— Спасибо, Сергей Константинович! Мы и так победили бы омало, а теперь мы разобьем их наголову. О, они расширятся перед нами навсегда…

— Хмм, — только и вымолвил Толмасов. Фральк входил в роль завоевателя со слишком уж большим энтузиазмом. Надо бы сменить тему, может, этот шестиглазый Наполеон немного остынет… — Мы оставлять это здесь? — указал он на труп кронга.

— Да, думаю, да… мясо его отвратительно, — ответил Фральк. — Когда-то давно когти его весьма ценились, но сейчас спрос на подобный товар низок… Может, потому, что кронгов не видели вблизи города уже много лет. — Старшему из старших явно не хотелось говорить о дохлом кронге; все его мысли были сейчас сосредоточены на «Калашникове». — С какого расстояния он может убивать?

— Дальше, чем ты сможешь бросить камень, — неохотно ответил полковник. Он не стал объяснять Фральку, что АК-74-ый прицельно бьет на три-четыре сотни метров, а пуля, пущенная наугад, способна убить существо размером со взрослого самца на расстоянии километра от стреляющего.

Впрочем, минервитянин и так был в восторге. — Великолепно! — воскликнул он. — Великолепно! Хогрэм придет в восторг, когда узнает, что мы сможем убивать глупых омало издалека, оставаясь в безопасности!

— Не забывай, что я говорить, — предупредил Толмасов. — Мои хозяева владения могут не позволить продавать вам автомат. Если они говорить «нет», мы не продавать. — Он двинулся прочь от мертвого кронга, обратно к городу Хогрэма. Может, когда у Фралька не будет перед глазами изрешеченного пулями трупа, его жар поостынет… «Тьфу, какой там у него жар», — подумал полковник.

Дудки. Всю дорогу до палатки старший из старших продолжал восхищенно лопотать, и Толмасову не оставалось ничего другого, как довольно жестко попросить его не заходить внутрь. Ковырявшийся отверткой в рации Лопатин поднял голову.

— Уж больно усталый у вас вид, — проговорил он участливо. — Будто марш-бросок совершили.

Толмасов чувствовал себя настолько изможденным, что с ходу выложил гэбэшнику все об инциденте, не думая, чем с ним следует делиться, а чем нет.

— Я даже думаю, что лучше бы эта тварь нас сожрала, — закончил он. — Тогда аборигены не узнали бы, на что способен автомат.

— А я думаю, что вы напрасно расстраиваетесь, товарищ полковник, — возразил Лопатин, заставив Толмасова насторожиться: гэбэшник переходил на официальный тон только в тех случаях, когда замышлял какую-нибудь гадость. — Разве братская помощь здешнему прогрессивному обществу в борьбе с деспотическим режимом на восточной стороне каньона не соответствует принципам марксизма-ленинизма? Диалектика истории на стороне скармеров; как же мы можем идти с нею вразрез?

— Есть два «но». Первое — мы на Минерве, а не на Земле. Второе — на той стороне есть люди, такие же земляне, как и мы. Судьба мне подобных волнует меня больше, нежели святость постулатов диалектического материализма, — отчеканил Толмасов и тут же сообразил, что последнюю фразу, пожалуй, говорить не стоило. Тем более гэбэшнику.

Но Лопатин отреагировал на нее на удивление спокойно.

— Принципы марксизма-ленинизма универсальны и незыблемы, Сергей Константинович, — произнес он с добротной менторской ноткой. — И вы знаете об этом не хуже меня. Итак, как вы намерены отнестись к просьбе Фралька?

— А никак, — честно ответил Толмасов. — Вернее, я просто скажу ему, что проконсультировался с Москвой и не получил разрешения на продажу оружия. Ну, и осторожно выясню у Брэгга, не собирается ли он снабжать омало своими пушками.

— Да, обязательно выясните насчет Брэгга, — кивнул Лопатин. — И, полагаю, стоит на самом деле запросить Москву на предмет поднятого Фральком вопроса. Просто чтобы не возникло никаких недоразумений. Естественно, это всего лишь мое предложение, товарищ полковник.

«Знаю я твои „всего лишь предложения“, сукин сын», — подумал Толмасов, казня себя за собственную дурость. Угораздило же разоткровенничаться с чекистом!

