– Что будем делать теперь? – спросил Алекс с нотками нетерпеливого любопытства в голосе.

– Ничего, – ответила Ханна.

– Совсем ничего? – засомневался Алекс. Она не удержалась от смешка, хотя все внутри у нее сжалось от мрачного предчувствия.

– Вот именно, Алекс. Совсем ничего. Я понимаю, что бездействие противоречит вашей беспокойной натуре, но все-таки постарайтесь.

Алекс послушался и попытался сконцентрировать внимание на чем-нибудь отвлеченном, но его попытки сводились к нулю, стоило ему посмотреть на Ханну. Она выглядела чертовски привлекательно и сидела так близко, что начисто вытесняла из его мыслей последние добрые намерения. Алекс впервые видел женщину, которая всем своим существом притягивала солнечный свет. Большинство его знакомых дам прятались от солнца, которое высвечивало морщинки и изъяны внешности, а Ханна становилась еще прекраснее в лучах не менее яркого, чем блеск бриллиантовых ожерелий, солнечного света. Она подставляла лицо солнцу с той же радостью, с какой остальные искали ласки возлюбленного. Алекс не нашел во внешности Ханны ни единого изъяна. Завороженный гладкостью ее кожи и чистотой зеленых глаз, он подумал, что Ханна совсем не похожа на женщин, которых ему доводилось встречать ранее. Какой ключ он должен подобрать к замку ее сердца, в котором – Алекс чувствовал – за напускной холодностью бушевали страсти?

Усилием воли он подавил импульсивный порыв коснуться блестящей копны волос Ханны, зарыться в их шелковистые пряди, вдохнуть их нежное благоухание. Почувствовав ее настороженное состояние, он понял: если поторопить события, он окончательно отпугнет ее.

– Правда, сегодня замечательный день? – мягко нарушила Ханна повисшую между ними тишину.

Алекс пожал плечами, впервые заметив, как в солнечном свете изменился мир. Цвета стали сочнее и ярче, формы – совершеннее и четче.

– Вообще-то я редко бываю на воздухе, – признался он. – Случается, конечно, партия в теннис или уик-энд на яхте… – Алекс грустно улыбнулся. – И даже тогда терзаюсь вопросом: скоро ли я смогу вернуться к работе?

– Вы настолько увлечены своей работой? – Ханна подтянула колени к груди и обхватила их руками.

– Еще как! – без промедления ответил Алекс и, откинувшись на спину, устремил взгляд в синие небеса. – В работе заключается смысл моей жизни. – Слова почему-то прозвучали пусто и бессмысленно, хотя Алекс всегда гордился своей работой. – Я люблю свою работу! – воскликнул он с большим энтузиазмом, желая напрочь устранить ощущение неуверенности от предыдущего заявления. – Работа подстегивает меня, дает мне силы…

– Расскажите об этом, – ненавязчиво попросила Ханна. Она не знала причины просьбы: то ли действительно хотела побольше узнать о работе Алекса, то ли хотела подольше понаслаждаться звучанием его голоса. Глубокий баритон Алекса заставлял дрожать ее нервы, и у нее замирало сердце, словно при звуке барабанной дроби на торжественном параде. – Сейчас я веду переговоры о покупке компании «Уайлдинг Электроникс». Она принадлежит Максу Уайлдингу – упрямому дубоголовому идиоту. – Алекс сел и заговорил с невиданным воодушевлением: – Благодаря его наполеоновским планам компания чересчур разрослась и стала ему чересчур дорого обходиться. Теперь она находится на грани финансового краха. Максу пришлось смириться с единственно верным решением: продать компанию. И я твердо намерен купить ее.

– Почему? – Короткий вопрос озадачил Алекса. – Зачем вам чересчур разросшаяся компания, да еще с денежными затруднениями? – спросила Ханна. – Разве вам не придется вложить в нее много сил, времени и денег, чтобы вернуть ей доходность?

– Придется, но это будет надежное капиталовложение. В конечном счете мне воздастся сторицей за труды.

– Вам что, необходимы дополнительные капиталовложения?

