— Итак, — сказал Торн, не позволяя им сменить тему, — Когда весь этот бизнес будет развиваться?

Слейт вскочил.

— У меня есть более насущные дела, такие как принять душ, — сказал он, глядя на Тайлера. — Но не волнуйся, босс, он развивается, — парень поспешил к своему дому, и Торн направил прищуренный взгляд на Карла. Карл сглотнул. Торн был известен как Торнадо не просто так. Он мог быть пугающим, как черт.

— Мы выясним это, босс, — сказал Карл. Как? Он понятия не имел.

— Тебе лучше выяснить, — сказал Торн, — или вы двое будете официальными уборщиками дерьма у скота и лошадей.

Стетсон усмехнулся.

— Я всегда знал, что эти двое полны дерьма.

— Они будут, — сказал Торн, предупреждая Карла, — если ничего не сделают.

Карл чувствовал запах навоза сотен коров, вылетающих из сарая. Он сглотнул. Торн никогда не кидался простыми угрозами.

Слейту лучше иметь что-то на уме. Но если он и знал своего близнеца, а он его знал, у Слейта ничего не было.

Слейт вырулил пикап на траву на вершине горы.

— Ты уверен? — спросил он Карла, когда в десятый раз посмотрел на волосы в зеркало заднего вида. — Я все еще чувствую запах.

— Это в твоей голове, мужик, — ответил Карл.

— Нет, это в моих волосах, — смущенно сказал Слейт. Чертов Тайлер. Веселье и игры были прекрасны, но даже у Слейта были свои пределы. Ты не гадишь мужикам в волосы.

Он уже думал о том, как отомстить ему, когда Карл откашлялся.

— Что ты думаешь о том, что сказал Тайлер? О совместной паре?

Слейт выдохнул, заглушив грузовик. Как он мог рассказать своему близнецу, его лучшему другу и брату, что он не хочет делиться парой?

Он впервые съежился, когда его отец рассказал ему о близнецах, делящих пару. Он никогда не поделится с Карлом парой. Слейт знал, что произойдет, если он это сделает.

— Мы можем просто полетать? — спросил Слейт, отмахиваясь от брата. — Мне так тошно от этого разговора о парах.

Карл кивнул и вылез из грузовика. Дерьмо. Он был расстроен. Он знал своего брата так хорошо, как два человека могут знать друг друга, и его что-то беспокоило. Этот разговор о парах был не более чем проблемой с тех пор, как они переехали на ранчо. И казалось, что становился только хуже.

Слейт вздохнул, выходя из грузовика. Они могли бы решить свои проблемы позже.

Пришло время полетать в вингсьюте.

Карл уже одел свой костюм, когда Слейт подошел к задней части грузовика. Его уровень адреналина повышался, когда он дышал сосновым запахом высоких кедров, и яркое солнце нагревало его лицо. Это был идеальный день, чтобы спрыгнуть с обрыва.

— Торн не позволит, черт возьми, нам летать весь день, пока все остальные трудятся, работая, — сказал Карл, одев рукав на руку. — Ты сказал ему, что мы будем руководить развитием бизнеса. У нас есть что-то на уме?

Слейт кивнул. Перед завтраком он поискал о развитие бизнеса в Google, и ему выдало целую кучу статей, наполненных замечательными идеями. Он еще не читал ни одной из них, но они были сохранены в избранных.

— Я работаю над этим.

Карл вздохнул.

— Ну, мы должны работать над этим немного быстрее, или Торн собирается заставить нас очищать сарай и конюшню. И он не говорил о пылесосе.

Слейт пожал плечами.

— Бизнес в нашей крови, — сказал он, — Мы с этим разберемся.

Их отец, Уолтер Эмбер, начал производство двигателей и развил его с гаража до штата более чем трех тысяч сотрудников. Близнецы выросли в очень богатой семье. Их отец был эксцентричным мультимиллионером, у которого было больше пары причуд. Главной из них была та, что он был абсолютно одержим роялем. Он играл все время, и когда он не играл, он слушал как на нем играют. Когда он умер, Слейт и Карл были в ужасе, узнав, что он завещал все свое состояние, более тридцати миллионов долларов, в ассоциацию пианистов Америки. Их отец написал им записку, в которой говорилось, что человек должен делать свое состояние, а не просто отдавать его, но Слейт не верил, что это была причина отсутствия у них наследства. Их отец всегда любил пианино больше, чем их. Тридцать миллионов долларов. Слейт до сих пор не мог слушать пианино, не испытав тошноту.

