Для британского судоходства доступ в Балтику необходим просто до зарезу. Дело в том, что именно отсюда они получают почти все кораблестроительные товары — дуб из Данцига, сосну из Риги, пеньку, смолу, железо и лён — из Петербурга. Угроза прерывания этих поставок, даже отдалённая, способна вызвать настоящую истерику в английском Адмиралтействе…а значит, гордый, но нервный и ранимый британский лев будет готов на любые буйства, лишь бы всё оставалось по-прежнему.

И теперь они знают о моих планах. Что же за этим воспоследует? Разумеется англичане не будут ждать, пока мы перекроем им кислород. Получив такое послание, Питт явно не будет стесняться в средствах, и незамедлительно отправит флот бомбить Копенгаген. А у нас ещё ничего не готово!

Едва вступив на трон, я предложил датскому принцу-регенту Фредерику очень масштабный проект — собрать в кулак все силы заинтересованных государств и перегородить проливы мощнейшими береговыми укреплениями. Вообще, датских проливов, грубо говоря, три — Эресунн, Малый Бельт и Большой Бельт. Первые два сравнительно узкие, их можно перегородить береговыми укреплениями и искусственными препятствиями на дне. На линии Хельсингборг-Хельсингёр, где пролив Эресунн имел наименьшую ширину, в дополнение к уже имевшимся датским и шведским укреплениям предполагалось устроить мощнейшие крепости, а также поставить дюжину бронированных плавбатарей, вооружив их уникальными по тем временам 68-фунтовыми «бомбическими» орудиями. Всё это дополнялось бы отрядами канонерских лодок. На датском берегу, в Хельсингёре, базировались датские канонерки, а на противоположной стороне, в Хельсингборге, находились шведский отряд канонерок и гребных фрегатов — действуя сообща, они перекрывали

Большой Бельт много шире, защитить его можно только флотом. Я предложил использовать для этого объёдинённый датско-шведско-руссккий флот. Эта эскадра — как линейные корабли, так и гребные суда — базируясь на острове Самсё, должны были оборонять Большой Бельт. Оборона Малого Бельта возлагалась на датские береговые батареи.

Этот проект при его реализации мог бы дать балтийским странам огромные выгоды. Отпала бы нужда в многочисленных батареях и укреплениях по всему протяженному побережью Балтийского моря; достаточно оборонять Датские проливы, и судоходство на Балтике вне опасности. Та же Швеция, не имея возможности возродить полноценный флот, охотно пошла бы на этот шаг. Конечно, чтобы всё заработало, прежде всего нужно политическое соглашение: балтийские страны должны в достаточной мере доверять друг другу, не ожидая удара исподтишка, и именно над этим я и работал последние полтора года.

Соглашение всячески оберегали от преждевременного разглашения. Поэтому первые работы по оборудованию береговых батарей и гаваней выполнялись в тайне, под видом устройства торговых пакгаузов. Тот факт, что «пакгаузы» имеют стены в десять футов гранита, а окна в них подозрительно напоминают бойницы, первое время никого не беспокоил. Лишь когда на месте производства работ всё чаще стали замечать русских морских офицеров, английский консул, обеспокоившись, начал выяснять ситуацию среди кругов, близких к датскому правительству. Очевидно, такое же задание получил и Уитворд. И вот теперь произошла утечка…

Чёрт побери! Похоже, я не успеваю! Весной мы бы перебазировали Балтийский флот и все батареи, какие бы успели построить, в Зунды, и после этого уже никто бы без нашего согласия в Балтику не прошёл. А теперь жди гостей: как только сойдёт лёд, английский флот атакует датчан, понуждая их выйти из соглашения. Мы же не сможем оказать им поддержку: эскадра в Кронштадте скована льдом, и выйдет из гавани лишь в конце апреля, а то и в мае. Есть ещё западная эскадра, базирующаяся в Нефритовой бухте в княжестве Эвер, но сил её явно недостаточно: там базируются в основном фрегаты для крейсерских действий.

