Разговорились они с Уваровым.

— Тихо у нас, — начинает Попонов. — Весна. Благодать. Словно зеркало речка Плюса.

Посмотрели оба на речку Плюсу.

— Благодать, — произнёс Уваров.

Расстались они с бойцом. А ночью, было это в ночь с 12 на 13 мая 1919 года, снова встретились.

В мае тут ночи короткие-короткие. Почти не бывает ночи. Так и в эту майскую весеннюю ночь. Последней оказалась она для Попонова.

Стоял Антиох Попонов в карауле. Смотрит, по мосту через Плюсу переходит отряд бойцов.

— Чего это вдруг ночью? — рассуждает Попонов. — Может, не наши?

Хотел было дать тревогу. Нет, смотрит, наши. Одежда красноармейская.

Вновь на какой-то момент заколебался:

— А может, всё же не наши?!

Тут и увидел Гавриила Уварова.

— Наши, наши! — доволен Попонов. — Мой знакомец из Нивы… Гавря! кричит. — Гавря! Уваров!

И вдруг развернулся Уваров, поднял винтовку и всадил пулю в Попонова. Не знал Попонов, что Уваров был белогвардейским разведчиком, что привёл он с собой переодевшихся в красноармейскую одежду белых солдат.

Поднялись красные бойцы по боевой тревоге. Вступили с белыми в бой. Однако сила не у красных была — у белых.

Пришлось отступить из Гавриловской красноармейцам. И из Нивы они отступили. Прорвали белые оборону на речке Плюсе, прорвали в других местах.

Пошёл на восток Юденич.

Южный берег Финского залива. В Финском заливе есть свой залив Нарвский. 14 мая 1919 года в Нарвский залив вошли корабли белых.

Крутились девчонки Параша и Павла на берегу залива. Вдруг — корабли.

— Корабли! — кричит Павла.

— Корабли! — кричит Параша и от радости бьёт в ладоши.

Прыгают девчонки:

— Корабли!

— Корабли!

Подходили как-то уже корабли. Повезло тогда Парашке и Павле. Покатали на лодке по заливу их красные моряки. До кораблей и обратно.

— Корабли! Корабли! — радуются девчонки. — Может, будет опять катание.

Смотрят подружки — спускают с кораблей лодки.

— Лодки! Лодки! — кричат девчонки. Ясно подружкам — готовься к катанию.

Приближаются к берегу лодки. Много почему-то лодок. В каждой сидят военные.

Тихо кругом. И вдруг загремели на кораблях орудия. Полетели снаряды. Ударили в берег. Разбили снаряды красноармейский пост Сан-Галли.

Бегут Параша и Павла. От разрывов спасаются.

Задыхается от быстрого бега Параша. Она меньше Павлы.

— Быстрей, быстрей! — подгоняет подружку Павла.

— Ой, не могу, ой, не могу! Ой, страшно!..

— Быстрей, быстрей! Нам лишь бы в дом — там крыша.

Примчались подружки в родную деревню. Бросились к Павле в дом.

И вдруг ударили орудия по их деревеньке. Один из снарядов попал в Павлин дом.

Качнулись стены. Рухнула крыша.

Спасла девчонок от смерти удачно осевшая балка. Разобрали люди брёвна. Смотрят, под балкой Параша сидит и Павла.

Случайно, конечно, они уцелели.

— Долго жить вам, — сказали люди.

Ко многим в их деревеньке ворвалось горе. Не пощадили других снаряды.

Здесь, в Нарвском заливе, белогвардейцы высадили десант. И в других местах сошли на берег войска Юденича. И в других местах вели корабли огонь.

Не одной деревни беда коснулась. Много было в тот день смертей.

Войска Юденича ворвались в Ямбург. Ямбург стоит на реке Луге. Этот город теперь называется Кингисепп.

Ворвались белые в Ямбург, ворвались на железнодорожную станцию. Недалеко от станции стоял красный бронепоезд. Прикрывал отход наших бойцов. Увидели белые — бронепоезд. Вот удача:

— Возьмём бронепоезд!

Но как его взять? Это броня. Это металл. Пушки, пулемёты на бронепоезде. За бронёй укрылись стрелки.

Просто так не возьмёшь бронепоезд. И родился у белых план.

Бьются красные бойцы, отходят от Ямбурга. Прикрывает отход бронепоезд. Бьют с бронепоезда по врагам орудия.