Слейт в спешке надел костюм и присоединился к своему близнецу на краю обрыва. Шлемы остались в грузовике. В любом случае голова их была сильнее, чем камни.

— Хорошо, нам лучше разобраться с этим, — сказал Карл, глядя через край обрыва.

— А то дерьмо коров начинает накапливаться.

— Ты перестанешь ворчать на меня? — спросил Слейт. — Я пришел сюда, чтобы отдохнуть от ворчания.

— Хорошо, — сказал Карл с жестким тоном. — Но мы должны поговорить об этом позже.

Слейт вздохнул. Он любил своего брата до смерти, но иногда он мог беспокоиться ни о чем.

— Готов? — спросил он, его губы растянулись в широкую улыбку. Слейт двинулся вперед, позволив своему носу заглянуть за край. Здесь свирепствовал ветер, холодный и кусающий. Волосы на его теле поднялись, когда резкий крик ястреба эхом отозвался внизу. Его пульс начал ускоряться, когда он посмотрел вниз на людей, похожих на крошечные пятнышки, ходившие вокруг. Близнецы были так высоко. Если Слейт стоял на ногах, то мог коснуться облака.

Слейт усмехнулся, когда его внутренний бурый медведь начал сходить с ума. Их медведи ненавидели это дерьмо. Они будут вышагивать и рвать когтями, пытаясь выбраться, но как только они прыгнут их медведи замолчат и замрут. И тогда они будут спокойными до конца дня.

— О да, я готов! — Карл ответил с возбужденной усмешкой на лице. Близнецы были безумно напряжены или яростно расстроены, но как только они подошли вплотную к обрыву, они почувствовали адреналиновый всплеск и их чувства усилились, и тогда их чувства были забыты.

— Хочешь сказать привет альпинисту?

Слейт наклонился вперед и посмотрел вниз на скалы.

На полпути вверх была соблазнительная женщина, которая, казалось, сделала перерыв. Он мог видеть ее рубашку, и его пульс немного ускорился. Парень определенно собирается поближе посмотреть.

Иногда Карл и Слейт скользили по поверхности скалы, отбивая у скалолазов пятерки или вызывая сердечные приступы, в зависимости от того, насколько авантюрными были альпинисты. Однажды Карл выхватил из рук альпиниста гранолу (п.п. Гранола — традиционный для США снэк, а также блюдо для завтрака из него, содержащий плющеную овсяную крупу и мед, иногда рис, которые обычно запечены до хрустящего состояния. В процессе запекания смесь периодически перемешивают, чтобы добиться рассыпчатой консистенции, похожей на сухие завтраки. Иногда в смесь добавляют сухофрукты, такие как изюм или финики).

— Давай сделаем это, — сказал Слейт, когда его медведь попытался вырваться наружу. Слейт сжал его и оттолкнул назад. Какой хороший медведь, — Насчет три, два…

Карл прыгнул, исчезая над скалой в лебедином погружении. Этот придурок никогда не ждал.

Слейт усмехнулся, прыгнув вслед за братом.

Ветер дул в лицо, когда он падал на землю, как гребаная ракета, ищущая огонь.

— Ух ты! — закричал он, пока вращался, как торнадо, всего в нескольких метрах от скалы. Не было более свободного ощущения, как летать в вингсьюте, а Слейт чертовски любил его. В твоей голове не было места ни для чего другого, кроме полета, ни денег, ни работы, ни стресса, ни политики, ни пар, ничего.

Слейт расправил плечи и взмахнул руками. Ветер поймал его тканевые крылья и дернул его. Он летел, как один из крутых ястребов, вниз и улыбался. Его внутренний медведь молчал, вероятно, слишком испуганный, чтобы выглянуть, и в его разуме не было ничего, кроме спокойствия и безмятежности. Каждая секунда летела по мере того, как время замедлялось в момент полной радости и счастья.

Вид был впечатляющим с горами Абраско и пышными лесами Монтаны. Он мог разглядеть город Колвуд впереди и их новое ранчо вдалеке. Это было совершенно красиво. Говоря о прекрасном.