Кроме того, командирам судов, занятым битвой с неприятелем, была дана инструкция оттягивать суда к кораблям чернокожих, искусным маневрированием заставлять их вступать в бой друг с другом, а самим спешно отступать к назначенному пункту. Стратегический план этот был выполнен великолепно, и перед самым закатом солнца я с удовлетворением увидел, что все что осталось от моего могучего флота, собралось в двадцати милях к юго-западу от линии все продолжающейся битвы между жрецами и чернокожими.

Я перевел Ксодара на другой корабль и послал его во главе транспортных судов и пяти тысяч кораблей прямо к храму Иссы. Карторис, Кантос Кан и я с остатками нашего флота направились ко входу в Омин.

Наш план состоял в том, чтобы попытаться на рассвете следующего дня напасть одновременно с двух сторон на храм Иссы. Тарс Таркас со своими зелеными воинами и Хор Вастус с красными войсками, под предводительством Ксодара, должны были высадиться в садах Иссы или на прилегающей равнине. Между тем Карторис, Кантос Кар и я должны были провести наши меньшие силы через подпочвенный проход, находящийся под храмом, который Карторис так хорошо знал.

Я теперь знал причину отступления моих десяти кораблей из отверстия Омина. Оказалось, что когда они подлетали к возвышенности, из отверстия как раз поднимался весь флот перворожденных. Вылетело уже двадцать кораблей, и, хотя наши вступили с ними в бой, стараясь помешать подняться остальному флоту, но силы были так неравны, что они скоро вынуждены были отступить.

С большой осторожностью, под покровом темноты, мы приблизились к отверстию. На расстоянии нескольких миль от него я приказал флоту остановиться и выслал вперед на разведку Карториса на одноместном аэроплане. Через полчаса он вернулся с донесением, что не встретил нигде ни одной сторожевой лодки, а потому мы бесшумно и быстро двинулись к Омину.

У отверстия мы снова на минуту задержались, чтобы дать возможность судам занять назначенные им места, а затем я первый на флагманском судне быстро опустился в черную пропасть. Один за одним последовали за мной остальные суда.

Весь наш план был рассчитан на то, что мы достигнем храма через подпочвенные ходы. Я решил не оставлять сторожевых кораблей у отверстия: это все равно не помогло бы нам, потому что у нас не было достаточной силы, чтобы противостоять огромному флоту перворожденных в случае, если бы он вернулся.

Успех нашего плана зависел главным образом от смелости его выполнения. Мы рассчитывали, что пройдет некоторое время, пока стража на Омине сообразит, что в подпочвенную пещеру спустился не их флот, а неприятельский.

Так оно и было. Четыреста наших кораблей из пятисот успели снизиться на поверхность Омина, прежде чем прозвучал первый выстрел. Произошел горячий короткий бой. Исход был ясен с самого начала: перворожденные, уверенные в неприступности своего подземного убежища, оставили для охраны своей огромной гавани всего несколько устаревших негодных судов.

По совету Карториса мы заключили пленных на нескольких островах и оставили их там под стражей. Затем мы на буксире подтянули к выходу корабли перворожденных и забили ими вход в Омин.

Теперь мы чувствовали себя относительно спокойно. Должно было пройти немало времени, пока вернувшиеся перворожденные смогут опуститься на поверхность Омина, а за этот промежуток мы рассчитывали добраться до храма Иссы. Первым моим шагом было спешное занятие острова, на котором находилась подводная лодка. Немногочисленная стража не оказала сопротивления, и остров перешел в наши руки.

Лодка оказалась в бассейне, и я приставил к ней сильную охрану. Сам я тоже остался на острове в ожидании прихода Карториса и других.

Среди пленников был Эрстед, командир подводной лодки. Он узнал меня, так как три раза возил в лодке в храм Иссы и обратно.

– Счастье повернулось, – сказал я ему. – Как чувствуешь ты себя в положении пленного своего бывшего пленника?

Он улыбнулся, но улыбка его не предвещала ничего доброго.

– Не надолго, Джон Картер! – ответил он. – Мы ждали тебя и приготовились.

