Желудок обожгло, на глазах выступили слезы.

— Совсем не похоже на мочу.

— Думаю, его пьют не ради вкуса. Все дело в ощущениях. — Гейдж сделал еще глоток, торопясь узнать, что при этом чувствуешь.

Они сидели, скрестив ноги и касаясь друг друга коленями, и передавали друг другу банку.

Желудок у Кэла словно разбух, но тошноты не было — по крайней мере, не сильная. Голова тоже разбухла, но при этом Кэл чувствовал себя каким-то отупевшим и веселым. От пива захотелось в туалет. Когда Кэл встал, все вокруг закружилось, отчего он беспомощно засмеялся и нетвердой походкой направился к дереву.

Расстегнув молнию, Кэл прицелился в дерево, которое будто убегало от него.

Когда Кэл вернулся, Фокс пытался прикурить сигарету. Мальчики передавали ее друг другу, пока неокрепший желудок Кэла не взбунтовался. Кэл отполз в сторону, и его вырвало. Потом он приполз назад, лег навзничь и закрыл глаза, желая только одного — чтобы мир перестал вращаться.

Ему казалось, что он плавает в пруду и его медленно затягивает под воду.

На поверхность Кэл вынырнул почти в сумерках.

Он сел, надеясь, что его больше не вырвет. Внутри — в голове и желудке — ощущалась какая-то пустота, но тошнить перестало. Фокс спал, привалившись к камню. Кэл на четвереньках подполз к корзине с едой. Избавляясь от вкуса пива и рвоты во рту, он с благодарностью вспомнил о матери, заставившей его взять лимонад.

Почувствовав себя увереннее, Кэл помассировал глаза под очками и увидел Гейджа, который сидел и смотрел на сложенные для костра ветки.

— Доброе утро, Салли.

Криво улыбнувшись, Кэл подошел к нему.

— Я не знаю, как поджечь эту штуку. Наверное, уже пора, но мне нужен бойскаут.

Кэл взял у Гейджа коробок спичек и с нескольких сторон поджег сухие листья, которые он подложил под ветки.

— Вот так. Ветер довольно слабый, и на поляне нечему гореть. Мы будем поддерживать огонь, а завтра утром, перед уходом, потушим.

— Ну, прямо Медведь Смоки[7]. Как ты?

— Нормально. Из меня все вышло — с рвотой.

— Не нужно мне было брать пиво.

Кэл дернул плечом и посмотрел на Фокса.

— Ничего с нами не случилось, зато теперь не нужно гадать, какое оно на вкус. Мы точно знаем — как моча.

Гейдж засмеялся.

— Мне от него не было плохо. — Он взял веточку и сунул в костер. — Я хотел узнать, что будет, и подумал, отчего бы не попробовать вместе с тобой и Фоксом. Вы мои лучшие друзья, и поэтому я могу попробовать пиво вместе с вами и посмотреть, что из этого выйдет.

— И что вышло?

— Голова разболелась. И до сих пор не прошла. Меня не вырвало, как вас, но тошнило. Я взял банку колы и выпил. После этого полегчало. Почему он столько пьет, если потом так плохо?

— Не знаю.

Гейдж уткнулся головой в колени.

— Он плакал, когда бил меня вчера вечером. Выл и плакал, обрабатывая меня ремнем. Почему людям хочется доводить себя до такого состояния?

Стараясь не потревожить раны на спине Гейджа, Кэл обнял друга за плечи. Он не знал, что ответить.

— Когда я вырасту, то сразу же уеду отсюда. Может, запишусь в армию или наймусь на какое-нибудь судно или нефтяную платформу.

Гейдж поднял голову, и глаза его блеснули. Кэл отвел взгляд — он знал, что это слезы.

— В случае чего ты всегда можешь пожить у нас.

— Возвращаться будет еще хуже. Но через несколько часов мне исполнится десять. А еще через несколько лет я стану таким же большим, как он. А может, и больше. И уже не позволю ему себя бить. — Гейдж потер лицо. — Давай разбудим Фокса. Нечего спать в такую ночь.

Фокс стонал и ворчал, потом встал и потащился к опушке, чтобы сходить в туалет, а на обратном пути захватил банку кока-колы из ручья. Мальчики выпили колу, закусив ее еще одной порцией «Литл Деббис». Наконец дошла очередь до «Пентхауса».

Кэл уже видел обнаженную грудь. В библиотеке, в журнале «Нэшнл джиографик» — нужно только знать, где искать.

Но тут все было по-другому.

— Эй, парни, вы когда-нибудь думали, как это бывает? — спросил Кэл.

