Он, конечно же, мечтал захватить богатую Англию, но война с Харальдом Суровым обессилила Данию. Свейн наотрез отказался от заманчивого предложения. Он не мог воевать в Англии, имея у себя под боком Норвегию с ее Харальдом Суровым, которого называли еще и Смелым и который, казалось, рожден был для военных авантюр, для войны. Страна фьордов зависала с севера над Данией огромной скалой, готовой в любую минуту обрушиться на южного соседа.

Получив от конунга Дании еще несколько кораблей, Тости отправился дальше на север.

Харальд встретил его сдержанно. Бывшего графа Нортумбрии это смутило: неужели и конунг Норвегии откажется воевать с Гарольдом?! Может быть, поэтому Тости начал разговор с лести:

– Все знают, что ты, Харальд, самый опытный полководец в Европе…

– Что ты хочешь? – перебил его конунг, догадываясь о цели, которую ставил перед собой Тости.

– Стоит тебе захотеть, и Англия будет у твоих ног, – молвил гость, удивляясь самому же себе: робко звучал голос его, непривыкшего просить, играть.

– Что хочешь ты? – повторил вопрос норвег, уже все для себя решив: он покорит Англию, поставит в ней ярлом этого подобострастного человека, а, может быть, пошлет его воевать в Данию.

– Я хочу вернуть себе Нортумбрию, – осмелел Тости, и эта перемена понравилась конунгу, он не любил заискивающих, мягкотелых – ненадежных, продажных людей.

– Ты ее получишь, – пообещал Харальд и добавил, поражая гостя немногословием: – Мы покорим твою страну, не волнуйся.

Если бы Тости освободился от нахлынувших на него радостных чувств, то его покоробила бы почти нескрываемая издевка в голосе конунга, издевка, брошенная как бы нехотя – так говорили женщины в императорском дворце в Константинополе с теми, кто был явно слабее, ниже их. Но брат английского короля, человек, вполне способный постоять за себя и не раз доказывающий это, думал сейчас о другом: он добился своего, нашел могучего союзника, он отомстит всем, кто нанес ему страшную обиду. Тости, недалекий человек, не думал о последствиях этого опасного для Англии союза…

– Ты не пожалеешь об этом. Поход будет удачным.

– Я не пожалею, – сказал гость, официальная часть была закончена, пора настала пировать.

Пришла весна. Тости получил от Харальда еще несколько кораблей, собрал вполне боеспособную, хотя и небольшую армию, с которой он мог и обязан был начать боевые действия против Гарольда, своего брата. Конечно же, лучше было бы ворваться на остров всем разом: Вильгельму с юга, Свейну – с востока, Харальду с северо-востока, Тости – вместе с ним. Гарольд не смог бы оказать сопротивление. Эта ясная, никем не опровергаемая мысль не давала покоя брату английского короля. Эта, чисто умозрительная, идея не могла осуществиться никогда. Даже недалекий Тости понимал это.

Действительность была совсем другой. Вильгельм, Свейн и Харальд предоставили Тости возможность самому решить «семейный спор». Он не мог, имея хорошее войско и «огромную поддержку внутри страны», не начать боевые действия. Повелители Нормандии, Дании и Норвегии предоставили ему возможность провести своего рода разведку боем, и как только море освободилось ото льда, Тости отплыл со всеми своими кораблями курсом на запад.

В это время над небом Альбиона зависла огромная комета. Редко посещают Землю эти гостьи, страшные на вид, несущие людям грозные испытания.

Огненная голова кометы подлетела совсем близко к Темзе, хотя нырнуть в воду спокойной реки не решилась. Люди в ужасе смотрели на нежданного пришельца, свет от которого окрасил Темзу зловеще-кровавым цветом, на три длинных ее хвоста и боялись подумать о том, что будет с ними, с миром, если небесная странница решится искупаться в прохладной Темзе. Семь дней обитатели острова смотрели на зловеще жиреющее небесное тело, на тяжелые три хвоста, молили Бога, чтобы Он отговорил комету купаться в Темзе. В самом деле, не такая уж она большая река, чтобы плескаться в ней в удовольствие, в усладу! Молили люди Бога целых семь дней, а в это время Тости уже плыл к Нортумбрии, Харальд Суровый (Смелый, Решительный) собирал крупное войско, дюк Нормандии строил корабли, вел дипломатические переговоры со своими феодалами, с французами, с воинами Бретани.

Три хвоста-луча словно подпитывали голову кометы, подзаряжали ее энергией действия, а, может быть, энергией взрыва. Люди, предчувствуя опасность, забыли про дела. Не хотелось ничего делать, страх сковывал волю: вдруг комета грохнется на землю?! Семь ночей прошло тревожных. Семь дней. Комета нагляделась на мир земной, расхотела купаться в Темзе, и – может быть, Бога послушалась, людей пожалела – вдруг стала удаляться, мельчать на глазах. Улетела комета в звездные дали пугать своим хвостато-лохматым видом других обитателей Вселенной. Где-то далеко-далеко от Земли она, устав бродить по миру, взорвалась вместе со своими тремя хвостами, но здесь, в долине Темзы и других рек Альбиона, этого не знали. Да и не так быстро произошло несчастье с небесной странницей – сотни, а то и тысячи поколений людей сменилось на Земле. Сотни и тысячи столетий улетели безвозвратно в никуда.

Люди этого не знали, не узнали. Они смотрели на мельчавшую комету и радовались, хотя именно в этот момент Вильгельм… впрочем, о дюке говорить еще рано – еще комета не оторвалась от «земного притяжения», еще багряные отсветы ее лежали, слабо подрагивая, в водах Темзы, и Гарольд в тревоге смотрел на Лондон, обдумывая незавидное свое положение.

Три врага готовились к войне против Англии. Первым рванулся в бой Тости. Самый слабый враг, но – брат родной. Он разграбил остров Уайт, прошелся по Гемпшайрским берегам.

Если бы в XI веке в Англии или близлежащих странах появился верный последователь и поклонник знаменитого грека Феофраста, и попытался бы определить одной фразой, одним словом характер Тости сына Годвина, то вряд ли ему удалось бы найти слово, более подходящее, более точно характеризующее внутренний облик этого человека, чем слово «недалекий». Да и Феофраст, и другие знатоки человеческих душ, человеческих нравов и характеров могут обидеться, услышав это слово, это определение. Недалекий… скорее свойство ума, но не души, а именно она является невидимым, но существующим каркасом внутреннего мира, который во взаимодействии с миром внешним и называется характером. Но, что бы не говорили знатоки «феофрастовой науки», а лучшего слова, определяющего характер и действия Тости, найти невозможно. Он был прежде всего человеком недалеким, что и явилось главной причиной всех его личных бед.

Гарольд, король Англии, был дальновиднее ровно настолько, чтобы стать королем огромного государства, одержать несколько прекрасных побед, дипломатических и военных, приобрести известность и авторитет среди соотечественников. Тости не понимал в силу своего главного внутреннего качества разницу между собой и венценосным братом. Он ринулся в бой, уверенный, что получит поддержку верных – так казалось Тости! – нортумбрийцев. Но Гарольд, тонкий политик, за несколько месяцев сумел привлечь на свою сторону, поладить, а в худшем случае нейтрализовать многих людей во всех уголках Англии. Узнав о разбое Тости, он предупредил Нортумбрийцев об опасности, те вовремя выступили на охрану границ. Моркар, граф Нортумбрии, дал отпор Тости. Тот рванулся было в Шотландию, но Гарольд поработал и там: Малькольм наотрез отказался от предложенного Тости союза. Неудачник, потеряв много кораблей, взял курс к Оркнейским островам. Бесславно закончился его поход против брата Гарольда.

Получив прекрасный урок, Тости уже тогда мог понять, что позиции брата в Англии окрепли и справиться с ним можно лишь ценой больших потерь, в первую очередь, самих англичан. Не думая об этом, недалекий Тости высадился на берег одного из Оркнейских островов, стал приводить в порядок остатки войска (многие люди покинули его!) и ждать Харальда. Дни тянулись медленно. Конунг Норвегии готовился к броску на Альбион очень тщательно – как никогда в жизни.