— Внимание. — Сеня поднял палец кверху. — Счас будет — акт!

— Да, — сказала Валя.

Вошел Микола в бостоновом костюме.

— Здрассте.

— Здравствуй, Коля. Садись.

Микола сел на стул, поддернул на коленях наглаженные брюки. Видно, что это его привычная поза.

— Рассказал бы нам чего-нибудь про город, Иван, — попросила Валя серьезно. — Как там живут?

— Живут… Лучше расскажите, как вы живете? Мне тоже интересно.

— Микола, расскажи, — попросил Сеня.

— На провокации не идем, — ответствовал Микола.

— Иной раз посмотришь в кино, душа заболит, — заговорила Валя. — Вот, думаешь, живут люди! Все нарядные ходят, чистенькие… В комнатах все блестит, все под руками… Господи. Правда, что ли, так живут? — Валя смотрела на Ивана. Сеня и Микола тоже смотрели на него. Ждали.

Иван долго молчал, задумчиво глядя на кончик сигареты. Опять некстати припомнились слова старика. Поднял голову, увидел, что его с интересом ждут, усмехнулся.

— Я вам не скажу за всю Одессу… По-разному живут, ребята. Бывает, как в кино, бывает, похуже. Мне вот ночами часто деревня снится. Покос… Изба родительская. А давеча глянул на нее — и больно стало: то ли она постарела, то ли я…

— Ну вот у тебя сколько комнат в квартире? — Сене неприятно было упоминать об избе: его совести дело, что она заваливается, так он чувствовал. — Комнаты три?

— Перестань, Сеня. Что вы взялись допрашивать меня?

— Кого же нам допрашивать больше? — спросила Валя. — Друг друга, что ли?.. Мы и так все знаем.

— Мне расскажите.

— Я могу за всех ответить: середка на половинке живем, — сказал Сеня.

— Скучновато живем, — добавила Валя.

— Выходи за Миколу, — посоветовал Сеня, — каждый день будешь со смеху умирать.

Микола спокойно посмотрел на Сеню, хотел что-то сказать, но решил, видно, не стоит.

— Замуж надо, действительно, — согласился Иван.

— Замуж — не напасть… — непонятно сказала Валя. И, глядя на Ивана, спросила прямо: — А за кого замуж-то? Сене не подхожу — высокая, говорит, Микола — молчит. Не станешь же сама навязываться.

Обоих женихов слова эти ударили по сердцу.

— Минуточку!.. — взвился Сеня…

Микола пошевелился на стуле, так что стул угрожающе скрипнул.

— Легкая провокация.

Валя запрокинула назад голову, громко, искренне расхохоталась. Все трое невольно засмотрелись на девушку, открыто любуясь ею.

— Все хаханьки, — заметил Сеня.

Микола пожирал Валю влюбленными глазами.

Иван смотрел внимательно, несколько удивленно.

Валя досмеялась до слез, вытерла воротничком кофты глаза, сказала:

— Не обижайтесь, ребята. Меня что-то смех разобрал. Бывает…

— Ну что, Сеня?.. Пойдем? — Иван поднялся.

— Посидите, — с просительной ноткой в голосе сказала Валя, глядя на Ивана. И такой это был взгляд — необычный, что Микола, например, обратил на него внимание.

— Устал я, Валя. Вы сидите, а я пойду прилягу немного.

— Ну уж…

— Правда. До свиданья.

Сеня посмотрел на Миколу. Микола — на Сеню… Оба остались сидеть. Валя встала и пошла провожать Ивана.

— У нас в сенцах темно…

В прихожей отужинали.

Младшей дочери не было дома.

Невестка переодевала для сна девочку. Хозяйка убирала со стола. Старик рубил у порога табак в корытце. Иван остановился около него.

— Самосад?..

— Он самый. Какой-то не крепкий нонче уродился. Листовухи добавлю — все слабый.

Иван присел на корточки.

— Дай-ка попробую… Давно не курил.

— Спробуй, спробуй.

Валя стояла рядом, смотрела сверху на Ивана.

— Валька, ужинать-то… простынет все, — сказала мать.

— Потом, — откликнулась Валя.

Дед с Иваном закурили.

— Как?

— Хорош!

— Донничка ишо потом добавлю — ничего будет.

— Ну, бывайте здоровы.

— Мгм.

Иван с Валей вышли в темные сени.

— Давай руку, — сказала Валя. — А то тут лоб разбить можно. Вот здесь ступенька будет.

