— Что ты несёшь, старый пердун? — закричал чванливый юнец, — Зови других. Будете власть отдавать. Ты не думай, у нас здесь таких политических платформ как эта пятнадцать штук.
— Вот и доминдальничались, — вздохнул Тридварац, выхватил чудо-ружбайку из-за спины и зарядил пулей прямо в лоб наглому юнцу.
Тот закатил глаза и кучей тряпья вывалился за край левитирующей платформы. Олег разглядел, что в полёте тело вертелось, будто делало колесо.
Остальные протестующие замерли. Они вдруг поняли, что хотя они здесь и власть, но почему-то никто с ними этой самой властью делиться не спешит. И мероприятие, которое началось как увеселительная прогулка, переросло в смертельно опасное.
— А теперь слушай мою команду, — приказал Тридварац, — Или вы сейчас, в эту же секунду свалите, откуда припёрлись. Или я всех перестреляю. Кстати, довожу до сведения, я здесь тоже не один.
Гвардейцы подтвердили.
Юнцы затряслись. Самый смелый, усердно кивая, подскочил к самокатному рулю, дёрнул за него, и конструкция, вертясь как осенний лист, резко опустилась в пропасть, из которой поднялась.
— Фух, забавный, однако, день, — сказал Тридварац, — Так. Эту проблему мы решили. А теперь, гости из прошлого или кто вы там на самом деле, займёмся вами. Вы, кстати, задержаны.
И пятеро бойцов наведёнными на Тину и Олега винтовками подтвердили, что таки да, арестованы. То есть задержаны.
— Почему?
— Первый раз вижу, чтобы в официальном визите высокое лицо сопровождал человек в арестантской робе.
— Олег, — сказала Тина, обнимая его за талию, — Мне кажется, я узнала всё, что хотела.
Тридварац двинулся навстречу парочке. Они вели себя совершенно спокойно под прицелом пяти винтовок — стояли, взявшись за руку. Словно не обращали внимание на опасность. Они вообще ничего не предпринимали, только старик проглотил какую-то таблетку. Это настораживало.
Бойцы двинулись за министром дугой. Старики молчали и улыбались. Внезапно Олег закатил глаза, и вместе с Первой леди повалился на белокаменный пол. Они даже не успели коснуться поверхности, потому что внезапно исчезли.
Тридварац некоторое время хлопал глазами, разинув рот: а ведь старичьё правду говорило!
Потом почесал затылок и со словами: «Это слишком дико, чтобы кому-нибудь про это рассказывать» — покинул место происшествия. И бойцам наказал об увиденном молчать. Они, впрочем, побожились, что совершенно случайно отвернулись за секунду до исчезновения.
На этом все и расстались, направившись по своим делам.
Билеты туда и обратно
Воронежполис-2049, 9 октября
Тюремная камера почему-то была заперта. Естественно, снаружи. Олег ещё посапывал, а вот Тина, которая не глотала «негрустин», потому что переносимому лицу он совершенно ни к чему, ещё полежала. Она понежилась в объятьях гипа, которого видела третий раз в своей жизни. Поцеловала, смакуя вкус красиво очерченных губ. Потом потянулась правой рукой к его ширинке, чтобы… мало ли зачем возбуждённая женщина тянется к мужской промежности…
Рука остановилась по пути. Тина обмерла. Потому что руки у неё уже не было. На месте кисти, изящной и маленькой женской кисти, появилась уродливая двупалая клешня.
Так вот какую плату взяла с неё коварная Дрёма!
Надо отсюда уходить. Я подумаю об этом позже. Магистресса освободилась от объятий, которые оказались вялыми и слабыми, руки гипа безжизненно упали на простыню, и вскочила с нар. Женщина сняла туфлю и требовательно постучала ей по железной решётке, вмурованной в дверь. Получилось громко и звонко.
С минуту ничего не происходило, и Тина уже в лёгкой истерике мысленно смеялась над собой, дурой этакой: представительница верховной власти полиса найдена в тюремной камере с гипом-преступником! Вот это был бы заголовок! Да ещё и прямо перед выборами!
Подошёл сотрудник КСИНа. Под недовольным взглядом Тины он вжал голову в плечи, демонстрируя покорность, и отпер голоключом дверь камеры. Женщина вышла с гордой поднятой головой, тщательно пряча клешню в кармане пиджака. Офицер снова запер дверь.
