Вскоре болезни начали чудесным образом отступать. Головная боль прошла, лихорадка исчезла, «унесенная в море», «затуманенный взор» прояснился, слух восстановился, зубы перестали болеть. Длинный список недомоганий, излеченных после волшебного появления таблички, завершается риторическим вопросом: «Кто, как не Мардук, мог возвратить умирающего к жизни?»

Рассказ о невинном страдальце заканчивается описанием обильных жертвоприношений и дорогих подарков главного героя поэмы богу Мардуку и его супруге Сарпанит. Для этого он идет в храм-зиккурат Мардука, минуя двенадцать ворот священного храмового участка.

В древних текстах встречаются и другие примеры пребывания в «сумеречной зоне», когда виденные во сне предметы – или действия – затем становились реальностью. В них отсутствуют точные описания, как в случае таблички с чертежами храма, но они позволяют сделать вывод, что это редкое явление видел не только Гудеа. Шумерский царь не сохранил эти предметы для потомков, но из текста мы узнаем о материализации по меньшей мере еще двух объектов – формы для отливки и «кирпича судьбы».

Материальные объекты, а также действия, преодолевшие границу между сном и реальностью, встречаются и в снах Гильгамеша. «Творение Ану», которое спустилось с небес, сначала появляется в таблице I как видение, но в таблице II «Эпоса о Гильгамеше» этот сон сбывается. Гильгамеш пытается извлечь из упавшего с неба объекта его внутреннюю часть и, когда ему это наконец удается, приносит загадочный предмет матери и кладет к ее ногам.

Когда Гильгамеш и Энкиду останавливаются на ночлег у подножия Кедровой горы, Гильгамеш видит три сна, и каждый раз некие действия во сне – призыв, прикосновение – материализуются и будят его. Ощущения настолько реальны, что Гильгамеш подозревает – это Энкиду позвал или тронул его. Но Энкиду категорически отрицает, что прикасался к Гильгамешу или звал его, и тогда царь понимает, что во сне его касался бог, а при этом его тело онемело. Последним видением Гильгамеша был старт космической ракеты – такого объекта и такого события ни он, ни другие жители Урука никогда не видели (в окрестностях города не было ни космопорта, ни «места приземления»). Проснувшись, Гильгамеш не обнаружил этого объекта у себя в руке, но его изображение мы можем найти на древней монете из Библоса (рис. 49).

Видения Даниила, одного из еврейских пленников при дворе Навуходоносора (вавилонского царя, жившего в VI веке до н. э.), содержат прямые параллели с материальными аспектами пребывания в «сумеречной зоне» и Гудеа, и Гильгамеша. Описывая одну из своих встреч с божественным на берегу реки Тигр (Книга Пророка Даниила, глава 5), он говорит

«И только один я, Даниил, видел это видение», – утверждает пророк. Остальные ничего не видели, но почувствовали сильный страх и «убежали, чтобы скрыться». Сам Даниил был не в состоянии сдвинуться с места – он мог лишь слышать голос.

…и как только услышал глас слов его, в оцепенении пал я на лице мое и лежал лицем к земле.

Поза пророка похожа на ту, что описывал Гудеа. Ощущения Даниила напоминают ощущения, которые озадачили Гильгамеша – прикосновение и голос «бога». Даниил рассказывает о том, что он чувствовал, когда лежал ничком:

Но вот, коснулась меня рука и поставила меня на колени мои и на длани рук моих.

Затем божественное существо объяснило Даниилу, что откроет ему будущее. Потрясенный Даниил был не в силах выговорить ни слова. Но посланник Господа – «по виду похожий на сынов человеческих» – коснулся губ Даниила, и тот вновь обрел дар речи. Даниил пожаловался на слабость, и божественное существо вновь коснулось пророка, «укрепив» его. Все это происходило, пока Даниил пребывал в похожем на транс сне.

