– Потому что глухая провинция, – зло процедил Даниил Олегович. – Ханжество кругом. Втихаря изменяют друг другу, а выйти из порочного круга не решаются и другим не дают. Лицемеры. Фарисеи хреновы.

Тщательно заперев дом, затем гараж и ворота, он поехал в офис, задыхаясь от обиды на тех, кого когда-то считал друзьями.

Обе трубки не принимали сигнала, но Зураб продолжал звонить через каждые десять минут. За это время выяснили, что два вчерашних звонка поступили Даниилу Олеговичу из разных таксофонов, которые расположены в центре города. Наконец под вечер Зураб сообщил:

– Есть. Трубка жены принимает сигнал.

– Ждем, сейчас сообщат, в каком районе она находится, – сказала Кристина, а через минуту раздался звонок, она сняла трубку с аппарата: – Мокрицкая… Угу… Понятно. Мы будем звонить на этот номер, когда подъедем на точку. – Кинув трубку, Кристина поднялась. – Мальчики, место определено, поехали. Тима, карту Октябрьского района захвати.

Спальный район – это бывший пустырь. Растительности здесь мало, оттого, подъезжая к городу, еще издали видится ровный ландшафт, утыканный высотками, прозванными в народе «свечками». По вечерам гулять по улицам опасно, это самое неспокойное место в городе, где разбойные нападения, пьяные драки и тому подобное случаются чаще, чем хотелось бы жителям, да и правоохранительным службам.

Примчались туда через тридцать минут, сделали еще один звонок на мобильник Евы, после чего Кристина выяснила по телефону, откуда шел сигнал. Так звонили несколько раз, подбираясь к месту нахождения трубки, сверяясь с картой. Пришли к огромным мусорным бакам, которые стояли во дворе «свечек» прямо посередине. Еще раз позвонили и услышали слабый мелодичный звук.

– Трубка в мусорном баке, – сказал Тимофей.

– А тогда там же и хозяйка трубки, – сделал пессимистичный прогноз Зураб.

Предположение о наличии трупа в мусоре вздернуло всех троих, Кристина подошла к баку, заглянула в него – полон.

– Мальчики, перебрасываем мусор в соседний бак, – приказала она.

– Мадама, не пачкай свои ручки, – снимая джинсовую куртку, произнес Тимофей. – Мы сами, верно, Зураб?

– Надо возить перчатки, – буркнул тот, закатывая рукава.

Началась работа. Пренеприятная, надо сказать. Зураб перебрасывал мусор двумя пальцами и с брезгливой миной; Тимофей подгонял его, активно работая обеими руками, ибо омерзительное дело желательно выполнить быстро. Кристина стояла рядом, заглядывая в бак и периодически названивая на трубку Евы, иногда подсказывала, что выбросить в первую очередь.

– Интересно, в мусорном баке трупы находили? – поинтересовался Зураб.

– Трупы находили везде, – ответила Кристина. – Даже там, где их по логике не должно быть.

– Например? – не унимался Зураб.

– Потом примеры, блин! – возмутился Тимофей. – Быстрей давай, а то у меня аллергия разовьется.

– Что за люди? – ворчал Зураб, уже загребая все, что попадалось, обеими руками. – Мешки же есть. Собрал в мешок и выкинул. Никакой гигиены, честное слово.

– Ребята, звук четкий, он уже близко, – сказала Кристина, хотя без нее было слышно.

С другой стороны стало труднее брать мусор – бак наполовину опустошили, приходилось наклоняться, упираясь грудью в грязные края.

– Может, мне запрыгнуть туда? – предложил Тимофей.

– А если там труп? – возразила Кристина и огляделась. Во дворах чего только не валяется, она без труда нашла палку длиною сантиметров шестьдесят и принесла ее. – Тима, поддевай этим первобытным орудием.

Еще минут пять и – телефон оказался завернут в тонкий слой целлофана, сверху был перетянут резинкой. Тимофей показал мобильник Кристине, но та не взяла его, а хмурилась, словно что-то вычисляла, затем бросила:

– Ищи труп.

А сама принялась осматривать окна. Но что в них увидишь? Двенадцатиэтажные и шестнадцатиэтажные «свечки», окружившие неопрятный двор, нависали, как исполины, зияя хищными проемами окон. Кто, в каком окне наблюдает за ними – определить невозможно, но создалось впечатление, что трубка в мусорном баке – некий трюк, на который купилась Кристина с ребятами. Впрочем, ей упрекать себя не в чем, однако она уже догадывалась, почему труба лежала в мусорном баке.