— Где?.. Ага, вот она.

— Вот… теперь ровно.

Остановились. Плавал в темноте огонек Ивановой папироски.

Некоторое время молчали.

— Ну, иди, а то там женихи-то… скучают.

— Пусть маленько поскучают.

— Сенька-то правда любит, Валя.

— Я знаю. И Микола тоже.

— Ну?..

— А я не люблю.

Молчание.

— Что делать? — спросила Валя.

— Что делать… На нет — спроса нет. Обидно, конечно, за брата… Но этому горю не поможешь.

— Нет, а что мне-то делать?

— Валя!.. Ты уж сама большая — смотри.

— А я любить хочу.

— Пора.

— А почему ты с женой разошелся?

— Кто тебе сказал?

— Сеня.

— Во звонарь-то… успел уж.

— Почему?

— Сложно это, Валя…

— Разлюбил? Или она тебя?

— Иди к женихам-то.

— Сколько поживешь у нас?

— Не знаю… Побуду пока. Сеньке тяжело одному… Он хоть тараторит, крепится, а душонка болит…

Между тем в горнице происходил такой разговор:

— Тебе надо громоотводом работать, — советовал Сеня.

— А тебе — комиком, — невозмутимо отвечал Микола.

— Ты хоть знаешь, сколько комики получают? — снисходительно спросил Сеня.

— По зубам в основном. За провокации.

— Комики даже лауреаты есть, комики есть депутаты Верховного Совета. Вы ж не понимаете ничего…

— А с какого этажа их спускают оттуда?

— Кого?

— Комиков.

— Я — комик? Ладно. Вот она счас придет, я буду молчать. Ты ж за счет меня только держишься, потому что я говорю, а тебе молчать можно. А счас я буду молчать. Посмотрю, что ты будешь делать. Проведем такой опыт.

Микола молчал.

— Много вывезли сегодня? — спросил Сеня.

— Двенадцать ездок. Потом сразу два комбайна стали. Пока возились — стемнело.

— Сделали?

— Один. Ты ничего не заметил своим фактором?

— Чего заметил?

— Так. — Микола, видно, заметил какую-то перемену в Вале.

— Чего заметил-то?

Молчание.

— Ладно, счас я тоже буду молчать.

— Зря, — сказал Микола.

— Чего я не заметил?

Молчание.

— Все. Молчу и смеюсь внутренним смехом.

Вошла Валя. Села на кровать.

— Ну, что будем делать?

Молчание. Долгое.

— Вы что, поругались, что ли?

Молчание.

— Сень?

Молчание.

— Коля?

Молчание.

— Что случилось-то?

— Провоцируют, — пояснил Микола.

— Кто провоцирует?

— Вон… — Микола кивнул на Сеню.

— Я провожу опыт, — кратко сказал Сеня.

— Какой опыт?

Сеня сделал знак рукой.

Долго молчали все трое.

— Да ну вас! — рассердилась Валя. — Сидят, как два сыча.

Молчание.

— Тогда я ложусь спать.

— Сенька, брось, — взволновался Микола.

Сеня замотал головой — нет.

А Иван пошел к другу детства Девятову Василию.

Пришел, а у Девятовых — дым коромыслом: Василий спорил с женой, как назвать новорожденного сына.

— Ванька!.. — кричала жена Настя. — Где это ты их видел нынче, Ванек-то?! Они только в сказках остались — Вани-дурачки. Умру, не дам Ванькой назвать.

— Сама ты дура, — тоже резко говорил Василий. — Сейчас в этом деле назад повернули, к старому. Посмотри в городах…

— На черта он мне сдался, твой город! Там с ума начнут сходить и ты за ними? Я своим умом живу…

— Да сын-то мой! — заорал Василий. Он был в рабочей одежде — заехал на время домой; у ворот стояла его машина. — Или чей?

— А мне он кто?!

Супруги так увлеклись важным спором, что сперва даже не заметили гостя.

— Можно к вам? — спросил Иван.

— О! — удивился Василий. — Иван! Заходи.

Поздоровались.

— Что за шум, а драки нет?

— А вон — сына не дает Ванькой назвать.

— И не дам, — стояла на своем Настя.

— А как ты хочешь? — спросил ее Иван.

— Валериком.

— Иваны, говорит, одни дураки остались, в сказках. Много ты понимаешь! Спроси вот у него, как в городе…