Комиссар на бронепоезде — петроградец, путиловский рабочий Иван Иванович Газа.

Смелый он человек, решительный. Знают об этом все на бронепоезде. Голос у Газы твёрдый. Любит комиссара команда бронепоезда. Любит и слушается.

Ведёт по белым огонь бронепоезд. И вдруг… Что такое?! Навстречу бронепоезду по тому же пути мчит паровоз.

Ещё минута — и врежется он в бронепоезд, и грянет взрыв.

Направить паровоз на бронепоезд красных — вот что придумали белые. Нагнали пара в паровозных котлах. Разогнали махину. Спрыгнули. Мчит паровоз, как таран.

Кто-то крикнул:

— Братва, спасайся!

— Спа-са-ай-ся!

Видит Газа, что многие с бронепоезда прыгают.

— Назад! — кричит Газа. — Назад! — И к артиллеристам: — Братцы, по паровозу прямой наводкой!

Слышали артиллеристы уверенный голос Газы. Припали они к орудиям.

Ударила первая пушка. Мимо.

— Точнее, точнее. Бери чуть ниже, — подсказывает комиссар.

Снова раздался выстрел.

Точнее раздался взрыв. Снёс он трубу с паровоза.

Всё ближе, всё ближе махина.

— Не торопитесь, не торопитесь. Сейчас получится, — успокаивает артиллеристов Газа.

Снова ахнул, как молот, выстрел. Белым облаком окутался паровоз. Снаряд попал в паровой котёл. Лишилась силы махина.

Замедлил ход паровоз. Как конь заарканенный, остановился.

Звонкое, многоголосое «ура!» словно мехами качнуло воздух.

Вытерли артиллеристы взмокшие лбы. Заулыбались смущённо те, кто кричал: «Спасайся!»

Смотрят бойцы на комиссара. Достал спички, кисет комиссар. Свернул цигарку. Затянулся. Дымок с наслаждением выпустил. Улыбнулся друзьям комиссар — петроградский рабочий товарищ Газа.

— Казнят генерала!

— Казнят генерала!

Весть, поражая, неслась по Ямбургу.

— Генералы — и вдруг генерала?!

— Как?!

— За что же его казнят?

Всё дальше, дальше летит по Ямбургу:

— Казнят генерала!

— Казнят генерала!

— Да где же его казнят?

— Там, на Базарной площади, где штаб у белых, где дом с балконом.

Собрался народ на Базарной площади. Многих силой прийти заставили. Даже из ближних сёл, деревень пригнали.

Видят люди, на площади приготовлена виселица. Верёвка змеёй свисает. Под виселицей — табурет.

Привели генерала. Пожилой, лет шестьдесят. С бородой.

Стоит генерал на площади. С балкона штабного дома прочитали ему приговор. Ударили барабаны. Над головой генерала сломали шпагу. Был у военных такой обычай. Снова ударили барабаны.

Повели генерала к виселице. Хотели помочь подняться на табурет.

— Я сам, — сказал генерал.

Расстегнул воротник тужурки. Схватили петлю палачи.

— Я сам, — произнёс генерал.

Взял петлю, надел себе на шею.

Выпрямился генерал, посмотрел на судивших его генералов, на палачей, сказал:

— Вы отнимаете у меня жизнь, но вы не отнимете у меня веру в грядущее счастье людей. Верю — оно наступит.

Вот так слова!

Вот он каков — генерал!

Выбили палачи из-под генерала табурет. Самое страшное совершилось.

Фамилия казнённого была Николаев. Александр Панфомирович Николаев.

Да, он был генералом. Только служил не у белых.

Не все бывшие царские генералы и офицеры стали врагами Советской власти. Были среди них и те, кто видел, как измучен угнетателями народ, кто понимал, что только Советская власть несёт настоящую свободу трудовым людям. В числе таких генералов был генерал Бонч-Бруевич, был генерал Брусилов, был генерал Самойло, тот, что громил интервентов под Шенкурском и в других местах на Советском Севере, был генерал Николаев. Он сразу же признал Советскую власть и стал честно служить командиром Красной Армии.

В боях против Юденича генерал Николаев командовал стрелковой бригадой. Эта бригада одной из первых приняла бой с белыми. Смело держалась бригада. Но силы оказались неравными. Генерал Николаев был захвачен в плен.

Склоняли белые генералы Николаева изменить красным. Обещали чины, награды.