Однако не в состоянии сидеть без дела, она уже через день или два успела побывать в кухне, а потом вышла и в садик. Сидя на ограде и придерживая тепло укутанного ребенка, который был уложен на перекинутую через плечо Дженни специальную перевязь, она составляла мне компанию, в то время как я делала одновременно два дела: обрезала сухие плети с виноградной лозы и присматривала за огромным котлом для кипячения белья. Мистрисс Крук и служанки уже вынули из котла чистое белье, чтобы развесить его для просушки; я дожидалась, когда вода достаточно остынет — тогда ее можно будет вылить.

Маленький Джейми «помогал» мне, с неистовым рвением выдергивая увядшие растения и разбрасывая их во все стороны. Я окликнула его, когда он слишком близко подбежал к котлу, а затем и побежала за ним, так как на мое предупреждение он не обратил ни малейшего внимания. К счастью, котел остывал быстро, вода была уже просто теплая. Отослав мальчика к матери, я ухватилась за котел и сдвинула его с подставки, которая не давала ему накрениться.

Я отскочила в сторону, когда грязная вода хлынула через край котла, дымясь на холодном воздухе. Маленький Джейми тем временем уселся возле меня на корточки и весело зашлепал ладошками по теплой грязи; черные брызги заляпали мне всю юбку.

— Ты что, совсем не соображаешь, поросенок? Погляди на себя! Теперь твою рубашку снова надо стирать! Посмотри, что ты наделал с платьем твоей тети, маленький ты язычник!

— Да это пустяки, — сказала я, заметив, что у озорника дрожит нижняя губа.

— А для меня не пустяки! — Дженни, ухватив сынишку за воротник, поставила его на ноги и крепко шлепнула по попке. — Сию минуту проси у тети прощения, а потом иди домой и попроси мистрисс Крук, чтобы она тебя умыла и почистила. — Она шлепнула его — на этот раз несильно — и подтолкнула к дому.

Мы вернулись к куче мокрого белья, и в это время с дороги донесся топот конских копыт.

— Кажется, Джейми возвращается, — прислушавшись, высказала я свое предположение. — Что-то рановато.

Но Дженни, пристально глядя на дорогу, покачала головой:

— Не его лошадь.

Судя по тому, как она нахмурилась, лошадь, появившаяся на вершине холма, была чужая. А всадник… всадник, по-видимому, из своих. Дженни на секунду застыла возле меня, потом кинулась к калитке, обеими руками обхватила ребенка.

— Это Айен! — крикнула она мне.

Айен сполз с седла; от одежды остались лохмотья, он был покрыт пылью с головы до ног и весь в синяках и ушибах. На лбу вздулась опухоль, бровь сильно рассечена. Дженни поддержала его под руку, когда он встал ногой на землю — одной ногой, потому что протеза не было.

— Джейми, — выдохнул он. — Мы встретили патруль возле мельницы. Они нас подкарауливали. Знали, что мы туда приедем.

Во мне все сжалось.

— Он жив?

Айен кивнул, тяжело дыша.

— Да, и даже не ранен. Они повезли его по направлению к Киллину.

Дженни ощупывала его лицо.

— Ты сильно ранен, муженек?

— Нет. Они отобрали у меня коня и мою деревянную ногу. Убивать меня им было ни к чему, гнаться за ними я не мог.

Дженни глянула на горизонт: солнце стояло над деревьями. Часа четыре, подумала я. Айен проследил за взглядом жены и предупредил ее вопрос:

— Мы наткнулись на них около полудня. Мне понадобилось два часа, чтобы добраться до места, где я взял лошадь.

Дженни постояла минутку, что-то обдумывая потом решительно повернулась ко мне:

— Клэр, помоги Айену дойти до дома и, если надо его подлечить, займись им, пожалуйста, поскорее. Я передам ребенка мистрисс Крук и попрошу подготовить лошадей.

Она удалилась так быстро, что ни один из нас рта не успел раскрыть.

— Она собирается… но она же не может! — воскликнула я. — Ей нельзя оставлять ребенка!

Айен тяжело оперся на мое плечо, и мы медленно двинулись по тропинке к дому. Он покачал головой.

— Наверное, нельзя. Но не думаю, что она собирается позволить англичанам вздернуть ее брата на виселицу.

