Эти семьи всегда были близки, а брак моей сестры Дороти с отцом Энтони только упрочил их взаимоотношения.

Мы с Тони всегда поговаривали о том, что когда-нибудь и наши дети поженятся, но это оказалось невозможным.

— До тех пор, пока Тони не найдет себе жену, — вставила Блейз и повернулась на бок, удобно прижимаясь к мужу.

— Забудь про моего племянника, — попросил Эдмунд, целуя ее в шею и подхватывая руками полные груди. — Чем болтать, я гораздо охотнее развлекся бы с этими яблочками.

— Завтра ты уезжаешь на охоту? — спросила Блейз. — Сегодня было так холодно, скоро начнутся дожди. Боюсь, ты подхватишь простуду, и тогда заболеем мы все, — сонно лепетала она, наслаждаясь его ласками.

— Тогда я скажу Тони, что предпочитаю завтра остаться дома, — заявил Эдмунд, чувствуя, как Блейз расслабляется во сне рядом с ним.

Она что-то невнятно пробормотала, и Эдмунд улыбнулся в темноте.

Но утром, когда на небо медленно выползало бледно-лимонное солнце и эрл заявил Энтони о своем желании остаться дома, тот принялся насмешливо подтрунивать над ним:

— Эдмунд, неужели ты так постарел, что предпочитаешь сидеть у огня рядом с женой, чем гнаться за оленем по лесу?

Эдмунд рассмеялся и с грустью обратился к жене:

— Не могу позволить этому дерзкому юнцу называть меня стариком, Блейз. Дождя не предвидится. Мы вернемся до заката, дорогая. — И, склонившись, чтобы поцеловать ее, Эдмунд вышел из зала вместе с Тони.

День постепенно разгорался, и Блейз начала думать, что ее муж был прав. Наступил канун Дня Всех Святых. В углу большого зала Мэйзи рассказывала Ниссе те же самые истории о призраках и духах, которые часто слушали сама Блейз и ее сестры из уст старой Ады. Глаза Ниссы округлились от любопытства. Леди Дороти вышивала гобелен с изображением благословения Иисусом свадебного пиршества в Кане — эту работу она начала еще в то время, как ее сын отправился ко двору. Гобелен предназначался в качестве свадебного подарка сыну и его жене, и вот теперь вышивка была почти закончена, а свадьбы не предвиделось.

Услышав, как осенний дождь забарабанил в окна, Блейз даже испытала что-то вроде удовлетворения: если Эдмунд простудится, она не станет ему сочувствовать. Поставив ноги на скамеечку, она дремала у огня, пробудившись только при звуках голосов, конского топота и собачьего лая. Блейз медленно открыла глаза и потянулась.

В зал вошел Энтони Уиндхем. Он был бледным и растерянным.

— Мама… — начал он и осекся. — Мама, Эдмунд мертв..

Дороти Уиндхем вскочила с проворством, удивительным для дамы ее лет. Она прижала ладони к сердцу, словно пыталась удержать его в груди.

— Боже милостивый, сын! Скажи мне, что я ослышалась!

Блейз с трудом встала и еле прошла через зал.

— Где Эдмунд? — спросила она, останавливаясь перед Энтони. — Где мой муж?

Лорд Уиндхем шагнул вперед и взял ее за руки.

— Блейз, Эдмунд мертв. Мы уже возвращались домой, когда полил дождь, и Эдмунд заметил, что не желает подхватить простуду, как ты предсказывала. Охота прошла неудачно, и Эдмунд дразнил меня, говоря, что нам стоило остаться вместе с тобой у огня, вместо того чтобы мерзнуть в лесу. — Голос лорда Уиндхема сорвался, и он еле слышно продолжал:

— В этот момент олень неожиданно выскочил из леса прямо перед Эдмундом, и собаки взбесились. Конь встал на дыбы, а Эдмунд вылетел из седла. Он сломал шею и сразу умер. Блейз, мне так жаль…

Мучительно долгую минуту Блейз не могла понять смысл его слов, но вместе с пониманием ее ошеломила боль. Она чувствовала, что ноги обмякли, и тем не менее ей удалось удержаться. Дыхание у Блейз перехватило, и она заметила, что Энтони по-прежнему стоит перед ней, а слезы катятся по его лицу. Неукротимая ярость вспыхнула в ее душе, и она изо всех сил ударила Энтони по лицу.

— Это ты виноват! — выпалила она. — Ты виноват в его смерти, Энтони Уиндхем! Ты убил моего мужа — это так же верно, как если бы ты вонзил нож ему в сердце! Ты убил моего Эдмунда! — выкрикнув это, она заколотила стиснутыми кулаками по груди и голове Энтони.