Идти было неудобно. Почему так, Тина осознала только на выходе — до того её потрясла собственная транформация. Причину Первая леди сжимала в человеческой руке — левую туфлю в тон тёмно-песочного костюма, но с белым мыском.
Она опустила глаза и расхохоталась — хороша Первая леди: топает по кутузке в одной туфле. Нагнулась, чтобы обуться и чуть не упала — а попробуйте левой рукой обуть левую ногу.
Женщина постаралась отгородиться от новообретённой клешни мысленным барьером. Она внушила себе, что рука у неё осталась прежняя — изящная, маленькая, породистая: с длинными пальцами и узкой кистью. И с безупречным маникюром.
Только не надо доставать её из кармана.
И всё будет хорошо.
***
Сомнений у магистрессы не оставалось. Она видела своими глазами, к чему приведёт безумный план правительства Российской Конфедерации, и это будущее ей совершенно не понравилось. Луна (простите, Муна) показалась ей каким-то уродливым аттракционом, цирком. Дикие обычаи, наряды, жизненный уклад, — всё настолько неправдоподобно, искусственно, постановочно, что даже поверить в реальность увиденного было сложно. Единственное, что пришлось Романовой по душе — правило карьерного роста. Впрочем, действуй оно в родном полисе, она со своими ста шестидесяти тремя сантиметрами нипочём бы не стала Первой леди.
Вот такое послевкусие после амбициозного и разрекламированного проекта — Небесного залпа.
И всё-таки — как Патриарху удалось протащить в жизнь идею, зарубленную арбитрами? Как?
Неважно.
Если на луне (простите, Муне) человечество не обретёт покой, счастье и смысл, то нечего ему туда вообще лететь.
Значит, у Российской Конфедерации будет другое будущее, автором которого станет она сама. Начнёт с родного полиса. Для начала сосредоточит в руках полный контроль (руках, да). А потом постарается сделать так, чтобы центром принятия решений в масштабе всей… страны стал её любимый полис.
О, у расчетливой женщины был готов разветвлённый план, который она будет поэтапно претворять в жизнь. Путь в тысячу ли начинается с первого шага. Жаль, что Мурьета убит. Этот импульсивный здоровяк упростил бы её дорогу к олимпу.
Но я буду править и всегда помнить тебя, мой бравый капитан. Ты погиб не бесследно! После тебя останется чудесный розовый комочек, твой ребёнок. Мур-младший. Мальчиком он окажется или девочкой. Всё равно.
Уже выйдя из здания, женщина вдруг замерла на месте. В ней что-то оборвалось. Тина чувствовала себя отлично, просто прекрасно. Никакой тошноты, никакого недомогания. Но ведь так не должно быть! Еще несколько часов назад её выворачивало наизнанку! Она сглотнула комок.
Вместе с тошнотой исчезло и ощущение того, что в ней кто-то есть, кто-то живой, тёплый, пульсирующий, крошечный. Этот кто-то пил её соки и постепенно рос, чтобы через примерно восемь месяцев выбраться наружу и заявить о себе громким требовательным криком.
Она больше не чувствовала внутри себя ничего живого.
— Значит, билетом на вход была правая рука. А билетом на выход — мой ребенок…
Женщина некрасиво скривила лицо и разрыдалась. Немногочисленные прохожие старались обойти Первую леди по максимально широкой дуге.
***
Глава 19. Предохранительный клапан
Тина выбирает бунт
Воронежполис-2049, 1 ноября
И что видит перед собой Алевтина Романова? Она видит саму себя в зеркале. Она в душе, но воду пока не открыла. Видит ещё красивое спортивное тело, милое, хоть и жёсткое лицо, но не видит перед собой безоговорочной победы — ввиду схода с дистанции почти всех конкурентов за власть.
Кондратий затаился и ничего не предпринимает — будто его и вовсе нет. Будто толстый ересиарх95 чего-то ждёт и никак не может дождаться.
Порфирий умотал вместе с микромагистром обороны — заявил, что вернётся через несколько дней, не раньше.
Остальных магистров в расчёт можно не брать. Что есть они, что нет — одинаково.
