Наставник привел нас на берег озера.

Оказалось, что оно совсем рядом с лагерем огоньков. Но увидеть его издали невозможно: озеро пряталось под высокими берегами. Вода плескалась на дне огромной ямы. Чтобы добраться до нее, мы спускались по вырубленной в почти отвесной стене лестнице. Я насчитал двадцать три ступени.

Инструктор указал на расставленные вдоль берега чурбаны, велел на них сесть. Пока занимали места, я увидел, что в стороне от нас к воде идут другие группы нашего отряда. И тоже рассаживаются вдоль берега.

Мы уселись лицом к озеру.

Наставник зашел по щиколотку в воду, не сняв сандалии. Прохаживался перед нами, заложив руки за спину. Дожидался, пока стихнут наши разговоры.

А потом сказал нам, что с сегодняшнего дня сразу после столовой мы должны идти сюда, к пруду (почему пруд, а не озеро?). Здесь мы будем тренироваться управлять огнем. Каждый день! Трижды. Утром и днем – до сигнала. Вечером – пока не стемнеет. Будем ходить к пруду до тех пор, пока не станем настоящими огоньками.

Мы спросили его, что значит «настоящими»?

Инструктор ответил, что мы поймем это сами, когда научимся чувствовать огонь, как часть себя. И управлять им, как рукой или ногой.

А на вопрос о том, когда такое случится, сказал, что сам он мучился на этом берегу месяц. Но его приятель справился с обучением быстрее. Заверил, что через полтора месяца ни один из нас уже не будет сидеть на этих неудобных чурбаках. К тому времени мы все подружимся с огнём.

- Подружимся?

Наставник снова растянул губы в усмешке. Согнул руку в локте, развернул ее ладонью вверх. В воздухе, на уровне его глаз, вспыхнул маленький огонёк – как на фитиле свечи. Задрожал (должно быть от ветра), стал подниматься вверх, завис над нашими головами (высоко - даже я бы до него не допрыгнул). Потом завертелся, точно катящийся снежный ком, и... мне показалось, он стал расти.

Не показалось! Огненный ком увеличивался. И делал это всё быстрее.

Магия! Настоящая магия!

Я затаил дыхание. Тоже хочу так уметь!

Опустил взгляд на наставника.

Всё с той же усмешкой тот рассматривал наши лица. На шар внимания не обращал. Наконец, повернулся к нам спиной, махнул рукой.

Огненный шар сорвался с места и полетел к центру пруда. Когда он коснулся воды, от громкого шипения у меня заложило ужи. Взметнулся столб пара, в воде образовалась глубокая яма. А потом к берегу устремилась большая волна. Ударила наставника в спину (тот удержался на ногах), окатила нас, накрыв с головой, сбросила с деревянных чурбаков.

- Вот и искупались, - сказал Гор.

Наставник сообщил, что научиться создавать и бросать такие шары – наша главная задача. Ими мы будем убивать врагов клана. А еще нам пригодится умение делать огоньки поменьше, размером с обычный снежок. Те нам понадобятся для битв на Арене. Но об этом нам расскажут позже.

До самого обеда мы с закрытыми глазами сидели на берегу. Молча. Слушали пояснения инструктора (очень путанные) и «искали в себе огонь». Боролись с дремотой.

Когда я услышал вдали знакомый сигнал, едва не вскрикнул от радости. А кто-то из нашей группы все же не удержался: я улыбнулся, услышав рядом с собой чей-то стон (Гор?).

Наставник разрешил нам встать, что я с трудом и проделал (мое тело затекло). Спросил, как успехи (ответом ему было невразумительное мычание). Объявил, что ждет нас здесь же после обеда.

- Знаешь, друг Вжик, - сказал Гор, когда мы преодолели двадцать три ступени. – Я помню, как в меня пихали огонь. Но что-то я его в себе не нахожу. Сейчас бы курнуть! Уверен, искать стало бы проще.

После обеда мы вновь отправились к пруду. Отряд разделился на три группы. А наша группа – на две части.

Я шагал впереди всех. Долго был вожаком младшей стаи (три года!), привык всегда и везде идти первым.

За мной шли Гор и Двадцатая. Гор дожевывал на ходу мою лепешку (так жалобно на неё смотрел, что я не положил её в карман – отдал Гору), чавкал и рассказывал веселившие только его шутки. Двадцатая, как обычно, следовала за мной молча.