– Трупов нет, к счастью, – сообщил Тимофей.

– Ты хорошо смотрел? – осведомилась Кристина, все еще осматривая окна.

– Обижаешь, мадама.

– Брось трубку назад, – вдруг приказала она.

– Ты того? Вдруг на ней отпечатки пальцев?

– Нет там отпечатков, ее подбросили для нас, а чтоб она не испортилась от потеков, предусмотрительно завернули в целлофан. Умные ребята.

У Тимофея вытянулось лицо:

– Хочешь сказать, мы тут рылись, а за нами наблюдали?

– Похоже. Но я не ясновидящая, могу и ошибаться. Давайте оставим трубку, вдруг те, кто ее бросил в бак, придут проверить, здесь ли она. Зураб, останься, через час тебя сменят. Если кто-нибудь будет у бака звонить, задерживай без объяснений и разговоров.

Руки вымыли, попросившись в квартиру на первом этаже, слава богу, пустили, правда, пришлось Кристине, у которой руки остались чистыми, показать удостоверение. В машине Тимофей высказал свою версию:

– Слушай, тебе не кажется, что Ева там же, где и дочь папы Жало?

– Ее мобильник именно об этом говорит, а там… как знать.

За дверью низкий женский голос спросил:

– Кто?

– Мне нужна Альбина, подруга Евы, – сказал Роман. – Не бойтесь, я ничего плохого не сделаю. Меня зовут Роман, я сын ее мужа Даниила Олеговича, думаю, Ева рассказывала вам обо мне.

Щелкнули замки, дверь приоткрылась, на него с откровенным интересом уставилась потрясающе красивая молодая женщина. Конечно, глаза, губы, нос, брови – это важно, но ее одежда испортила впечатление. Роман плохо знал профессию художников, поэтому был шокирован обтягивающим комбинезоном в жутких пятнах, потеках и разводах всех цветов радуги, короче, перед ним предстала типичная неряха. Видимо, на его лице отразились мысли, что заставило Альбину усмехнуться и оправдаться:

– Извините за вид, я работаю дома, чтоб не тратить деньги на мастерскую. Что вам нужно?

– Вот мой паспорт, – протянул Роман раскрытую книжечку. – Мне надо поговорить с вами. Я не маньяк и не грабитель.

– Ну, ладно, заходите, – шире распахнула она дверь и отступила.

С непривычки Роману сложно было воспринять жилое помещение с исключительно рабочей атмосферой. Половина комнаты выглядела как обычное жилье с минимумом мебели, а вторая половина захламлена баночками, кисточками, утюгами, фенами (обычными, для волос), тканями и рамами. Вдобавок на полках лежали молотки, пассатижи, гвозди, зубные щетки, выкрашенные в разные цвета… Одним словом, редкостный бардак.

– Присаживайтесь, – разрешила Альбина. – Может, чаю или кофе?

Взглянув на ее руки и представив, что этими грязными пальцами она будет заваривать чай, он отказался:

– Не стоит.

– Ну, как хотите. У меня в субботу выставка, я с вашего позволения продолжу работать.

Альбина подошла к столу, на котором лежала рама с натянутой тканью, включила лампу и начала размазывать (иначе не скажешь) краски.

– Вы хорошо знаете Еву? – спросил Роман.

Взглянув на него исподлобья, Альбина, знающая по рассказам подруги обо всех перипетиях, связанных с бывшей семейкой мужа Евы, едва удержала улыбку. Ясно же, зачем приперся сынок и с порога задал такой дубовый вопрос.

– Прекрасно, – ответила она и тоже кинула провокационный вопрос, но тон избрала насмешливый: – А что такое?

– Она пропала.

– Как это? – Будто искусно нарисованные, брови Альбины взлетели вверх, тем не менее, судя по улыбке, она не поверила сказанному.

– Ну как пропадают люди? – хмыкнул Роман. – Так и пропала. Позавчера Ева была у вас?

– Да, – растерялась Альбина, постепенно осмысливая слово «пропала». – Мы часа три болтали, потом она позвонила мужу… то есть вашему отцу, сказала, что едет. И убежала.