Боже мой, какая прелесть!

Он тоже принял меня за дуру.

Сновал возле помятого бампера моего слегка поношенного «рено», звонил куда-то по телефону и кудахтал над разбитыми фарами так, словно не машину мне разбил, а сломал куличек в песочнице. Картинно огорчался и сочувственно причмокивал.

Я продолжала сидеть за рулем, смотрела в раскрытые ворота и мысленно считала до ста.

Сосед суетился вокруг моего багажника и своего капота, громко подсчитывал убытки и, судя по его кудахтанью, выходило так, что во всем виновата я одна. Это я выехала задним ходом из ворот на дорожку, не заметила его мерина и вложилась от всей души.

Мысленный счет дошел уже до шестидесяти пяти…

Сосед решил, что я впала в ступор, и полез в салон через открытое окно, кажется в самом деле собираясь погладить по головке.

Точно за дуру принял.

Подавая задом из ворот, я отлично видела его машину. Мерин вильнул мне наперерез и прицельно ударил в бампер. Совершенно неожиданно и очень метко.

Смысл маневра я разгадать не смогла и в какой-то момент даже решила, что дяденька из коттеджа напротив решил нетривиально познакомиться, подстроив ДТП тысяч эдак на пять зеленых…

Оригинально, блин.

Дяденька – через окно – тянулся к ключам с брелком сигнализации, намереваясь разблокировать двери, и попутно убеждал меня успокоиться.

– Сашенька, Сашенька, ничего страшного не произошло, – пыхтел над ухом. – Машинки мы починим, не надо так переживать…

Девяносто восемь, девяносто девять, сто!

Горловой спазм словно по заказу отпустил связки, и теперь – очень на это надеюсь! – я смогу разговаривать нормально. Не пищать, как придавленная веником мышь, а беседовать с томным достоинством и убежденностью в собственной правоте.

– Анатолий Андреевич, – вступила я и тут же заткнулась. Вместо томного достоинства из горла неслись разобиженные мышиные рулады.

Вот ведь наградил Создатель! В минуты душевного волнения нелепый спазм стискивает горло, и самое праведное негодование извергается из него малоубедительным попискиванием в стиле крошки Мини, подруги Микки-Мауса.

А кого, спрашивается, такими трелями напугаешь?! И даже убедишь.

Сосед подумал, что мышка собралась отчаянно расплакаться, и таки погладил ее, то есть меня, по голове.

– Ну-ну, Сашенька, не надо огорчаться. Железо, оно и есть железо…

Действительно. Не морду же расквасили. А только убытков на несколько тонн зелени подкинули.

Доказывай теперь, что не верблюд, что, пятясь задом из ворот, выезжала аккуратно и соседскую машину видела. Разъехаться мы могли. Но по какой-то необъяснимой причине «поцеловались» чересчур сердечно.

И как назло, ни одного свидетеля поблизости! Никто не прогуливается по единственной улице нашего коттеджного поселка, никто не проезжает и не глазеет из ворот на происшествие. Вымершая пыльная улица отдыхала от июльского зноя в совершеннейшем одиночестве.

Я извлекла из розовой сумочки со стразами голубенький мобильный телефон. Молча выбралась из машины и произнесла – хвала Создателю! – с требуемым достоинством:

– Надо вызывать страховщиков, – наморщила гладкий лобик, печально надула розовые губы и щечки и ударила коготком по клавише.

Сосед Анатолий Андреевич, в отличие от меня, повел себя нестандартно. Накрыл большими мягкими ладонями мою руку с зажатым мобильником и ласково сказал:

– Ну-ну, Сашенька. Зачем кого-то вызывать?

Мы соседи, мы взрослые люди, мы сами разберемся. Правда?

Волна нехорошего, очень нехорошего предчувствия прокатилась от его тяжелых рук по всему телу; я подняла глаза на раскрасневшегося мужчину и мысленно прикинула возможные варианты развития ситуации.

Денег у меня нет. Я молодая, новоиспеченная вдова, и об этом знает весь поселок. Если лукавый Анатолий Андреевич решил развести меня на бабки, последовательно поставить на счетчик и оттяпать дом и участок…

Но на примитивного бандита, промышляющего подставами на дорогах, сосед Коновалов никак не походил. Он походил на сытого кота, поймавшего в мягкие лапы перепуганную мышь.

