Сердце ее в страхе забилось, она невольно отступила, пятясь назад.

Джек молчал, откровенно ее разглядывая.

— Раздевайся, — сухо велел он.

— Что?

— Что слышала.

Кэрол вытянулась, напряглась, стиснув челюсти. Но не подчинилась, продолжая стоять на месте.

— Раздевайся, — повторил он с такой ненавистью в голосе и взгляде, что Кэрол задрожала.

— Нет.

Не двигаясь, она наблюдала, как он неторопливо снял пиджак и бросил его на стул. Дыхание ее перехватило, когда он расстегнул ремень и медленно вытащил его из брюк. Сжав его концы в кулаке, он снова посмотрел на нее.

— Раздевайся, шлюха.

— Я не шлюха!

— А кто же ты?

— А ты?

— Я мужчина!

— А я женщина! — Кэрол подавила в себе страх, вызывающе смотря на него.

— Ты не женщина, ты — моя жена! — он медленно наступал, бледный от ярости. — Изменила мне, рога наставила… с этим мальчишкой! Или не только с ним? Может, еще были? Потаскуха! Снимай свой тряпки, я сказал, дрянь!

Кэрол отпрянула назад, когда он взмахнул рукой и ударил ее ремнем. Стиснув зубы, она даже не вскрикнула, несмотря на резкую боль, которая обожгла ее тело. Она видела, что он потерял над собой контроль. С рычанием он загнал ее в угол, продолжая бить. Закрываясь руками, Кэрол сползла по стене на пол, и, прижавшись к ней спиной, подобрала ноги, сжавшись. Закрыв лицо руками, она поначалу терпела, но это еще больше его разозлило. А потом боль стала невыносимой. Она стала стонать, потом вскрикивать. И испугалась, увидев его лицо, почерневшее, перекошенное от боли и ярости.

— Понравилось, шваль? Понравилось с ним трахаться? Я отобью в тебе охоту, похотливая сучка… Воет она по нему, скулит, рыдает… тварь… Его жена она теперь, видите ли… Я покажу тебе, чья ты жена, напомню, раз забыла! Забыла меня… я тебе напомню…

Кэрол закричала, не в силах больше терпеть боль, поняла, что он ее сейчас убьет. Забьет до смерти. Даже Кейт не била ее с такой жестокостью, с такой беспощадностью.

— Джек! — взмолилась она, не выдержав.

— Не любишь меня больше, да? Не хочешь? Строптивая какая стала, дерзкая, посмотрите на нее! Я выбью из тебя спесь! Напомню, перед кем ты должна раздвигать свои ноги, раз забыла! И мне плевать, хочешь ты или нет!

Кэрол расслышала в его голосе боль, уловила в нем дрожь, и бросила на него удивленный взгляд.

— Убью тебя! Сдохни, тварь! — кричал он, не замечая, как по щеке его медленно катится слеза.

— Папа! Папа! Не надо! Остановись! — вдруг раздался рядом испуганны голос Патрика.

Мальчик бросился между ними и обхватил его руками, сжав со всех сил.

— Пожалуйста, папа!

Джек попытался его оттолкнуть, но мальчик вцепился в него мертвой хваткой. Кэрол тем временем распласталась на полу, тихо постанывая. Бросив на нее взгляд, Патрик оторвался от Джека и, упав на колени, обнял ее.

— Мам… мамочка! — он вдруг расплакался, порывисто сжимая руки вокруг нее. Потом повернул перекошенное лицо к отцу.

— Не смей ее трогать! Не смей! — прорычал он не своим голосом, низким, хриплым, злым. — Или я убью тебя!

Джек ошеломленно застыл на месте, смотря на него.

— Рик… я не хотел… я просто разозлился… сильно разозлился…

— Уходи! Уходи! — Патрик вдруг вскочил и, наклонившись вперед, стал наступать на него, угрожающе, решительно, стиснув кулаки и оскалившись от ярости. Казалось, еще мгновение, и он набросится на него и начнет рвать зубами, как дикий зверь.

Джек непроизвольно отступил, изумленно смотря на него. А Патрик протянул руку и, схватив ремень, дернул, пытаясь у него его вырвать. Джек разжал пальцы, позволив ему это. Тогда мальчик с отвращением отшвырнул ремень в сторону и, отвернувшись, наклонился к Кэрол.

— Вставай, мам, не бойся, — он снова обнял ее, пытаясь поднять с пола. — Что ты сделал… что ты сделал, посмотри! Она вся в крови, у нее же еще те раны не зажили… Мамочка, тебе очень больно?

