– Где ты? – позвала она. Ей пришло в голову, что враг мог убежать за эту самую серебряную дверь. – Вылезай, трус! Покажи себя!

– Я стою около тебя, – произнёс грустный голос. – Если ты не видишь меня, то только потому, что слепа. Отбрось меч – и увидишь мою протянутую руку.

– Угу, с кинжалом в ней, – презрительно бросила Китара. – Готовую убить меня, как только я разоружусь.

– Я повторяю, друг, все зло здесь только то, что пришло с тобой. Только предатель боится предательства.

Утомившись беседовать с воздухом, Китиара сделала выпад на слух, собираясь поразить невидимку в живот и намотать его кишки на лезвие. Клинок рассёк пустоту, но внезапно дикая боль пронизала её руку, словно в меч ударила молния, ладонь и пальцы вспыхнули невидимым огнём. Шатаясь, воительница перехватила меч другой рукой, едва не уронив его на пол.

– Что ты сделал со мной?! – закричала она в гневе. – Что это за проклятая магия?!

– Я не сделал ничего тебе, друг, – проговорил голос. – Боль, которую ты чувствуешь, причинила себе ты сама.

– Это какое-то заклинание! Трусливый колдунишка! Покажись и сражайся!

Китиара в ярости обрушила в воздух град ударов. Боль в руках превратилась в лесной пожар, сжигающий все на своём пути. Рукоять меча нагрелась докрасна, будто вытащенная только что из горна кузнеца; Китиара не могла её удержать. С криком она отбросила меч, прижав обожжённую руку к груди.

– Я же предупреждал тебя, друг… – Голос стал ещё печальнее. – Ты сделала первые шаги вниз… Отступись сейчас – и ты ещё сможешь избежать своей судьбы.

– Я не твой друг! – прошипела сквозь зубы Китиара, кривясь от страшной сжигающей боли. Красный вздувшийся ожог в форме рукояти меча пламенел у неё на ладони. – Хорошо, маг, я бросила меч. Позволь мне увидеть тебя!

Он стоял рядом. Не маг, как она ожидала, а рыцарь в серебряной броне. Доспехи были старыми и вышедшими из военной моды – тяжёлая броня времён Катаклизма. Шлем не имел шарнирного забрала, как сейчас, а прикрывал только подбородок и переднюю часть шеи. Под доспехами виднелся камзол белой ткани, с вышитым на нём зимородком, который нёс в одной лапе меч, в другой – розу. Сам рыцарь мерцал и был почти прозрачен.

Сердце Китиары на миг ушло в пятки. Теперь она знала, почему Иммолатус не вошёл внутрь. «Конечно, ты справишься, Китиара, только Храм охраняется мёртвыми! Никогда не верила в призраки, – произнесла она про себя, – но в драконов я раньше тоже не верила… Вот повезло, так повезло».

Она могла броситься наутёк и, вероятно, должна была так поступить, вот только ноги слишком дрожали, чтоб сделать хоть шаг. «Возьми себя в руки, Кит! – скомандовала она себе. – Это просто призрак мужчины. Он давно умер, а был Соламнийским Рыцарем. Они так перемазываются в чести за свою жизнь, что после смерти едва ли творят зло. Не думаю, что загробный мир смог изменить его…»

Китиара попробовала разглядеть глаза рыцаря, ведь они часто выдают намерения атакующего, но они были скрыты в тени шлема. Голос соламнийца был немолодой, но и не старый. С усилием улыбнувшись, воительница огляделась и заметила, куда отлетел её меч: «Я могу биться и другой рукой, если возникнет необходимость… Надо только быстро наклониться… Перекат – и оружие снова у меня…»

– Рыцарь! – выдохнула она с притворным вздохом облегчения. Будь она проклята, если позволит тому догадаться, что испугалась. – Рада тебя видеть.

Она сделала шаг ему навстречу и одновременно к лежащему мечу.

– Слушай меня, сэр рыцарь, тут надо быть осторожным! В этом месте есть большое зло…

– Действительно есть, – ответил рыцарь. Он стоял не двигаясь, спокойно и тихо. Его внимательный и настойчивый взгляд смущал Китиару.

– Хотя, возможно, и ушло на какое-то время, – продолжила та, соблазнительно улыбаясь и обжигая его глазами. Она быстро осваивалась – если бы призрак хотел навредить, он бы это уже сделал. – Наверное, ты его спугнул, но оно вернётся. Когда зло вернётся, мы вместе встретим его, я и ты, только мне нужен мой меч… Тогда я буду сражаться рядом…

– Я буду биться вместе с тобой, – просто произнёс рыцарь, – но меч тебе не нужен.

– Проклятье! Ты… – Китиара быстро захлопнула рот, чтобы не дать сорваться опрометчивым словам. Ей надо было отвлечь духа на несколько секунд, чтоб завладеть мечом. – А что ты делаешь здесь, сэр рыцарь? – снова улыбнувшись, спросила она. – Я удивлена, что ты в этот час не на стенах, не защищаешь город от захватчиков…

– Каждый из нас призван, чтобы бороться с Тьмой своим способом. Храм Паладайна – это мои стены, – торжественно ответил рыцарь. – Я здесь стою уже двести лет и не оставлю их.

– Двести лет! – Китиара пробовала рассмеяться, но закашлялась, когда смех застрял у неё в горле. – Это, наверное, долго в таком пустынном месте. Или кто-то помогает тебе?

– Никто не оказывает помощи моему дозору, – тихо ответил рыцарь. – Я всегда один.

– Я так понимаю, ты обречён на наказание, – довольно произнесла Китиара, радуясь, что в Храме только один призрак. – А как твоё имя, сэр рыцарь? Возможно, я знаю твой род, мой отец… – Она собиралась сказать, что её отец был Рыцарем Соламнии, но передумала. Была вероятность того, что рыцарь может не только знать её отца, но и его печальную историю. – Мои предки жили в Соламнии, – исправилась она.

– Я Найджел Динсмур, – произнёс рыцарь.

– Китиара Ут-Матар. – Она протянула руку и, не глядя, потянулась за лежащим мечом. Пальцы упёрлись в пустой пол, клинка не было. Потрясённая, она уставилась на то место, где только что лежало её оружие. Несколько раз проведя ладонью по пыльной плите, Китиара поняла, как глупо и нелепо выглядит со стороны. – Где моё оружие? – вскочила она на ноги. – Что ты с ним сделал? Я отдала за него неплохие деньги! Верни его немедленно!

– Твой меч в безопасности, – проговорил призрачный Динсмур. – Когда ты выйдешь из Храма, найдёшь его рядом…

– Да ведь любой воришка уже сто раз украдёт его! – Китиара растеряла весь страх от гнева.

– Ни один вор не коснётся его, я обещаю, – проговорил сэр Найджел. – Там же ты найдёшь и свой нож, который был спрятан в сапоге.