Уже темнело, когда мы добрались до места, где Джейми и Айен попали в засаду. Дженни соскользнула с лошади и принялась рыскать по кустам, словно охотничий терьер, раздвигая ветки и бормоча себе под нос нечто весьма похожее на самые крепкие ругательства ее брата.

— На восток, — произнесла она, выбравшись из кустов вся исцарапанная и перепачканная.

Отряхнула сухие листья с юбки и взяла из моих онемевших рук поводья.

— Преследовать их в темноте мы не можем, но я по крайней мере знаю, в каком направлении нам ехать, когда рассветет.

Мы устроили себе самый простой привал, спутали лошадей и разожгли костер. Я восхищалась ловкостью, с которой Дженни занималась этими делами, и она улыбнулась:

— Я всегда просила Айена и Джейми, чтобы они научили меня всяким таким вещам. Разводить костер, лазить по деревьям, даже шкурки снимать. И как идти по следу. — Она повернула голову в ту сторону, куда уехал патруль. — Ты не волнуйся, Клэр, — продолжала она, присаживаясь к огню. — Двадцать лошадей недалеко уйдут по кустам, а две — гораздо дальше. Патруль двинется, скорее всего, к дороге на Эскадейл, а мы срежем путь по холмам и встретим их у Мидмэйнса.

Ее проворные пальцы расстегивали корсаж платья. Не без удивления наблюдала я за тем, как она, расправив складки, спустила с плеч верхнюю часть блузы и обнажила грудь. Груди у нее были очень большие, тугие от молока. В своем полном в этом смысле невежестве я даже как-то не подумала, каково приходится кормящей матери, если она надолго расстанется с младенцем.

— Я не могу надолго оставлять ребенка, — сказала Дженни как бы в ответ на мои размышления, поморщившись от боли, когда приподняла одну грудь. — Я просто взорвусь.

От ее прикосновения молоко начало капать из набухшего соска! Дженни достала из кармана большой платок и подложила его под грудь. Подняла с земли небольшую оловянную кружечку, которую перед этим достала из седельной сумки, и подставила ее к соску. Легонько нажала двумя пальцами — молоко закапало быстрее и вдруг брызнуло тонкой, но сильной струйкой.

— Вот уж не знала, что так бывает! — выпалила я в полном восторге.

— Да, — ответила Дженни. — Сначала ребенок должен довольно сильно сосать, но когда молоко прибывает, младенцу остается только глотать. Ох, сразу стало легче. — Она выплеснула молоко из чашки прямо на землю. — Грех это, но ничего не поделаешь, верно? Вот еще морока, да с детьми, за что ни возьмись, сплошная морока. Но и отказаться их иметь не захочешь.

— Нет, — тихо проговорила я, — ты бы ни за что не отказалась.

Дженни проделала ту же процедуру со второй грудью, и посмотрела на меня поверх огня.

— Для тебя теперь не время, — сказала она, — но когда-нибудь и у тебя родятся дети.

Я невесело рассмеялась.

— Сначала надо отыскать будущего отца. Дженни выплеснула молоко из чашки и начала приводить в порядок одежду.

— Ну, найти-то мы их найдем. Завтра. Непременно должны найти, я же не могу оставлять Мэгги надолго.

— Ну а если найдем, что тогда? — спросила я. Она пожала плечами и потянулась за свертком одеял.

— Все зависит от Джейми. От того, насколько он дал им себя покалечить.

Дженни оказалась права: мы обнаружили патруль на следующий день. Мы покинули наш лагерь на заре, задержавшись лишь для того, чтобы Дженни снова сцедила молоко. Она была способна отыскивать самые малозаметные следы, и я беспрекословно углубилась за ней в густой лес. Ехать быстро по частому подлеску было невозможно, однако Дженни уверила меня, что мы пробираемся гораздо более коротким путем, чем патруль, чье передвижение ограничивала значительная численность отряда.

Мы обнаружили их около полудня. Я услышала позвякивание сбруи и отдельные голоса и вытянула руку, предупреждая Дженни, которая ехала за мной.

— Там внизу брод, — шепнула мне она. — Похоже, они остановились напоить лошадей.

Сойдя на землю, она взяла оба повода и привязала наших лошадей, потом сделала мне знак следовать за ней и, словно змея, нырнула в подлесок.