- Моя дочь сделала твою тарелку собственными руками. Она сделала это, чтобы выказать почет тебе, ее мужу, для твоего удовольствия.

Тепло охватило ее скулы. Это была такая архаичная традиция. Сойер, вероятно, умирал от того, что был в центре внимания, и не имел представления о том, как реагировать. Ее нервы затрепетали.

- Ничего такого. – Она заставила себя засмеяться. – Просто ешь.

Она скользнула на сидение рядом с ним и положила салфетку на колени. Когда он ничего не сказал, она подняла свои веки, чтобы посмотреть.

Он уставился на пасту в изумлении. Как будто смотрел на чистое золото, он переводил взгляд то туда, то сюда, глядя со странной уязвимостью и необходимостью, которая взывала к ней.

- Ты сделала это для меня? - спросил он.

Она отрывисто кивнула.

В тишине, он взял вилку и накрутил лапшу по всей тарелке. Поместил ее рот с почтением, которое украло ее дыхание и ее сердце. Она наблюдала за каждым его движением, его профилем – портрет ангельской грации, даже со шрамом. Сойер проглотил, затем медленно поставил посуду вниз. На глазах у свидетелей, он протянул руку и взял ее за руку. Теплая сила его хватки успокоила ее нервы и вызвала чистую радость, заполнившую каждую щель ее тела.

- Спасибо за этот подарок. Это просто лучшее, что я когда-либо ел в своей жизни.

Джульетта улыбнулась и сжала его руку.

- Prego, - прошептала она.

Как будто зная об установившемся напряжении, Лили вспыхнула.

- Больше пасты, пожалуйста!

Ник постучал по ее носу и снова наполнил ее миску. Разговор возобновился, делились историями, а Джульетта ела. Но она знала, что что-то изменилось между ними. Что-то, что не может быть отменено. Что-то, что нарушало все правила.

Она оттолкнула эту мысль и сосредоточилась на своей семье.

***

Она готовила для него.

Сойер ел с методической точностью, сцена за столом ушла на второй план. Странно, когда она поставила тарелку перед ним, он почувствовал что-то необычное. Как будто он вернулся в альтернативное время и место, где определенные действия маскировались глубокими эмоциями, которые были испытаны, но не высказаны. Его жена приготовила блюдо исключительно для него. Подавала ему со смирением, которого он не заслужил. И смотрела на него с огнем в глазах, который привлекал его к ней, как почтового голубя на миссии.

Еда была выживанием. Когда он стал достаточно богат для того, чтобы получать удовольствие, он обедал в изысканных ресторанах. Кулинарные повара готовили блюда на яхтах и в бесконечных номерах. Он заказывал обслуживание номеров для женщин, с которыми спал.

С их первой брачной ночи Джульетта готовила простые блюда для него и Вульфа, он признавал это и ценил. Бараньи отбивные, паста, ризотто, жареная рыба. Он никогда не ел замороженные овощи с ней и начал привыкать к флаконам с травами на подоконнике, корзинам с помидорами, черносливом, виноградом и лимонами, которые были разбросаны по столешницам.

Но сегодня все было иначе. Она предложила ему что-то от себя, такое же прекрасное, как и то, что она предлагала ему свое тело ночь за ночью. И тем способом, который он знал всю свою жизнь, он брал, и брал, и брал, давая ей оргазм и удовольствие, но держал себя твердо закрытым за стеной, которая рушилась дюйм за дюймом с каждым проходящим днем.

Замешательство и желание затопили его смертельной смесью.

Воспоминание поймалось, переключилось и затащило его внутрь.

День благодарения. Он сидел в шкафу со своими приемными братом и сестрой. Один кусочек индейки лежал перед ними. Хлеб. Полстакана молока.

- Ты собираешься попасть в беду, - прошептал Дэнни, его глаза жадно смотрели на мясо. – Ты украл его?

- Да. Но мне все равно. Это День благодарения, и мы должны праздновать. В школе говорили об этом. Я узнал о Пилигримах и прочее, но другие дети говорили об индейке, начинке и клюкве. Как она начинена?

Его сестра дотронулась до индейки, будто она исчезнет.

