— А это… — боцман отступил на шаг, он говорил медленно и раздельно, — а это гражданка Медведева, жена русского офицера, как они говорят… Бежала из немецкого рабства. Разрешите доложить, товарищ командир, операция окончена. Доставил летчика в сохранности. А почему эта гражданка назвалась вашей женой — пусть сама расскажет…

Он не скрывал негодования.

«Будто она по моей душе сапогами прошла», — признавался он потом в разговоре с друзьями.

Женщина молчала, летчик вопросительно смотрел на Медведева.

— Спасибо за службу, боцман! — отрывисто сказал Медведев. — С гражданкой поговорим отдельно.

Шагнул к летчику, взял под козырек, заговорил поанглийски бегло, только, подумалось Агееву, слишком отчетливо выговаривая слова. Так говорят русские, даже хорошо знающие английский язык.

— Добро пожаловать! — сказал Медведев, протягивая руку. — Вы офицер британского воздушного флота?

Летчик, широко улыбаясь, потряс руку Медведева. — Я командир звена с авианосца «Принц Уэльский». Имею честь говорить с морским офицером?

— Да, я советский морской офицер, старший лейтенант Медведев.

— Приятно убедиться, что советские офицеры так хорошо владеют нашим языком, — любезно сказал летчик. — Черт возьми! Я, капитан О'Грэди, не рассчитывал встретить такое культурное общество в этих проклятых горах. Даже матрос смог объясниться со мной.

Нас обучают языку в морском училище, — холодно сказал Медведев. — Извините, сэр, но для нас это еще не признак большой культурности… Кроме того, у меня лично была кое-какая практика. Еще будучи курсантом, имел удовольствие пойти в Портсмут с нашим военным кораблем, был в Лондоне на празднике коронации.

— Да здравствует его величество король! — Летчик вытянулся, торжественно приложил руку к шлему. — Так вы видели Лондон?.. О, Лондон, Лондон! — мечтательно затуманились голубые глаза, он вынул из кармана платок, вытер потное лицо. — Но у меня есть к вам и претензия, старший лейтенант.

Они подошли к кубрику. Летчик и Медведев впереди, немного поодаль, сзади — женщина рядом с молчаливым, настороженным Агеевым,

— Ваш матрос…

— Он не матрос, он старшина, боцман, — поправил Медведев.

— Так вот, ваш боцман, — летчик заволновался, толстое добродушное лицо налилось кровью, — он отобрал у меня револьвер, как у военнопленного. Я протестую против такого обращения, прошу вернуть мне оружие.

— Старшина! — позвал Медведев. Агеев подошел, взял руки по швам.

Капитан О'Грэди жалуется на вас. Вы отобрали у него револьвер.

— Так точно, отобрал, — виновато сказал боцман. — Да я его потерял, товарищ командир.

— Как потеряли?

— Вернее сказать, обронил, когда вот их через поток переносил. Сам не знаю, как это револьвер у меня из-за ремня выпал. Его водой унесло.

Они смотрели друг другу в глаза. Медведев хмурился, но явное одобрение почудилось боцману во взоре командира.

— Теперь я сам понимаю, что промахнулся, — развел руками Агеев. — Да ведь что пропало — не вернешь…

Медведев повернулся к О'Грэди:

— Я должен извиниться перед вами. Боцман потерял ваше оружие в пути. На него будет наложено строгое взыскание.

О'Грэди все еще вытирал платком лицо; выпуклые голубые глаза блеснули гневом. Он сунул платок в карман.

— Платочек уронили, господин офицер, мимо кармана сунули. — Боцман услужливо нагнулся, протянул летчику платок.

Англичанин спрятал платок. Широкая улыбка опять засияла на его лице.

— Очень неприятно. Но не могу сердиться на парня. Как-никак вырвал меня из этой горной пустыни. Ценой пистолета, правда, но, если будет бой, вы снабдите меня оружием, не так ли? Прошу вас не наказывать моего друга боцмана.

Медведев рассеянно кивнул, уже явно думая о другом, обернулся к женщине, окинул ее суровым пристальным взглядом. Под этим взглядом она сделалась как будто еще меньше. Медведев не сказал ей ни слова.

У входа в кубрик стоял Кульбин.

— Василий Степанович, нужно покормить гостей.

— Есть, покормить! — четко отрепетовал Кульбин.

— Проведите гражданку в кубрик, угостите, чем можете… Сейчас подойдем и мы.

Медведев взял летчика под руку, отвел в сторону: Простите, капитан, на минутку. Мне не совсем понятно, как с вами очутилась эта женщина.

— Не совсем понятно? — хохотнул англичанин. Все его природное добродушие, видимо, вернулось к нему. — Скажите лучше — совсем непонятно! Ставит вас в тупик! Я готов съесть собственную голову, если что-нибудь понимаю в этой истории.

Он присел рядом с Медведевым на скалу.

— Видите ли, я вылетел в разведку с нашего авианосца, когда еще не было тумана. Наш авианосец базируется… — Он замялся. — Конечно, у союзников нет тайн друг от друга, но, предполагаю, вы информированы сами, где мы базируемся… — Медведев утвердительно кивнул. Так вот, этот проклятый туман лишил меня ориентировки. Что-то произошло с приборами, кончался бензин… Решил приземлиться в горах, чтобы не упасть в море… Мне казалось, что я над вашей территорией.

— Понимаю, — сказал Медведев.

— Раза два по мне ударили зенитки. Потом ветром немного разорвало туман. Увидел группу построек, удачно сел на небольшой площадке. До построек, помоему, было с полмили… Я пробирался в тумане… Напомните мне потом, я вам расскажу анекдот о тумане. Вдруг слышу немецкую речь. Боши болтают: слышали шум самолета, он сел где-то рядом… «Проклятие, — подумал я, — ты попал в скверную историю, О'Грэди!» — «Зондер-команда, — говорили боши, — пошла на поиски самолета, который подбит зенитчиками…»

— Вас действительно подбили?

Нет конечно. Немцы стреляют отвратительно. Это, — О'Грэди хлопнул Медведева по колену, — еще в воздухе должно было насторожить меня. Я знаю, ваши зенитчики бьют хорошо и в тумане! Так вот, я забрал ноги в руки, бросился к самолету. Мы знаем кое-что о судьбе людей, попадающих в плен к фашистам. Добежал до самолета, запустил мотор. Полетел наугад на восток, спланировал, когда горючего не оставалось ни капли. Удалось не сломать себе шею…

Вам казалось, что вы перелетели линию фронта?

Да, я пролетел изрядный кусок в остовом направлении. Спросите, как я решился радировать о помощи? А что мне оставалось делать в этих проклятых горах? Питаться собственными сапогами? Или съесть вашу маленькую соотечественницу? — О'Грэди снова густо захохотал. — Нет, я предпочел поделиться с ней аварийным пайком.