Рене Белюш отплыл неделю назад в Венесуэлу с грузом для войск Боливара. Доменик и Жан Лафит, взявшие на себя руководство сообществом вольных охотников, задумали подготовить побег Пьера, однако сведения, собранные ими о тюрьме Калабус, быстро разрушили планы освобождения брата. Из подземелья замка еще никто никогда не убегал.

Накануне за возвращавшейся с охоты парой корсарских шхун неожиданно бросились в погоню бриг и мощный фрегат британского королевского флота. Флибустьеры еле успели укрыться в бухте, а англичане, наткнувшись на мели, всю ночь промеряли глубины, надеясь утром пройти по фарватеру.

Жан Лафит, внимательно следивший за приготовлениями непрошеных гостей, распорядился снять с кораблей самые крупные пушки и установить их в кустарнике на оконечности острова, обращенной к узкому проливу.

На рассвете бриг снялся с якоря и с приливом осторожно вошел в горловину между двух островов. Жан Лафит подпустил его вплотную и открыл сокрушительный огонь. Первыми выстрелами ядрами, скованными попарно цепями, смели такелаж. Корабль потерял управление и, расстреливаемый в упор, сел на мель. Английские моряки в панике спасались на шлюпках. Из внутренностей подбитого брига повалил дым, а несколько минут спустя в небо взметнулся столб пламени и раздался страшный взрыв. Остров вздрогнул, высокая волна окатила берег. На голову артиллеристов Жана Лафита в наступившей неестественной тишине посыпались обломки корабля. Фрегат, обстреляв с моря береговую батарею, в спешке взял на борт уцелевших моряков и ушел в море, исчезнув за горизонтом.

Жан Лафит удовлетворенно окинул взором поле боя.

– Больше они к нам не сунутся.

Престиж младшего брата босса необычайно вырос. Баратарийны знали, что Жан несколько лет воевал в Европе, но в настоящем деле видели его впервые. Обладал он и организаторскими способностями. Если Доменик был хорош в абордажной схватке, то с работой, регулирующей жизнь всей разбойничьей колонии, справлялся плохо. Горячая, непоследовательная, порывистая и увлекающаяся натура старшего брата быстро утомлялась от решения рутинных проблем. Рене Белюш, проникшись идеями Боливара, отдалялся все дальше, все чаще отсутствовал, появляясь в Баратарии только для того, чтобы набить трюмы своего корабля товарами для армии Освободителя. Вечером на песчаном берегу после бурных дебатов при свете костров разбойники большинством голосов избрали Жана Лафита преемником босса.

Через две недели уцелевший после боя британский фрегат вновь появился у бухты Баратария. На этот раз англичане не рискнули подходить слишком близко. Дали холостой выстрел, чтобы привлечь внимание. Демонстрируя мирные намерения, спустили шлюпку под белым флагом, которая робко, зигзагами стала медленно приближаться к проливу.

Жан Лафит прыгнул в баркас и вышел навстречу визитерам. В английской шлюпке, кроме восьми матросов, сидевших на веслах, выделялись своими синими мундирами с золотыми пуговицами два офицера. Когда лодки сошлись, один из них встал на корме.

– Я капитан Локкайер. Хочу говорить с братьями мистера Лафита.

Второй офицер оказался переводчиком. Он начал переводить слова капитана на французский, но Жан Лафит не нуждался в его услугах. В военной школе, где он учился, уделялось особое внимание языкам враждебных Франции держав.

– Я Жан Лафит. Мы рады всем, кто приходит к нам с миром. Прошу следовать за мной.

Проплывая мимо остатков ворвавшегося и сгоревшего брига, английский капитан нахмурился, плотно сжал губы. Вместе с кораблем погиб его сын, но чувства отца не должны помешать важной миссии, возложенной на капитана Локкайера.

На берегу Жан Лафит повел парламентеров в гущу леса, где на болотах располагалась новая резиденция босса.

– Прошу вас, джентльмены, проходите в гостиную и располагайтесь с удобствами.