Он беспомощно слушал ее страшные обвинения и стоял, не в силах сдвинуться с места, пока леди Дороти, оправившись от первого потрясения, не бросилась к Блейз, оттаскивая ее от своего сына. Вся ярость Блейз обратилась теперь против золовки — она даже пустила в ход кулаки, пока Мэйзи прижимала испуганную Ниссу к своей необъятной груди, а остальные с ужасом следили за происходящим.

— Не смей защищать его, Доро! Не смей! Это он убил моего мужа! Он убил Эдмунда!

— Нет, Блейз, — восклицала леди Дороти, увертываясь от ударов и пытаясь обнять потрясенную горем женщину. — Это была случайность, всего лишь нелепая случайность! Нам некого винить, — слезы покатились по щекам пожилой дамы.

Она сама приняла своего брата в детстве от повитухи, когда он родился, а его мать и ее мачеха умерла. Хотя Дороти в то время было всего двенадцать лет, она вырастила его, как собственного сына, и вот теперь Эдмунд умер. Он покинул их и никогда не вернется. Дороти Уиндхем плакала, не чувствуя, как слезы текут по щекам.

Когда первая волна горя начала утихать, Блейз оставила в покое леди Дороти, но с прежней яростью обернулась к Энтони.

— Только ты виновен в смерти моего мужа, — заявила Блейз, — Эдмунд ни за что не поехал бы сегодня на охоту, если бы ты не стал посмеиваться над ним, задевать его оскорбительными намеками! — она уставилась в лицо своего врага. — За это я убью тебя! — выкрикнула она. — Я убью тебя, Энтони Уиндхем! — Вдруг она побелела и, скорчившись, схватилась за живот. — Ребенок! Что с ребенком? Будь ты проклят, Тони! Будь ты проклят! — воскликнула она, падая на пол.

Слуги мгновенно бросились на помощь графине. Ее осторожно подняли, унесли в спальню и уложили в постель.

Геарта и леди Дороти поспешили помочь Блейз, стащили с нее лиф, сняли юбки и увидели на белой ткани нижних юбок пятна крови. Обе женщины зарыдали в довершение всех бед у Блейз случился выкидыш. Но хуже всего было то, что ребенок действительно оказался долгожданным сыном — крохотным, почти сформировавшимся мальчиком, слишком маленьким и хрупким, чтобы выжить вне материнского чрева после шести месяцев, проведенных в нем.

Узнав об этом, Энтони застонал и в горе принялся рвать на себе волосы. Сын Эдмунда! Желанный наследник Эдмунда погиб в один день с отцом!

— А Блейз? — спросил он у матери. — Как Блейз?

— Она выживет и сможет рожать детей другому мужу, — произнесла леди Дороти и вдруг с ужасом прочла истину на лице сына. — Боже милостивый! — прошептала она. — Так вот почему ты до сих пор не женился, сын! Ты любишь ее! Ты влюблен в жену собственного дяди!

— Во вдову дяди, — поправил Энтони.

— Она презирает тебя, Энтони.

— Пройдет время, и я научу ее любить меня, мама, ибо я полюбил ее в тот же день, когда впервые увидел, — признался Энтони.

— Помоги тебе Бог, Тони, — с грустью ответила мать, — Только чудом ты получишь то, чего так отчаянно желаешь.

— Милорд эрл! Милорд эрл! — послышался голос дворецкого. — Как поступить с телом лорда Эдмунда?

Минуту Энтони Уиндхем непонимающе смотрел в лицо старшего слуги, а затем его осенило: теперь ведь он стал эрлом Лэнгфордским. Ошеломленный, он не мог выговорить ни слова.

— Перенесите тело моего брата в фамильную часовню, — приказала леди Дороти, — и немедленно пришлите ко мне отца Мартина.

— Слушаюсь, миледи, — ответил дворецкий и удалился.

— Энтони, приди в себя! — Леди Дороти встряхнула сына за плечо. — Теперь уже ничего не поделаешь! Ты стал четвертым эрлом Лэнгфордским и должен заботиться о людях. Смерть Эдмунда и его, сына вызовет отчаяние у слуг из Лэнгфорда. Теперь ты их господин и, даже если ты скорбишь, не выдавай своей скорби, чтобы не огорчать людей.

Люди Лэнгфорда ждут твоих приказаний. Повелитель должен быть сильным, ибо люди слабы!

Последовала долгая пауза, а затем Энтони Уиндхем поднял голову. В его печальных глазах промелькнула решимость, голос прозвучал твердо: