– Но с возрастом, с мужем или без него, женщина приобретает уважение племени. – И Веллингтон подмигнул мне.

– А можно мне переехать туда? – угрюмо осведомилась я.

– Не уверен, что вам понравится, как у нас пахнут стены, – засмеялся Веллингтон.

Мне удалось подловить в дальнем углу папу; я прошептала:

– Как дела?

– Ты знаешь, неплохо; он, кажется, славный парень. А мы можем взять с собой напитки?

Второе действие превратилось в кошмар. Происходившее на сцене жуткое веселье расплывалось у меня перед глазами, а в мозгах возник ужасный эффект снежного кома и образы Ребекки, Гари, вибраторов и ночных рубашек, закрутившиеся у меня в голове, становились все более трагическими. К счастью, шумная толпа – все вываливались из фойе и кричали, видимо от восторга, – мешала разговору до тех пор, пока мы все не загрузились в «рейндж ровер» Джеффри и Юны. Сама она сидела за рулем, Джеффри – на переднем сиденье, папа, весело хихикая, устроился у нас в ногах, а я оказалась зажатой на заднем сиденье, между мамой и Веллингтоном. И тут случилось нечто потрясающее, невероятное: мама водрузила на нос огромные очки в золотой оправе.

– Не знала, что ты носишь очки, – поразилась я этому нехарактерному для неё шагу к признанию процесса старения.

– Я не ношу очки! – весело откликнулась мама. – Обрати внимание на тот знак перехода, Юна.

– Но ты же в них! – настаивала я.

– Нет-нет-нет! Надеваю, только когда веду машину.

– Но ты не ведёшь машину.

– Нет, ведёт, – уныло хмыкнул папа. Мама как раз кричала:

– Смотри на того полицейского, Юна! Он регулирует!

– Это не Марк там? – вдруг проговорила Юна. – А я думала, он работает.

– Где? – тут же отреагировала мама.

– Вон там, – показала Юна. – Да, кстати, я говорила тебе, что Оливия и Роджер уехали в Гималаи? Наверно, везде уже валяется туалетная бумага – по всему Эвересту.

Перевожу взгляд туда, куда направлен палец Юны: Марк, в темно-синем пальто и белоснежной полурасстёгнутой рубашке, вылезает из такси. Как при замедленной съёмке выплывает следующий кадр: с заднего сиденья машины выпархивает женщина – высокая, стройная, длинные светлые волосы – и хохочет ему прямо в лицо. Ребекка…

Уровень невыносимости пыток, развернувшихся в «рейндж ровере», оказался невероятен – мама и Юна исполняются негодованием от моего имени:

– Ну-у, я считаю – это просто отвратительно! С другой женщиной, в пятницу вечером, а ведь сказал, что работает! У меня прямо руки чешутся позвонить Элейн и потребовать объяснений!

Пьяный Джеффри подвывает:

– Испаряются! Тю-тю-у-у!

А папа пытается всех успокоить. Молчим только мы с Веллингтоном. Не произнеся ни единого слова он берёт меня за руку и держит – спокойно и крепко.

Когда подъехали к моему дому, Веллингтон вылез из машины, чтобы выпустить меня, под журчащую беседу:

– Что ж! Кажется, первая жена от него ушла?

– Точно, нет дыма без огня.

– В темноте камень можно принять за быка, – шепнул Веллингтон. – При свете всё становится на свои места.

– Спасибо, – растроганно поблагодарила я и поковыляла домой, ломая голову над тем, можно ли превратить Ребекку в быка и зажарить на костре так, чтобы не слишком надымить и не потревожить Скотланд-Ярд.

1 марта, суббота

22.00. Дома. Очень чёрный день. Джуд, Шез и я предприняли чрезвычайный поход по магазинам, а затем все вместе приехали ко мне подготовиться к вечеринке в городе, которую подруги придумали, чтобы я как-то развеялась. К 20.00 мы уже порядком приняли.

– Марк Дарси – голубой! – объявила Джуд.

– Конечно, голубой! – прорычала Шеззер, готовя очередные порции «Кровавых Мери».

– Вы правда так думаете? – оживилась я, почувствовав облегчение при этой ужасной, но всё же успокаивающей мысли.

– Ну ты же застала парня в его постели! – убеждала меня Шез.

– Ну кто ещё куда-нибудь пойдет с такой уродливой дылдой, как Ребекка, без всяких понятий о женской дружбе, без груди и задницы, – только виртуальный мужчина, подключилась Джуд.

