Солнечным майским утром они въехали в Липхук, своим видом напоминая, скорее, скрывающихся от веревки висельников, чем мирных странников. Они остановились на пыльном каменистом пятачке перед гостиницей «Хромая собака»; дородный Натаниэль, не слезая с лошади, потребовал пару кружек эля, а худощавый Джейк, знавший грамоту, принялся вслух читать прибитое к столбу объявление, озаглавленное привлекающей внимание фразой «Сто гиней вознаграждения». Оно начиналось с напечатанных жирным шрифтом слов «Принимая во внимание…» и заканчивалось «Боже, спаси короля», а в середине состоявшего из примерно двадцати строчек текста выделялось имя «Том Эванс». В нём не обещалось ничего хорошего негодяю, который под псевдонимом «капитан Эванс» в течении нескольких месяцев терроризировал Плимутскую дорогу, однако Джейк ощутил укол ревности, — он понимал, что пройдет немало лет, прежде чем правосудие решит оценить его нечёсаную и давно немытую голову в сотню гиней.

Натаниэль и Джейк были мелкими лондонскими карманниками, прежде никогда не помышлявшими о более крупных делах и глубоко сожалевшими о том, что им пришлось поменять сферу деятельности и заняться опасным и не особенно прибыльным для них грабежом.

Миновав Липхук, они вскоре свернули с большака на проселочную дорогу, густо заросшую по обочинам кустами боярышника, и не спеша поехали по ней, лелея в душе надежду наткнуться на одинокого путника, лучше всего — на представительницу слабого пола. После очередного поворота удача, как будто, улыбнулась им: впереди показалась фигура всадника, ехавшего им навстречу верхом на крупной чалой кобыле с белой звёздочкой на лбу. Низко надвинутая на лоб треуголка, брошенные поводья, небрежно зажатый под мышкой хлыст: всё говорило, что путник — худощавый джентльмен, одетый, словно священник, во всё чёрное — основательно углубился в чтение книги, которую держал в руке.

Словно сговорившись, Джейк и Натаниэль одновременно натянули поводья и остановились. Затем, как по команде, они отъехали чуть назад, так чтобы густые кусты скрывали их от предполагаемой жертвы, и стали ждать. Джейк достал из кармана пистолет — единственное имевшееся у них оружие — проверил затравку, дунул в дуло и для пущего блеска потер его о рукав своего заношенного камзола.

— Не двигаться! — подняв пистолет, громко крикнул Джейк, когда ничего не подозревавший всадник появился из-за кустов.

Тот оторвался от книги и, сразу поняв, что от него требуется, немедленно остановился. Его проницательные глаза обежали неряшливые фигуры Джейка и Натаниэля, но, к их глубокому разочарованию, на его по-волчьи хищном лице не отразилось ни тени испуга. Несмотря на строгий костюм, в нём чувствовалось что-то вульгарное, какая-то странная смесь придворного и лакея, и это тоже обескураживающе действовало на лондонцев. Он не спеша убрал книгу в карман, переложил хлыст в правую руку и с явным презрением произнес:

— Это как называется, щенки?

Джейк еще на пару дюймов поднял пистолет, словно демонстрируя этим серьезность своих намерений.

— Вот так, — отозвался он. — Давайте ваш кошелек, сэр. И побыстрее!

— Ну и наглость! — откровенно удивился путник. — Не хватало ещё, чтобы какие-то жалкие дворняжки браконьерничали в моем заповеднике.

С быстротой молнии его тяжёлый хлыст мелькнул в воздухе и словно змея обвился вокруг державшей пистолет руки Джейка. Скорчившись от боли, Джейк выронил оружие. Натаниэль, заметив, что в левой руке джентльмена в чёрном появился пистолет, натянул поводья, собираясь задать деру, но повелительный голос остановил его:

— Ни с места, свинья! Или моя пуля превратит тебя в бекон.

Оказавшись хозяином положения, путешественник с нескрываемой иронией уставился на них, прекрасно понимая, с кем ему довелось повстречаться.

— Клянусь, никогда в жизни не видел более захудалой парочки бандитов с большой дороги, — захихикал он. — Не в добрый час выползли вы из своих крысиных нор, джентльмены. А ну-ка, выворачивайте карманы, ловцы кроликов, и дайте взглянуть на вашу добычу. Пошевеливайтесь, вы что оглохли?

