Он украдкой покосился на нее. Чертова юбка поднялась, открывая бедра. А эти ее вечные туфли на шпильках следовало бы вообще запретить в офисе – они годятся только для ночного клуба. Очень уж сексуально выглядят эти ремешки на ногах. И почему она не пользуется обыкновенными духами? Макс привык к тяжелым мускусным и сложным цветочным ароматам. А от Карины шел чистый и свежий запах масла какао с оттенком лимона. Он снова перевел взгляд на свою пиццу.

– Как справляешься? Я на тебя в последнее время уйму работы навалил, сам знаю.

– Ничего. – Карина провела языком по губе, слизывая остатки оливкового масла. Он отвел взгляд. – Я теперь по-новому зауважала Майкла с Джульеттой. В детстве думала: что там, подумаешь – пеки себе сладости да продавай.

– Я и сам так думал, – рассмеялся Макс. – Когда Майкл только-только взял меня на работу, я ничего не смыслил в этом деле, но мы учились вместе и в конце концов выстроили империю. Но мне нравится самому вникать в работу каждого отдела. Должно быть, я диктатор по натуре.

– Определенно, – закатила глаза Карина. – В детстве ты нас всех до белого каления доводил. Только и знал, что командовать, да еще и дулся, когда мы не слушались.

– Ничего я не дулся.

– Ого, еще как! А когда это не действовало, строил свои раскрасивые глазки первой попавшейся особе женского пола, и та не могла устоять. Да ты и сейчас так делаешь.

Он уставился на нее – удивленно и немного растерянно.

– Глупости. Тебя послушать, так я какой-то жиголо, добиваюсь всего за счет внешности.

Карина откусила еще кусок пиццы и пожала плечами:

– Ну, тут дело не только в твоей фигуре. Еще и в обаянии.

– Прекрати. Ты меня нарочно достаешь. – Макс чуть не заерзал в кресле. Неужели она и правда считает, будто он достиг положения за счет своей внешности? – Если бы у меня совсем не было мозгов, я бы не помог построить эту империю.

– Мозги-то у тебя есть, еще бы. В этом-то и секрет твоего неотразимого обаяния – ты знаешь, когда его использовать. Были бы у тебя одни мозги, еще можно было бы устоять.

И зачем только он ввязался в этот дурацкий разговор? Он хотел было вообще не отвечать, но рот сам открылся против воли.

– Я отношусь к женщинам с должным уважением. И всегда относился.

Карина вытерла рот салфеткой и села, скрестив руки. От этого жеста ее старомодная блузка натянулась на полной груди.

– А помнишь, Анжелине подарили новую видеоигру, а ты уговорил ее одолжить эту игру тебе на целый месяц?

– Она же просто по-дружески! – сердито фыркнул Макс.

– Ну да, конечно. Майкл говорил, она в школе ходила за тобой по пятам, как собачонка. А ты наигрался, отдал ей игру и больше с ней почти не разговаривал.

Макс сунул бумажную тарелку в пакет и смял. При этом напоминании в нем поднялось раздражение. Он ведь ничего подобного и в мыслях не держал. Он всегда был вежлив с Анжелиной, просто встречаться с ней не хотел.

– А помнишь, как Тереза тебе доклад по естествознанию готовила? Майкл рассказывал, стоило тебе один раз подсесть к ней за обедом – и она все за тебя написала.

– И что это Майкл про меня сплетни распускает? – проворчал он. – Ничего подобного не было.

– А сегодня утром? – Карина победно вздернула подбородок.

– А что сегодня утром?

– Ты разве не должен был в субботу идти на вечеринку к Уолтеру? – усмехнулась она.

Макс вытер стол, не глядя на нее, но в животе что-то неприятно екнуло.

– Да, и что?

– Ты сказал Бонни, что устал, что у тебя слишком много работы и хорошо бы кто-то пошел вместо тебя. Она тут же вызвалась тебя заменить в качестве представителя «Милой Мэгги».

– И каким образом это делает из меня негодяя? – проворчал он.

– А помнишь, – улыбнулась Карина, – она потом спросила, не пойдешь ли ты с ней в оперу? У нее был лишний билетик. А ты похлопал ее по плечу, сказал, что некогда, поблагодарил за то, что согласилась пойти вместо тебя на вечеринку, и отошел, а она осталась стоять столбом. Признай уж правду, Макс. Когда дело касается женщин, от тебя ничего хорошего ждать не приходится.