– Бридж, – заметила Шез, глядя на меня снизу вверх пьяными глазами, – господи, ты знаешь что? Если посмотреть на тебя под таким углом, у тебя настоящий двойной подбородок.

– Спасибо, – сухо поблагодарила я, наливая себе очередной стакан вина, и включила запись автоответчика.

Джуд и Шез заткнули уши ладонями.

«Привет, Бриджит! Это Марк. Ты не отвечаешь на мои звонки. Я думаю, что бы ни… на самом деле… Мы… по крайней мере мне так казалось… – я обязан быть тебе другом, поэтому надеюсь, ты… мы… О боже, ладно, позвони мне как-нибудь поскорее. Если хочешь».

– По-моему, он совершенно обнаглел, – проворчала Джуд. – Как будто он тут ни при чём, когда удирает с Ребеккой. Теперь тебе непременно надо устраниться. Слушайте, мы идем на вечеринку или нет?

– Р-р-р… Штоон, чрт взьми, о себе думает?.. – выговаривала Шез.

– Он тебе обязан! Скжжи ему: «Милый, мне в жизни не нужнникто только птому, што он мне обязан».

В этот момент зазвонил телефон.

– Привет!

Марк! В сердце мне очень некстати хлынула мощная волна любви.

– Привет! – с готовностью отозвалась я и обернулась к подругам, беззвучно прошептав: – Это он!

– Ты слышала своё сообщение? То есть моё сообщение? – спросил Марк.

Шеззер дёргала меня за ногу, бешено шепча:

– Скажи ему, давай!..

– Да, – высокомерно ответила я. – Но я его прослушала через несколько минут после того, как увидела, что ты выходишь из такси с Ребеккой – вечером, в одиннадцать часов, – и не была особо расположена к шуткам.

Шез взмахнула в воздухе кулаком с беззвучным криком: «Йес-с-с!», а Джуд зажала ей рот ладонью, показала мне оба больших пальца и потянулась за шардонне.

На том конце провода повисла тишина.

– Бридж, почему ты всегда так спешишь делать выводы?

Повременила с ответом.

– Он говорит, что я спешу делать выводы, – зашептала я, зажав трубку рукой.

Разъярённая Шез нанесла в воздухе удар по воображаемой цели.

– Спешу делать выводы? – говорю я Марку. – Ребекка вот уже месяц разыгрывает для тебя целый спектакль, ты бросаешь меня за то, чего я не совершала, и следующее, что я вижу, – ты выходишь из такси с Ребеккой…

– Но я не виноват, я могу объяснить, и прямо перед этим я звонил тебе.

– Да – сказать, что обязан быть мне другом.

– Но…

– Давай! – шепнула Шеззер. Делаю глубокий вдох.

– Ты мне обязан? Милый…

Джуд с Шеззер в экстазе заключили друг друга в объятия.

– Милый, я почти вылитая Линда Фьорентино в «Последнем соблазне». – Мне в жизни не нужен кто-то только потому, что он обязан, – уверенно продолжала я. – У меня самые лучшие, самые понимающие, мудрые, остроумные, заботливые, надёжные друзья в мире. И если бы мне пришлось быть твоим другом после того, как ты так со мной обошёлся…

– Но… как? – В голосе Марка слышалась боль.

– И я всё равно осталась бы твоим другом… – Я начинала путаться.

– Давай-давай! – подбодрила меня Шез.

– …Тебе бы по-настоящему повезло.

– Хорошо, ты достаточно сказала, – отозвался Марк. – Если не хочешь, чтобы я всё объяснил, не стану донимать тебя звонками. До свидания, Бриджит.

Ошеломлённо кладу трубку и оглядываюсь на подруг. Шерон лежит на ковре, победно размахивая сигаретой, а Джуд глотает шардонне прямо из бутылки. Внезапно у меня появляется кошмарное чувство, что я совершила ужаснейшую ошибку…

Через десять минут раздался звонок в дверь; бегу к домофону.

– Можно войти? – слышится приглушённый мужской голос. Марк!

– Конечно! – с облегчением киваю и поворачиваюсь к Джуд и Шез. – Не обидитесь, если я попрошу вас… это… посидеть в спальне?

Они уже сердито поднимались с пола, когда дверь открылась, только за ней оказался не Марк, а Том.

– Бриджит! Ты так похудела! – воскликнул он. – О боже! – и плюхнулся за кухонный стол. – О боже! Жизнь – дерьмо, жизнь – сказка, придуманная циничным…