Они с готовностью повиновались, и джентльмен в чёрном только поморщился, увидев несколько медяков в ладони Натаниэля.

— И давно вы промышляете в моих владениях? — спросил он и, не получив ответа, добавил: — Смелее, вы, жуки-навозники. Я ведь не шериф. Я — капитан Эванс, о котором вы, наверное, слышали.

Джейк, впрочем, уже успел догадаться об этом. Сыщики с Боу-стрит повисли у них на хвосте, начал он, и им пришлось покинуть Лондон. Два дня назад они ограбили священника, но в его тощем кошельке оказалось всего три шиллинга, из которых они не потратили лишь те четыре пенса, что были у Натаниэля. В заключение он признался, что оба они страшно проголодались, и, таким образом, дело, начавшееся с грозного «жизнь или кошелек», закончилось униженным выпрашиванием милостыни.

Капитан Эванс оценивающе посмотрел на них.

— Слезь-ка, поросячье рыло, — велел он Натаниэлю, — и дай мне твой пугач.

Натаниэль послушно спрыгнул на землю, подобрал валявшийся на земле пистолет и подал его капитану.

— Вы не внушаете мне доверия, голубки, — сказал он, пряча пистолет в карман. — Дай вам сейчас гинею — вы тут же проедите её. У меня есть одна идея насчет вас, однако чтобы воспринять её, вам надо сначала заморить червячка.

С этими словами он пришпорил свою кобылу и быстро поскакал вперед. Натаниэль вопросительно взглянул на Джейка.

— Едем, — утвердительно кивнул головой тот и тронул свою клячу.

Примерно через полмили капитан свернул на узкую, заросшую травой тропинку, ведущую к небольшому коттеджу с побелёнными стенами. Со всех сторон домик был окружен фруктовыми деревьями, и, глядя на него, трудно было предположить, что именно здесь находится логово знаменитого бандита. Капитан Эванс проводил Джейка и Натаниэля в комнату, служившую одновременно кухней и гостиной, велел им садиться к столу, принёс еду и питье, но сам расположился в углу, в кресле, задумчиво попыхивая трубкой и наблюдая за своими шумно утолявшими голод гостями. Капитан Эванс питал склонность к неординарным поступкам и был не прочь вернуть давно утраченный элемент романтики ремеслу бандита с большой дороги. Эта парочка, размышлял он, со временем станет ядром банды, которой он будет управлять как абсолютный повелитель.

Он изложил им свои мысли лишь после того, как с ужином было покончено.

— Ну, поросячье рыло, — обратился он затем к Натаниэлю, — что скажешь?

— Меня зовут Нат, — обиженно буркнул тот.

— Неважно, «поросячье рыло» тебе больше подходит. Так вы будете работать вместе со мной или нет? — вопросительно перевел взгляд с одного мошенника на другого Эванс.

Джейк с энтузиазмом заявил, что считает для себя честью служить под знаменем столь прославленного предводителя. Натаниэль сначала заупрямился, но, в конце концов, согласился встать под знамя капитана Эванса. Предстояло ещё обсудить, чем именно новобранцам предстояло заниматься, но капитан, видя, что после обильного ужина они проявляют явные признаки сонливости, решил отложить разговор.

— Ведите себя тихо, и никто вас здесь не тронет, — сказал он, вставая со своего кресла. — Приберите на столе и помойте тарелки, — велел он затем. — Пока это будет вашим первым заданием. Я вернусь вечером.

— Будь я трижды проклят, — вскричал Натаниэль, когда стук копыт кобылы капитана затих в отдалении, — если стану посудомойкой у какого-то малого, промышляющего разбоем на большой дороге!

Джейк, хитро прищурившись, посмотрел на своего приятеля.

— Только дураки и пьяницы, — наставительно произнес он, — меряют по себе всё, что происходит вокруг. Я знаю, что ты невежественный, необразованный, так и не научившийся разбирать буквы тип. Но разве ты не помнишь, что было написано в объявлении, которое я сегодня читал тебе? Мы можем получить награду в сотню гиней за поимку этого чванливого наглеца, — негромко закончил он и медленно прикрыл одно веко.