За этими раздумьями я и не заметил, что поручик Чернышёв в своём красивом чёрно-синем мундире всё еще навытяжку стоит передо мною.

— Вы можете идти, сударь! — отпустил я его, но юноша не тронулся с места.

— Ваше величество, соблаговолите выслушать! Может быть, для перехвата сего письма попробовать применить голубиную почту?

Надежда тут же возродилась во мне.

— Куда вообще отправлено это письмо сейчас? Там есть наша голубиная станция?

Волнуясь и краснея, Чернышёв забарабанил так, будто бы давно уже вызубрил ответ:

— Корреспонденция в Англию, не исключая и дипломатической, зимою санями отправляется в Курляндию, откуда уже может быть погружена на борт судна. Для надёжности, если берега возле Либавы содержат плавающий лёд, иногда письма везут прямо в Данциг, и лишь там ея грузят на корабли. Мы можем послать уведомление в Ригу, где имеется станция приёма голубиной почты, или же в Вильно!

— А где сейчас может быть почтовые сани?

— Вероятнее всего, уже в Литве!

Я снова нахмурился. Голубю ещё нужно долететь до пункта назначения, а людям, принявшим письмо, понадобится время организовать преследование и перехват почты. А ещё голубь может не долететь…

— Сможет ли птица достичь Риги в такие морозы? — спросил я у Чернышёва, прекрасно понимая, что такого рода вопросы не входят в сферу его компетенции. Однако юноша не растерялся:

— Ваше Величество, Служба имперской голубиной почты тренирует их летать равно как летом, так и зимою, когда всё укрыто снегом. Действительно, молодой голубь может сбиться с пути, если не сможет узнать местность из-за снегового покрова, но в большинстве случаев даже в самыя непогоды они благополучно долетают до места. А ещё можно для надёжности послать не одного, а нескольких голубей!

Я медленно выдохнул. Как замечательно, что ведомство Скалона покрыло страну сетью станций голубиной почты! Я-то всегда с презрением относился к такому примитивному способу сообщений, надеясь на электрический телеграф. Но это — дорогое удовольствие, и пока у нас введено в действие лишь несколько линий, соединяющий Зимний Дворец с Кронштадтом, Петергофом и несколькими фортами. В этом году хотим ещё построить линию до Царского Села, и даже Москва — дело весьма отдалённого будущего.

— Отлично, давайте так и поступим. Надеюсь, у Антона Антоновича найдётся на границе пара толковых людей, способных решить эту проблему… чисто.

— Так точно! Разрешите идти? — радостно прокричал поручик и, откозыряв, буквально выбежал из моего кабинета.

А я остался волноваться.

Лишь через две недели пришло достоверное подтверждение, что письмо английского посланника было перехвачено нашими драгунами, причём уже на прусской территории. Это был несомненный успех, за который юный поручик Александр Иванович Чернышёв, не побоявшийся обратится к императору, был награждён орденом Св. Анны и «аннинским» оружием. Конечно, он был счастлив; а я же был рад вдвойне — и благополучному исходу дела, и обнаружению очередного бриллианта в свою «интеллектуальную» корону. Парню всего 14 лет, а как варит у него голова! Определённо, он далеко пойдёт…

И тем не менее, поскольку Уитворд что-то разнюхал, оповещение английского правительства о наших планах было лишь вопросом времени. Прежде всего, следовало найти источник утечки информации — ведь если сэр Чарльз нащупал какой-то способ узнавать тайные намерения нашего кабинета, решительно ни в чём теперь нельзя быть спокойным и уверенным… И я приказал задействовать агента «Клавесин». То есть мадам Шевалье.

Сэр Чарльз Уитворд после разрыва с мадам Жеребцовой так и не нашёл себе постоянной пассии, так что чары обольстительной француженки попали точно в цель; вскоре этот новый Одиссей оказался околдован коварной галльской Цирцеей. И тут вскрылись самые смехотворные обстоятельства…

* * *

— Господин Кочубей, вы каждый почти вечер играете в вист в Английском клубе. Не так ли? — строго вопросил я у молодого чиновника.