Еще более впечатляющим, чем видения пророка Даниила, можно считать такое проявление «сумеречной зоны», как появление надписи на стене. Это произошло в период правления преемника Навуходоносора Белшаруцура («князь, хранимый богом»), которого Библия называет Валтасаром, приблизительно в 540 году до н. э. Как рассказывается в главе 5 Книги Пророка Даниила, Валтасар устроил «большое пиршество» для своих вельмож. Больше тысячи человек наслаждались яствами и вином – об этой сцене можно получить представление по вавилонским и ассирийским изображениям царских пиров (рис. 62). Напившись, Валтасар потребовал принести золотые и серебряные сосуды, которые Навуходоносор вывез из Иерусалимского храма, «чтобы пить из них царю, вельможам его, женам его и наложницам его». «Тогда принесли золотые сосуды, которые взяты были из святилища дома Божия в Иерусалиме; и пили из них царь и вельможи его, жены его и наложницы его. Пили вино, и славили богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных». Язычники продолжали веселиться и осквернять священные сосуды из храма Господа, но…

…в тот самый час вышли персты руки человеческой и писали против лампады на извести стены чертога царского, и царь видел кисть руки, которая писала.

Вид человеческой руки без тела, которая двигалась сама собой, испугал пирующих, а внезапность этого события усиливала мрачные предчувствия. «Тогда царь изменился в лице своем; мысли его смутили его, связи чресл его ослабели, и колени его стали биться одно о другое».

Вероятно, Валтасар понял, что осквернение сосудов из храма Иеговы стало причиной встречи с божественным, последствия которой неизвестны.

Царь приказал привести магов и предсказателей. Обратившись к «мудрецам Вавилонским», он пообещал, что разгадавший таинственные письмена получит щедрое вознаграждение и станет третьим лицом в государстве. Но никто не мог ни растолковать странного видения, ни прочесть сообщение. «Царь Валтасар чрезвычайно встревожился, и вид лица его изменился на нем, и вельможи его смутились».

В этот момент, когда все пребывали в страхе и растерянности, в зал вошла царица. Узнав, что произошло, она вспомнила о мудреце Данииле, который славился своим умением толковать сны и объяснять видения. Даниила привели к царю и пообещали щедро вознаградить, если он прочтет надпись. Отказавшись от вознаграждения, мудрец согласился объяснить смысл случившегося. К этому времени рука уже исчезла, но надпись на стене осталась. Подтвердив, что причиной всему – осквернение сосудов, посвященных Господу Всемогущему, Даниил прочел надпись и растолковал ее смысл:

За это и послана от Него кисть руки, и начертано это писание.

И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин. Вот и значение слов мене – исчислил. Бог царство твое и положил конец ему;

Текел – ты взвешен на весах и найден очень легким; Перес – разделено царство твое и дано Мидянам и Персам.

Валтасар сдержал слово и приказал облачить Даниила в пурпурные одежды, повесил ему на шею золотую цепь и провозгласил «третьим властелином в царстве». Однако «в ту же самую ночь Валтасар, царь Халдейский, был убит, и Дарий Мидянин принял царство» (Книга Пророка Даниила, 5:23). Пророчество, пришедшее из «сумеречной зоны», исполнилось.

Видения Гудеа из «сумеречной зоны», в которых он получил божественные инструкции и чертеж храма Энунну в Лагаше, имели место примерно на тысячу лет раньше, чем аналогичные божественные указания, касающиеся храма Иеговы в Иерусалиме.

Следуя подробным инструкциям, которые Господь вручил Моисею на горе Синай, израильтяне соорудили для Господа переносной мишкан – буквально «жилище» – в Синайской пустыне. Главной частью этого жилища была охелмоед (скиния), в святая святых которой под охраной херувима находился Ковчег Завета со Скрижалями Закона. После прибытия в Ханаан Ковчег Завета временно хранился в различных храмах в ожидании, когда для него построят «Дом Господа» в Иерусалиме. Приблизительно в 1 000 году до н. э. царем Израиля стал Давид, сменивший на троне Саула. Сделав Иерусалим столицей, Давид рассчитывал построить в этом городе священный храм, чтобы наконец установить Ковчег Завета в этом месте, которое с незапамятных времен считалось святым. Но Господь – в основном посредством снов – дал понять царю, что ему не удастся исполнить задуманное.