— Еще бы, — в один голос ответили друзья.

— Тот, кто сделает это первым, должен обо всем рассказать остальным. О том, что чувствуешь, — продолжал Кэл. — Что ты делаешь и что она. Все. Мы должны поклясться.

Призыв к клятве был священен. Гейдж плюнул на тыльную сторону ладони и протянул руку. Фокс накрыл его руку своей, тоже плюнул себе на ладонь. Кэл последовал его примеру.

— Клянемся, — хором сказали они.

Мальчики расселись вокруг костра. На небе появились звезды, а где-то в лесной чаще кричала сова.

Долгая и трудная дорога, явление призрака, дурнота после пива — все забылось.

— Мы должны каждый год так отмечать свой день рождения, — решил Кэл. — Даже когда станем старыми. Когда нам исполнится тридцать или больше. Будем приходить сюда втроем.

— Пить пиво и рассматривать фотографии голых девушек, — прибавил Фокс. — Я предлагаю…

— Нет, — поспешно прервал его Гейдж. — Мне нельзя клясться. Я не знаю, где буду в это время, но точно не здесь. Может, вообще сюда не вернусь.

— Тогда мы приедем к тебе, если сможем. Мы всегда будем лучшими друзьями. — Ничто не сможет этого изменить, подумал Кэл и мысленно произнес клятву. Ничто не сможет. Потом посмотрел на часы. — Скоро полночь. У меня есть идея.

Он вытащил бойскаутский нож, раскрыл и сунул лезвие в огонь.

— Зачем ты это делаешь? — спросил Фокс.

— Стерилизую. Вроде очистки. — Нож так нагрелся, что Кэл отдернул руку и подул на пальцы. — Помните, Гейдж говорил о ритуале? Десять лет — круглая дата. Мы знакомы друг с другом почти всю жизнь. И родились в один день. Это делает нас… особенными. — Он с трудом подыскивал нужные слова. — Ну, не такими, как все. Мы лучшие друзья. Мы друг другу как братья.

Гейдж посмотрел на нож, потом в лицо Кэлу.

— Побратимы.

— Да.

— Круто. — Фокс с готовностью протянул руку.

— В полночь, — остановил его Кэл. — Мы должны сделать это в полночь и придумать какую-нибудь речь.

— Произнесем клятву, — предложил Гейдж. — Смешаем нашу кровь, и она как бы станет общей. Что-то вроде этого. В знак верности друг другу.

— Хорошо. Запиши, Кэл.

Кэл достал из своего рюкзака карандаш и лист бумаги.

— Запишем слова, а потом вместе их прочтем. Сделаем надрезы на запястьях и смешаем кровь. У меня есть пластырь — если понадобится.

Кэл записывал слова клятвы мягким карандашом на листе голубой линованной бумаги, зачеркивая лишнее, когда кто-то вносил поправки.

Фокс подбросил дров в костер, и пламя затрещало, освещая три хрупкие фигурки рядом с Языческим камнем.

За несколько секунд до полуночи лица мальчиков, озаряемые светом звезд и пламенем костра, стали серьезными. Гейдж кивнул, и над лесом разнеслись звонкие юные голоса, произносящие слова клятвы:

— Мы родились десять лет назад в одну и ту же ночь, в одно время, в один год. Мы браться. Здесь, у Языческого камня, мы приносим клятву верности, честности и братства. Мы смешиваем нашу кровь.

Кэл набрался храбрости и, задержав дыхание, полоснул ножом по запястью.

— Черт.

— Мы смешиваем нашу кровь. — Фокс стиснул зубы, когда Кэл провел лезвием по его руке.

— Мы смешиваем нашу кровь. — Грейдж не дрогнул, наблюдая, как сталь вспарывает кожу.

— Все за одного, один за всех.

Кэл вытянул руку, Фокс и Гейдж последовали его примеру.

— Братья по духу, братья по разуму. Братья по крови на все времена.

Пока друзья произносили слова клятвы, небо заволокло тучами, скрывшими и полную луну, и яркие точки звезд. Капли смешавшейся крови упали на землю.

Вой внезапно налетевшего ветра был похож на хриплый крик. Пламя маленького костра огненной башней взметнулось вверх. Неведомая сила, словно невидимая рука, подняла мальчиков в воздух и швырнула на землю. Вспыхнул яркий свет, будто разом взорвались тысячи звезд.

Кэл открыл, было, рот, собираясь закричать, но почувствовал, как что-то обжигающее и безжалостное проникает в него, заполняет легкие, сжимает сердце, не давая вздохнуть, причиняя невыносимую боль.