Англичане были поражены роскошью и богатым убранством дома среди дикой природы. Гостям предложили удобные венские кресла, хорошенькие мулатки подали изысканные французские вина, запеченных по-индейски фазанов, фрукты. После первого бокала Локкайер торжественно вручил Лафиту запечатанный конверт от командующего английскими войсками во Флориде генерала Николса.

Флорида принадлежала испанцам, но, несмотря на их протесты, англичане высадились на полуострове, превратив его в плацдарм для нападения на Соединенные Штаты с юга. Генерал Николе остро нуждался в людях, которые хорошо знали побережье и дельту Миссисипи.

Генерал предлагал братьям Лафит и их сподвижникам поступить на службу британской короне. Главе флибустьеров он обещал чин коммодора королевского флота, а после заключения победоносного мира – крупные земельные участки в штате Луизиана или Кентукки. Вместе с письмом генерала в пакете лежало обращение к жителям Луизианы, призывающее их принять участие в справедливом деле освобождения родины от американских узурпаторов. Локкайер не сомневался, что Жан Лафит примет предложение. В ставке генерала знали, что Батария объявлена американцами вне закона, а сам Пьер Лафит арестован и брошен в тюрьму.

Жан Лафит сложил бумаги обратно в пакет и задумался. Английский капитан добавил:

– Такое лестное и выгодное предложение выпадает раз в жизни, сэр. Вас ожидает блистательная карьера. В королевском флоте нет ни одного столь молодого коммодора вашего возраста! К тому же прекрасная возможность отомстить за брата.

– Мне нужно посоветоваться с моими людьми, капитан, – сказал Лафит. – Я не могу принимать такие решения единолично. Будьте через три дня у входа в бухту. К указанному сроку я надеюсь дать вам ответ.

Провожая гостей, Жан Лафит выразил сожаление по поводу гибели брига королевского флота и показал могилы английских моряков, тела которых выловили в проливе после боя. Локкайер, надеясь, что останки сына преданы земле, долго стоял над свежими холмиками с непокрытой головой.

– Вы настоящий рыцарь, сэр, – со слезами в голосе сказал англичанин, пожав руку Лафиту.

– Пустяки. Надеюсь, что больше подобных недоразумений не будет.

Вильям Клэрборн собирался ложиться спать, когда слуга робко постучал в дверь спальни губернатора.

– Извините, сэр, но вас срочно желает видеть банкир Бланк по делу государственной важности. Он говорит, что дорога каждая минута.

Клэрборн хорошо знал Бланка, члена законодательного собрания штата. Банкир не стал бы беспокоить его поздно ночью по пустякам.

– Хорошо, я приму его.

Губернатор стянул с головы ночной колпак, надел шелковый китайский халат. Слуга подмял выше серебряный канделябр, освещая дорогу хозяину.

– Что случилось, мсье Бланк?

Толстяк банкир подождал, пока слуга зажжет свечи в кабинете губернатора и закроет за собой дверь.

– Англичане сделали Жану Лафиту предложение о совместных действиях. Примет он его или нет, зависит от вас, сэр.

Бланк выложил содержимое пакета генерала Николса на стол губернатора.

– Убедитесь сами, мистер Клэрборн. Если вы не выполните просьбу Лафита, он впустит англичан в бухту Баратария и проведет их протоками прямо к Новому Орлеану.

Губернатор бегло пробежал глазами бумаги. Почувствовав слабость в ногах, сел в кресло.

– Что же он хочет?

– Освободите из тюрьмы его брата Пьера Лафита.

– Вам, Бланк, как законодателю, хорошо известно, что это не в моей власти.

– Бросьте, Клэрборн! Ради спасения в минуту опасности сложившиеся условия подминают под себя любые законы, даже самые справедливые.

Клэрборн устало прикрыл глаза.

– Что вы предлагаете?

– Мы сейчас же едем в Калабус, и вы под свою ответственность прикажете начальнику тюрьму освободить узника. Если завтра к вечеру Пьер Лафит не появится в Баратарии, его братец переметнется к англичанам, откроет перед ними ворота и приведет их к стенам города.

– А что ему помешает так поступить в случае, если я выполню это условие?