Кэрол почти удалось встать, но в глазах потемнело, и она почувствовала, что падает. Патрик закричал, судорожно вцепившись в нее в попытке удержать. Потом она почувствовала удар о пол, и сознание ее окончательно покинуло.

Доктора не звали. Хок сам обработал ее раны и перевязал.

Патрик не отходил от нее, держал за руку, с жалостью смотря влажными глазами.

— Не бойся, мам. Он больше не тронет. Я не позволю ему. Я сказал, что если он еще раз поднимет на тебя руку, мы опять от него сбежим.

— Ничего, сыночек, все нормально, — Кэрол улыбалась, счастливая от того, что он снова с ней и больше не сердится. — Ты все еще любишь меня? Не ненавидишь?

— Нет, конечно, скажешь тоже! Не переживай. Я люблю тебя. Ты же моя мама. Лучшая мама в мире, — он погладил ее по голове. — Я подумал… и решил, что папа сам виноват, он же первый начал. А кто первый начал, тот и виноват. Если бы мне изменила жена, я бы тоже ей изменил, в отместку. Я ничего ему не сказал. И не скажу, не бойся. Но на Рэя я все-таки сержусь.

— Он так расстроился…

— А как он хотел? Я могу понять тебя, почему ты так поступила. А его понять не могу. Он не должен был.

— Сынок…

— Мам, я не хочу сейчас говорить об этом. Давай не будем, — он ласково гладил ее волосы. — Мне нравятся твои новые волосы. Они такие красивые.

— Папа сказал перекрасить. Ему не понравилось.

— Врет! Все ему понравилось, я видел, как он на тебя смотрел весь вечер. Ты все еще ему нравишься, очень. Я бы понял, если бы ты ему не нравилась больше… а так я не понимаю, зачем ему нужна была тетя Даяна. Я у него спросил, но он что-то пробубнил себе под нос, я так и не понял. В общем, он не захотел со мной об этом говорить. Прости его, мам… он просто взбесился. Он мне пообещал, что больше так не будет. Я наблюдал за ним. Он все время такой грустный. Наверное, потому что думает, что ты его больше не любишь. Это все из-за Нола. Скажи ему, мам, скажи, что ты его любишь, что тебе, кроме него, никто не нужен. Что ты была с Нолом только ради того, чтобы спасти ему жизнь. Я ему говорил, но он мне не верит. И злится. Очень злится. Мне даже страшно. Я никогда его таким не видел.

— Я тоже. Но он не поверит нам, сынок. Не надо тебе пытаться ему что-то объяснить. Он уверен, что я сумасшедшая и просто забила тебе голову своими бредовыми идеями. Не дай бог, еще подумает, что и с тобой что-то не так. Бросится тебя лечить, как меня. Не надо, сынок. Молчи. Мы сами разберемся. Мы съездим к Луи… Я что-нибудь придумаю. Давай скажем, что тебе просто захотелось во Францию, что тебе понравилось там, когда ездил с дедушкой. Возьмем с собой Хока, и Шона, чтобы он не боялся, что мы сбежим.

— Ну… можно попробовать так. Только надо, чтобы он успокоился. Пока он такой, он никуда нас не отпустит.

— Тогда подождем.

— У нас не так много времени, мам. Нол жив. Как только сможет, он придет. Оба они придут. И тогда мы не сможем спасти папу. Лучше бы Нол умер, — добавил мальчик с горечью. — И почему он такой живучий?

— Рик, не надо так говорить, пожалуйста. Он же стал твоим другом.

— Какой он мне друг, он же хочет убить папу. Нет, мам, он наш враг. И Исса тоже. Хоть они мне и нравятся, — мальчик грустно помолчал.

— Рик, на этой неделе истекает срок пребывания Дженни в пансионате. Мы должны оплатить счета и забрать ее. Иначе ее вернут тете вместе со счетом из пансионата, а та наверняка отправит ее в приют.

— Я помню, мам. Когда ты пропала, мы с Тимом ездили к ней один раз, все рассказали, объяснили. Я уже отсюда ей звонил, рассказал, что ты нашлась, что мы теперь здесь… Я обещал ей, что мы ее заберем. Но… я говорил с папой. Он отказался, — в голосе мальчика послышалась неприкрытая обида. — Наотрез. Я так просил его. Умолял. Говорил, какая она хорошая, красивая, даже показал ему ее фотографию. И знаешь, что он сказал мне? Что в моей жизни будет еще много красивых девочек. А с дочерью маньяков и психопатов лучше не связываться. Что это он из своего личного опыта знает. Это он тебя имел в виду, да, мама? То, что Элен была маньячкой и психопаткой, а ты ее дочь?