Макс онемел от изумления. А Карина с победным видом поднялась с кресла и выбросила остатки своего обеда.

– Мне было некогда, – объяснил он. – И по плечу я ее не хлопал. С женщинами я себе такого не позволяю.

Она почему-то страшно обрадовалась, услышав это возражение.

– Позволяешь, позволяешь. Ты их тешишь надеждой, что тебя можно завоевать. А потом окатываешь холодным душем. Классическая тактика Макса, я уже сколько лет ее наблюдаю.

Ну все, хватит. Он не из таких, пора ей это усвоить.

– Карина, не знаю уж, за кого ты меня принимаешь, но так по-свински я с людьми не поступаю. Что бы там твой брат тебе ни наговорил…

– Да Майкл мог мне вообще ничего не говорить. Я сама уже сколько лет замечаю. Ты и со мной точно так же обращался.

– Что?! – Возмущенный рык вырвался у Макса прежде, чем он успел совладать со своими эмоциями. Он чувствовал, как дрожит от негодования каждый его мускул. – Я никогда не позволял себе по отношению к тебе ничего неподобающего.

На ее лице мелькнуло какое-то странное выражение и тут же исчезло.

– Нет, конечно не позволял. Это у тебя само собой получается, Макс. Ты флиртуешь, очаровываешь, заставляешь женщину чувствовать себя богиней твоей души. Мы попадаемся в ловушку, а потом хлопаем глазами, когда ты начинаешь ухаживать за новой женщиной. – Карина пожала плечами. – Я была молодой. Была когда-то в тебя влюблена. Это осталось в прошлом. Ничего особенного. Я возьму твой отчет и вернусь через час.

Карина вышла, а у Макса голова пошла кру?гом, как у персонажа из мультфильма, когда его стукнут хорошенько по затылку. Ее небрежное признание выбило у него почву из-под ног. Конечно же, это все неправда. Он не ведет себя так с женщинами. Ведь нет же?

При воспоминании о той вечеринке его царапнула совесть, и тихий голос шепнул: «Лжец». Он все помнил, хоть и пытался забыть. Когда Карина приехала на каникулы после третьего курса, вся воплощение юной жизненной силы и страсти, у него захватило дух. Он помнил то маленькое черное платье, сменившее прежние мешковатые футболки. При взгляде на нее в этом платье у него во рту сохло. Вспомнил ее смех, и обожающие взгляды, и дерзкую манеру разговора, которая всегда привлекала его и помогала почувствовать себя свободно. Макс убеждал себя, что всего лишь хотел немного присмотреть за ней – она ведь ему как сестра, – вот только тело реагировало совсем не по-родственному. Он ощущал эрекцию в самый неподходящий момент и рисовал в своем воображении непристойные картинки. С ней наедине. Без маленького черного платья.

От этих мыслей Максу стало нехорошо. Он понял, что во время того ужина обращался с Кариной как с женщиной – с женщиной, пробудившей его интерес. Когда блондинка в саду подошла к нему, он не колебался. Она была из тех, кто знает, чего хочет, и готова на все.

Поцелуй был чувственным, но каким-то пресным. Максу было все равно, пока он не услышал за спиной тихий изумленный вздох. Глаза Карины преследовали его до сих пор. Их темная глубина, полная боли – боли предательства.

Он думал, она расплачется и убежит. Ожидал сцены. Вместо этого Карина подошла к нему с высоко поднятой головой – а во взгляде ее читалось: «Прощай!» – и протянула им бокалы с вином, хотя пальцы у нее дрожали. И ушла. Он сам удивился тому, как горько ему стало от ее ухода, но тут же подавил в себе это чувство и снова перевел взгляд на блондинку. И ни разу не оглянулся назад.

До сегодняшнего дня.

На душе скребли кошки. Макс задумался: а может, Карина права? Может, он и правда обращался с женщинами как с объектами, которые нужно завоевать, чтобы получить желаемое? Он-то предпочитал думать, что старается доставить им удовольствие. Он любил ухаживать, защищать, баловать. Правда, остерегался заходить слишком далеко, но только потому, что не хотел разбивать им сердце. Он человек чести, совсем не то что его отец. Эмоционально Макс ни к кому не привязывался, зато готов был исполнить любое желание и всегда был честен.