– Что-то не видно! – процедил я сквозь зубы насмешливо. – Вы все точно приготовились стать моими пленниками, даже и без боя.

– Флот, вероятно, разошелся с тобой, – возразил он, – но он вернется в Омин, и тогда будет другая история.

– Не знаю, разошелся ли флот со мной, – ответил я.

Но он, конечно, не понял значения моих слов и только удивленно взглянул на меня.

– Я спросил его:

– Много пленников пришлось тебе перевозить к Иссе на твоем мрачном судне, Эрстед?

– Очень много!

– Может быть, ты помнишь одну пленницу, которую люди называли Деей Торис?

– Да, конечно, я помню ее. Во-первых, из-за красоты, а затем еще потому, что она жена первого смертного, который убежал от Иссы за все века ее божественного владычества. Говорят, что Исса тоже помнит, что Дея Торис – жена и мать тех, кто подняли руку на богиню вечной жизни.

Я задрожал при мысли о страшной мести, которую Исса, вероятно, излила на невинную Дею Торис за кощунство ее сына и мужа.

– Где она сейчас? – спросил я, весь холодея.

Я знал, что он произнесет непоправимое слово, но я так измучился неизвестностью, что не смог удержаться от желания услышать о моей любимой от человека, который только недавно видел ее. Мне казалось, что так я ближе к ней.

– Вчера праздновали ежемесячный ритуал Иссы, – ответил Эрстед, – и я видел Дею Торис, сидящей на своем обычном месте у ног богини.

– Как? – воскликнул я. – Она жива?

– Да, конечно, – ответил чернокожий. – Ведь не прошло еще года с того дня, когда она в первый раз удостоилась взглянуть на лучезарный свет божества.

– Не прошло года? – прервал я его.

– Конечно, нет, – повторил Эрстед. – Она не может умереть раньше трехсот семидесяти или трехсот восьмидесяти дней.

Мне все стало ясно. Как я был глуп! Я едва мог удержаться от внешних проявлений своей огромной радости. Я совершенно забыл, что между земным и марсианским годом такая большая разница! Десять земных лет, которые я провел на Барсуме, составляют всего пять лет и девяносто шесть дней по марсианскому времени! День на Барсуме на сорок одну минуту длиннее нашего, и в году шестьсот восемьдесят семь дней!

Я прибыл вовремя! Вовремя!! Слова эти, как звон колокола раздавались у меня в мозгу и, вероятно, я наконец громко произнес их, потому что Эрстед сомнительно покачал головой.

– Вовремя, чтобы спасти свою жену? – И не дожидаясь ответа, продолжал. – Ну, нет, Джон Картер, Исса не выпускает своей добычи! Она знает, что ты придешь, и если даже нога твоя вступит в пределы храма, да сохранит нас от подобного бедствия великая Исса, Дея Торис будет отправлена в такое место, откуда нет спасения.

– Ты хочешь сказать, что ее убьют мне назло? – спросил я.

– Нет, не то, – ответил он. – Слыхал ли ты о храме Солнца? Вот туда-то и поместят Дею Торис. Этот храм лежит далеко во внутреннем дворе храма Иссы, и его тонкий шпиль высоко возвышается над всеми шпилями и минаретами окружающих его больших храмов. Под этим шпилем, в подвале, скрыт главный корпус храма Солнца. Он состоит из шестисот восьмидесяти семи изолированных круглых комнат. Ко всем этим комнатам ведет через массивную скалу только один подпочвенный ход.

Исса помещает туда тех, на кого она гневается, но которых она пока не хочет казнить. Весь храм Солнца совершает одно полное обращение в год, соответствующее обращению Барсума вокруг Солнца, но только раз в год вход в каждую комнату приходится против отверстия коридора, который является единственным сообщением с внешним миром.

Иногда Исса наказывает перворожденного, сажая его на год в комнату храма Солнца. Впрочем, часто она заключает вместе с осужденными и палача, назначая смерть на какой-то определенный день. В комнату ставится пища, достаточная для поддержания жизни на столько дней, сколько Исса назначила для нравственных пыток.

Такою смертью умрет Дея Торис, и первая вражеская нога, которая переступит порог храма, убьет ее.