Нет иного пути, чтобы спасти этот мир. Когда падут Оковы, Древний обретет небывалое могущество. Его Зов сокрушит едва ли не каждого в мире. Никому неизвестно, как далеко под землею простирается его тело и его истинные размеры. Поэтому никто не знает, где будет силен Зов, а где он будет слабее. Не тешьте себя надеждой. От Зова нельзя убежать. Смерти неизбежны, а смерти одарят Н-Зота дополнительной мощью.

Когда Н-Зот обретет свободу, только Тарион сохранит свою волю. Тот, кто слышит Азаро-Ту, не способен услышать Зов ее детей.

Все это время Древние Боги желали одного — восстановить связь с планетой, что разорвали Титаны. Поэтому Ноздорму считал, что если Древние Боги обретут единение, это позволит миру существовать и дальше. Жизнь целого мира в обмен на жизнь одного дракона и пандаренов.

Ноздорму считал, что Тарион — и есть та Нить Жизни, что связывает Азаро-Ту с Древними Богами. Благодаря Тариону, Н-Зот вновь услышит Азаро-Ту, и его Зов целиком овладеет Тарионом. А остальной мир будет спасен.

Остаются еще два Древних Бога. К-Тун и Йогг-Сарон. Но сейчас они невероятно ослаблены. Пройдет не один век прежде, чем они смогут укрепить свои силы и противостоять этому миру. Ноздорму верил, что сейчас Азероту не стоит опасаться их.

От долгой речи седой пандарен зашелся в хриплом кашле, и это стало единственным звуком в установившейся тишине. Тогда-то Тралл и вспомнил, что именно волшебница настаивала на встрече с пандаренами. Он, наконец, поглядел на нее. По побледневшему лицу Тралл понял, что она тоже впервые слышит об истинном предназначении собственного сына. Взгляд Джайны застыл в одной точке, в этот миг для нее не существовало никого, кроме Тариона. А Тарион был обречен.

Ни одна эмоция не скользнула по ее будто вырезанному из камня лицу, Тралл поразился ее стойкости. Если буря и бушевала, то только внутри нее. Возможно, Джайна все еще на что-то надеялась. Возможно, просчитывала варианты, шансы, как всегда поступала Джайна. Тралл знал, она умеет брать эмоции под жесткий контроль, когда ситуация становится критической. Это была та самая ситуация, хуже не придумаешь.

Малфурион тоже избегал смотреть на Джайну, заметил Тралл. Как и седой пандарен, а вот молодой пандарен, казалось, вот-вот сорвется с места, чтобы обнять волшебницу, предоставить ей твердую лапу, покрытую черно-белой шерстью, о которую она смогла бы упереться.

Хорошим же он был ей другом, вдруг подумал Тралл, если в миг скорби поспешил отвести глаза в сторону. Джайна все так же глядела в пустоту. Она обдумывала, слово за словом, что произнес пандарен. Она искала лазейку, искала еще один шанс, ту ошибку, которая укажет, что пандарены, Ноздорму и даже сама Мать Земля, все они выбрали не того. Должен быть кто-то иной, кто займет место Тариона. А ее сын вернется к ней из Подземья.

Тралл увидел, как Джайна судорожно вдохнула воздух и впервые, кажется, моргнула. Оцепенение оставило ее. Она дышала глубоко и часто, будто только что ныряла на задержке дыхания. Она что-то поняла, что-то придумала, нашла то, что никто не предусмотрел.

Хранительница Жизни заговорила первой:

— Где Тарион сейчас? — спросила она.

Малфурион прочистил горло, но голос все равно прозвучал хрипло:

— В Подземье. Мы решили, ему там безопасней.

— Он сможет покинуть Подземье? — снова спросила Алекстраза. — Если… Если Оковы падут?

— В своде Подземье пролом, оставленный… — Малфурион осекся. — Одним словом, да.

Алекстраза поглядела на пандарена:

— Как Тарион поймет, что нужно делать? Вы ведь не говорили ему о предназначении?

— Он слышит Зов Азаро-Ты, Королева, — ответил пандарен. — Еще в Пандарии он услышал ее.

Тралл видел, как беспокойно шевельнулась Джайна. Пандарен ни слова не сказал о Лейтенантах Древних Богов, вдруг сообразил Тралл, а именно один из них сыграл не последнюю роль в том, что гибель Пандарии обошлась без жертв. Нептулон не был столь незначительной фигурой, чтобы им пренебрегать, а недоступное шаманам общение со стихиями поразило Тралла до глубины души. Одной мысли Тариона было достаточно, чтобы ветра Зимних ключей устремились к Лунной Поляне. Но в рассказе пандарена стихиям не отводилось никакой роли. И это было тем выходом, тем отличием, что вспомнила Джайна. Но как это поможет, Тралл не знал.

— Я могу связаться с духами земли, — вдруг предложил он.

Джайна вздрогнула. Малфурион с удивлением поглядел на него.

— Зачем? — спросил он.

— Возможно, удастся узнать, там ли Тарион и что происходит.

Королева дала свое согласие. Кажется, Алекстразе требовалось время, чтобы заново обдумать и взвесить сказанное.

Тянулись минуты, пока Тралл обращался к духам и выслушивал их ответ. Он постарался не выдать своего волнения, когда вновь открыл глаза.

— Что же сказали духи? — спросил друид.

— Все в порядке. Мальчик там. Он в безопасности, — последнее он добавил ради Джайны. Хотя сами духи говорили совершенно обратное.

Время прошло, но решение еще не было принято. Алекстраза тихо обратилась к Кейган-Лу:

— Что же нам делать, пандарен?

— Вы либо доверяете мне, Хранительница Жизни, либо нет. Если нет, то собираете бойцов и ведете их прямиком на смерть. Вблизи Грим-Батола, когда Оковы Н-Зота падут, находится опасно. А это произойдет, я предупредил вас. Если вы доверяете мне, то сейчас же отдаете приказ и закрываете Гранатовый Редут. Никто не должен покидать его и ничто не должно проникнуть внутрь, когда темные силы окажутся на свободе. Мы не сможет противостоять им. Ровно до того мига, пока Тарион не окажется во власти Н-Зота.