Другие четверо моих одногруппников поотстали. Думаю, намеренно – избегали нас. У нашей троицы пока не получилось влиться в отряд.

- Знаешь, друг Вжик, - сказал Гор. – Я наблюдал за тобой в столовой. И за Двадцатой. Заметил интересную штуку: вы очень похожи. Теперь, когда за столом вы сидите рядом, это стало заметно.

- Чем же? – спросил я.

Посмотрел на женщину. Мне показалось, что Двадцатую слова Гора тоже удивили.

- Я не про внешность говорю, друг Вжик. Так-то вы совсем разные. И по характеру тоже. Я про то, как вы едите. Понаблюдай во время ужина за другими, друг Вжик. Да хотя бы за мной! Мы все жрём, как привыкли, как нам удобно – не слишком красиво. Деревня и городская беднота – по нам видно. У вас же с подругой Двадцатой привычки не как у нас. Совсем не такие! Вы держите спину прямо, едите понемногу, не чавкаете, и даже ваши руки касаются стола схожим образом! Такое ощущение, что вас воспитывали в одном и том же месте.

- В разных местах, - сказала Двадцатая. – Но правильно.

Посмотрела на меня, словно ждала каких-то пояснений.

Я вспомнил, как отец постоянно напоминал мне не сутулиться. И не ставить на стол локти. Жевать с закрытым ртом. Даже заставлял орудовать этой вилкой, над которой посмеивались мои приятели. Мама когда-то говорила мне всё то же самое. Но маму я с каждым годом помню всё хуже. Сейчас уже с трудом вспоминаю даже её лицо.

- Мы и тебя воспитаем, если попросишь, - сказал я.

Представил, как буду бить Гора по спине, чтобы держал спину ровной.

- Нет уж, спасибо, друг Вжик! Мне ещё нужно найти в себе огонь. И побыстрее, чтобы не ходить к этой луже каждый день. На эти прогулки сил не напасешься! И еды, чтобы их восстанавливать.

Гор спускался следом за мной к воде.

Он вздохнул и сказал:

- Но мой огонь, паршивец, где-то очень хорошо спрятался. Даже не подозревал, что сам в себе могу чего-то не найти.

Наставник объяснял, что огонь внутри нас. Пылает после ритуала внутри нашего тела, не угасает. Он как кровь, которую мы обычно не видим и не чувствуем. Но огонь почувствовать мы можем. Обязаны! И мы должны научиться его использовать. Это не так сложно, как нам кажется. У нас получится использовать свое внутреннее пламя, стоит лишь захотеть. Сказал, что мы потом сами будем удивляться, почему так долго не получалось зажечь даже крошечный огонёк.

Но… не получалось. Я прислушивался к своему телу, пытался уловить изменения в нём, понять, где именно искать огонь. Но тот прятался хорошо.

Сегодня огонь в себе не нашел никто. Ни в нашей группе, ни в отряде. Промаялись у пруда до темноты. А когда солнце опустилось к самой линии горизонта, все с удовольствием покинули место тренировки.

Впереди нас шагал наставник. Освещал путь шаром огня. Когда он свернул к своему корпусу, мы пошли дальше в темноте.

Дорогу я видел прекрасно. Но только я. Остальные шли едва ли не на ощупь. Я взял Двадцатую за руку (у неё холодные пальцы, замерзла?), повел за собой.

Гор, недолго думая, вцепился в моё плечо, сказал:

- Веди, друг Вжик. Буду за тебя держаться. Пусть я и гордый мужчина, но не хочу сломать ноги на этих колдобинах или свалиться в яму.

В корпус мы зашли первыми. Поднялись по лестнице (в темноте). Двадцатая пошла к себе, мы с Гором – в свою комнату.

Гор сразу же завалился на тюфяк. Я распахнул ставни, впустил с улицы прохладный ночной воздух и лунный свет. Снял халат.

Услышал шаги, в комнату вошла Двадцатая с полотенцем в руке. Спросила:

- Вжик, не проводишь меня в помывочную? Темно. Без тебя я туда не доберусь. После смерти соседки у меня остался лишний кусок мыла. Могу помыть и тебя. Хочешь? Я это хорошо умею. Тебе понравится.