Так, может быть, знакомство? Завязанное на общих неприятностях и деньгах…

– Я немного знал вашего покойного супруга, – кудахтал тем временем Коновалов. – Весьма достойный человек был Дмитрий Павлович, царствие ему небесное… Зачем же нам – соседям! – лишняя волокита? Пойдемте в дом… Выпьем чего-нибудь успокоительного… Я позвоню своим ребятам, они все уладят.

– В смысле? – Я насторожилась, вспомнив основное правило автолюбителя «никогда не покидай места ДТП, потом проблем не оберешься». – Как – уладят?

– Да не переживайте вы, Сашенька! – с насмешливой ласковостью воскликнул сосед. – Приедут подчиненные, расцепят наши машинки… Все уладят, все починят! – Тягучим, плавным движением Анатолий Андреевич выудил из моих пальцев сотовый телефон и зажал его в кулаке. – Не надо никуда звонить. Мы все решим быстро и полюбовно. Точнее – я решу. – И меленько так, противно захихикал: – Зачем уподобляться блондинке за рулем из пошлых анекдотов?!

Удар прошел ниже пояса. Чисто внешне я стопроцентно попадаю под типаж из анекдотов про блондинок.

Но вот пардон. Милейший Анатолий Андреевич понятия не имел, что десять лет я была лучшим распасовщиком неплохой волейбольной команды. И периферическое зрение имею не хуже поднятого перископа подводной лодки. Я «поле» вижу – профессионально!

И я уверена – он сам подставил «мерседес» под бампер «рено». Вильнул. Причем на скорости. Целенаправленно и метко.

Я выезжала аккуратно, его машину держала в поле зрения, губ за рулем не подкрашивала и по телефону не болтала. Мы были обязаны разъехаться. Если бы он не бросил машину наперерез.

– И все же, Анатолий Андреевич, нам надо вы звать страховщиков, – сказала я твердо.

Что бы там ни замыслил лукавый сосед – познакомиться поближе или напакостить, – подобные проблемы стоит разрешать в установленном порядке, а не в обход.

– Сашенька, – пропел имя лукавец и, когда я протянула руку за телефоном, спрятал его за спи ну. Как конфетку от капризного ребенка.

Ну точно за дуру держит!

– Анатолий Андреевич, – упорствовала я, – эту машину я собираюсь продавать. После аварии она и так сильно упадет в цене…

– Сашенька! – перебив, воскликнул Коновалов. – Ни-ни! Ни в коем случае! Я все расходы возьму на себя!

Да что тут происходит, в конце концов! Что за цирк!

Я оглядела пустую жаркую улицу – никаких «скрытых камер» из смешных передач поблизости не наблюдалось. Длинная вереница разномастных заборов, крепкие железные ворота, и даже собаки лаять перестали.

Поселок у нас небольшой. Всего в одну длинную улицу. Застраивался он еще в дорублевскую эпоху и считался престижным только по месторасположению поблизости от Москвы. Автострада нас редко радовала пробками, езды от МКАД набиралось не более двадцати минут. Но нет ни леса, ни реки. Поселок в чистом поле.

Метрах в пятидесяти от двух наших машин под пыльным кустом сирени дремала бесхозная собака. Дневная жара, только-только сменяемая вечерней прохладой, уморила псину, и та, полюбовавшись какое-то время бестолковой человеческой суетой, вновь положила морду на вытянутые лапы.

Н-да, что и говорить, сонную собаку в свидетели ДТП не возьмешь.

Я перестала корчить из себя гранд-даму, натянула на личико любезную Анатолию Андреевичу личину обиженной девочки-переростка и мило просюсюкала:

– Ах. Прям не знаю.

Какая прелесть. Он повелся тут же. Схватил меня под локоток и, как больную куклу, поволок в раскрытые ворота ближе к дому:

– Пойдемте, Сашенька, пойдемте. Выпьем кофейку, дождемся моих ремонтников… Все будет хорошо, все будет в порядке. Машинку вам подремонтируют, а в остальном… мы тоже порешаем…