- Мы должны вернуть ее. – Беспокойство кружилось в ее голосе. – Тебя побьют.

- Меня это не волнует. Он не узнает. Я был очень осторожен. Вот, я отрежу кусочек для каждого из нас.

Он удостоверился, что дал им больше и взял небольшой кусочек себе. Они ели в тишине, наслаждаясь каждым кусочком всего, что имело реальную структуру и хороший вкус. Еда была еще одним способом контролировать их и их поведение, наряду с избиениями и одиночеством.

- Мы должны сказать, за что мы благодарны.

Сойер сдержал свой горький ответ, и отчаянно старался думать позитивно ради брата и сестры.

- Конечно. Ты первый, Дэнни.

Его брат отнеся к этому серьезно, его брови свились вместе, пока он думал.

- Я благодарен тебе, за то, что ты дал нам эту еду.

Сойер улыбнулся.

- Я тоже. Как насчет тебя, Молли?

Девочка была более торжественной, ее зеленые глаза были запоминающимися на бледном лице.

- Я благодарна, что у нас есть руки и ноги. Я видела человека на улице, у которого не было этих частей тела. Я очень рада, что у меня они есть.

- Я тоже.

- А ты, Сойер? За что благодарен ты?

Напряженность сжала его горло. Путь впереди был бесконечен, усыпан болью, пустотой и борьбой, чтобы прожить еще один день. Его свобода маячила перед ним как Святой Грааль. Восемнадцать. Если он сделает это. Если он сможет помочь другим. Он выдавил из себя улыбку.

- Я благодарен за вас, ребята. Мне было бы ужасно скучно без вашей компании.

- А что это у нас здесь?

Дверь резко раскрылась. Сойер толкнул этих двоих за себя, когда его приемный отец маячил как сатана, блокируя единственный выход на небеса. Его взгляд упал на пустую тарелку с крошками от индейки, и он протянул руку с мясистым кулаком и выволок Сойера.

- Думаешь, что можешь перехитрить меня, мальчик? Украл комбинацию к замку на холодильнике, да? Думаешь, ты очень умный?

Он сохранял яростное молчание, зная, что от слов будет гораздо хуже.

- Нечего сказать, да? Это нормально. Я уверен, что ты заговоришь позже. Начнем с выпрашивания прощения.

- Пошел ты.

Он знал, что сделал большую ошибку в тот момент, когда поймал удовлетворенный блеск в глазах Ублюдка.

- Милый рот. Поскольку тебя, кажется, не волнует, что случиться с тобой, возможно в следующий раз ты подумаешь, перед тем как делать трюки вроде этого.

Сойер сражался с ним, но большой мужик набросился на него с кулаками и ремнем, и быстро привязал его к спинке кровати.

Его брат и сестра были вытащены из шкафа и положены перед ним. Сойер встретился с ним взглядом, холодная черная пустота зла и жажды боли, и понял, что за его ужасную тактическую ошибку, заплатят они.

- Хотел дать им хорошего Дня благодарения, да? Жаль, что теперь они должны заплатить за твои ошибки. Ты будешь смотреть, пока я наказываю их, мальчик, и ты будешь просить прощение до тех пор, пока твое горло не охрипнет.

Страх на лицах его брата и сестры привели его в ярость, и еще один урок был усвоен. Он не мог спасти никого, и своим присутствием он приносил боль тем, кого любил больше всего.

Он провел День благодарения, не сидя вокруг стола с индейкой и начинкой. Он провел его, наблюдая, как его брата и сестру избивали, пока он молил о пощаде.

- Сойер? Ты в порядке?

Голос прорубил воспоминание, но было уже слишком поздно.

Тошнота скрутила живот, и пот выступил на его коже. Он смотрел на Джульетту расфокусированным взглядом, и понял, что должен был выйти из этой комнаты в течение минуты.

- Просто надо в туалет. Сейчас вернусь.

Он почти вывалился из кресла и понесся по коридору. Сойер запер дверь ванной позади него дрожащими пальцами, перегнувшись через унитаз, он позволил тошноте выйти. Боже, даже после всех этих лет боль все еще добиралась до него. Он был в безопасном месте, в окружении людей, которые заботились друг о друге. Он был не один. Он был в безопасности.