— Но сначала я прощупаю Брэгга, — упрямо повторил он. — А если получу от него недвусмысленный намек на то, что он собирается вооружить омало, решения Москвы нам ждать не обязательно. Но в противном случае…

— Правильно, — неожиданно легко согласился Лопатин, к вящему удивлению полковника. — Почему бы вам не связаться с янки немедленно? Если откровенно, я и сам не всегда доверяю компетентности некоторых московских коллег. Порой решения их несвоевременны, скажем так.

Сказал так, будто позволил себе великую откровенность, выболтал тайну. Толмасов и без него знал о степени «компетентности» московских экспертов, зачастую напрочь оторванных от действительности. Чего стоила хотя бы эта идиотская затея с мирными переговорами. А ведь он уверял их в бесполезности этой авантюры… И в итоге оказался прав.

Интересно, что за инструкции пришлет Москва на сей раз? Кремлевские старцы, шамкая, прикажут снабдить скармеров автоматами, абсолютно не думая, что таким образом сделают экспедицию уязвимой? Профессиональный военный, Толмасов не любил, мягко говоря, чувствовать себя уязвимым. Рисковать получить пулю из собственного автомата — то еще удовольствие.

«Ну, Брэгг, не подведи», — подумал он, садясь к рации. В конце концов, Брэгг не болван. Он не станет вооружать аборигенов.

Покрутив ручку настройки, Толмасов поймал нужную частоту.

— Советская база «Минерва» вызывает «Афину», — сказал он по-английски.

— «Афина» слушает, Сергей Константинович, — немедленно отозвался женский голос с сильным акцентом. — На связи Пэт Маркар.

— Здравствуйте, миссис Маркар. Я хотел бы поговорить с полковником Брэггом, если можно.

— Минуточку подождите.

Спустя несколько секунд Брэгг взял микрофон.

— Здрасьте, Сергей Константинович. Не ожидал сегодня услышать вас. Что случилось?

Сглотнув комок в горле, Толмасов решил сразу взять быка за рога.

— Знаете, Эллиот, я тут гадаю… не продали ли вы что-нибудь из оружия минервитянам с вашей стороны каньона? — В эфире повисла тишина, нарушаемая лишь легким потрескиванием атмосферных помех. — Полковник Брэгг? — сказал, подождав, Толмасов.

— Я слышу, слышу, — отозвался американец. — Почему вас это интересует? — спросил он с нескрываемым подозрением. «Потому что если не продал, то у меня гора с плеч упадет», — хотелось сказать Толмасову, но он помнил о том, что все разговоры между «Циолковским» и «Афиной» записываются, а потому ответил: — Мне любопытно было бы узнать, насколько быстро аборигены могут освоить земное оружие. Вы не в курсе?

— Нет, не в курсе, — буркнул Брэгг. — Кажется, я понял, к чему вы клоните. Вам хочется узнать, чем встретят омало ваших друзей-скармеров, когда те переберутся через каньон. А это, товарищ полковник, — американец как-то особенно презрительно произнес последние два слова, чем больно ужалил Толмасова, — не вашего ума дело. Конец связи.

Полковник тупо уставился на умолкшую рацию, потом перевел взгляд на Лопатина.

— Москва? — спросил тот, не пряча самодовольной ухмылочки.

— Москва, — эхом ответил Толмасов.

— О, это надо было видеть, отец клана! — ликующе повторил Фральк. — Кронг почти догнал меня, но тут АВ-ТО-МАТ, — он тщательно выговорил чужацкое слово, — взревел громче, чем половина восемнадцати кронгов, и проделал в хищнике дыры. Кронг бросился на Сергея, но тот заставлял автомат реветь снова и снова, пока зверь не упал замертво.

— Кронг, так близко от города? — Хогрэм озабоченно сжал и разжал пальцы. — Обязательно пошлю отряд самцов проверить, не оставили ли самки кронга где-нибудь поблизости своих отпочковавшихся Я думал, мы их давно всех перебили. Рад, что зверь не причинил тебе вреда, старший из старших.

«Ты и на одну восемнадцатую не рад так, как рад я», — подумал Фральк. Хогрэм будто и не обратил никакого внимания на его слова о чудесном оружии. Старый хитрец выжидал.

— Конечно, отец клана, посылай охранников, но, умоляю, приобрети хотя бы один автомат за какую угодно цену. Если он наделал столько дыр в кронге, представь, что он сотворит с омало.