– Вообще-то нет. – Алекс запустил руку в волосы и попробовал подыскать слова, которые помогли бы доходчиво объяснить Ханне, зачем ему понадобилась компания. Самое смешное, что он не мог объяснить это даже самому себе. В конце концов, Алекс ляпнул наобум: – Просто хочу купить компанию, и все. – Объяснение получилось похожим на каприз избалованного ребенка, и на высоких скулах Алекса выступил румянец. – Вы-то ведь тоже любите свою работу? – спросил он, словно оправдываясь.

– Люблю, но смысл моей жизни в отличие от вашего заключается не только в ней, – твердо ответила Ханна.

– Вы против честолюбия? – Алекс придвинулся ближе. Создавалось впечатление, что упорством и рвением он хочет доказать Ханне преимущество своей точки зрения на положение работы в жизни человека.

– Совсем нет, – немедленно ответила она, – но я убеждена, что во всем нужно соблюдать меру. У вас, похоже, чувство меры отсутствует. Вы не понимаете, что на работе свет клином не сошелся, что тем самым вы лишаете себя других, не меньших радостей.

– Потому-то я и сижу сейчас подле вас. – Алекс придвинулся почти вплотную к ней и пробежал пальцем по всей длине ее руки – от тонкого запястья до загорелого плеча. – Вы поможете мне вернуть чувство меры и покажете, какие многочисленные интересные занятия существуют помимо работы.

Глаза Ханны потемнели. Их природный цвет морской волны изменился до ярко-изумрудного. Господи, как он хотел ее… Как страстно желал опустить ее на покрывало и заняться с ней любовью при молчаливом свидетельстве солнца и неба. Какое, должно быть, блаженство – ощущать ее ритмичные движения и читать в ее глазах послания страсти…

– Лягте на спину, – неожиданно сказала Ханна и отодвинулась.

– Что?

– Лягте на спину, как лежали недавно, – повторила она и проследила, как Алекс выполняет ее указание. Потом тоже вытянулась на покрывале и предусмотрительно отодвинулась на некоторое расстояние, чтобы исключить всякую возможность соприкосновения с его телом. – Вы когда-нибудь смотрели, как плывут по небу облака, пытаясь отгадать, какую форму они принимают?

– Что-то не припоминаю, – сухо ответил Алекс. Сама идея такого занятия казалась ему крайне бессмысленной.

– Попробуйте заняться этим сейчас. Посмотрите, какие интересные формы вещей и животных принимают облака – Ханна уставилась в небеса, но ее мысли были далеки от изучения белоснежной гряды облаков, которые величаво плыли по голубой равнине в вышине. Она целиком была погружена в размышления об Алексе. Когда он случайно задел ее руку, все существо Ханны затрепетало в ожидании. Она остро ощущала близость его тела, которое излучало превосходящий солнечное тепло жар.

Признания Алекса закрепили уверенность Ханны в том, что у них нет ничего общего. За годы замужества она утратила наивное отношение к жизни. В ее сердце до сих пор оставался горький осадок, и все-таки Ханна не могла отрицать: между ними протянулись какие-то тончайшие ниточки, зародилось нечто, притягивающее их друг к другу помимо их воли.

Она с трудом выбросила из головы подобного рода мысли и посмотрела на проплывающие в небесах облака.

– Я вижу слона на велосипеде, – сказала она, любуясь формами огромного белоснежного облака. – А вы?

Алекс приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Ханну. Уголки его губ приподнялись в улыбке.

– Пытаетесь применить свои психологические штучки? Собираетесь проанализировать и перевернуть с ног на голову все, что бы я ни увидел?

– Что-что? – засмеялась Ханна, подмечая золотистые вкрапления солнечных бликов в его густых темных волосах.

– Если я увижу женщину у колыбели, вы произведете небольшое фрейдовское расследование и заявите, что мать недостаточно долго кормила меня грудью, да?

Ханна рассмеялась.

– Бог с вами! Разглядывание облаков не имеет ничего общего с психоанализом. Просто так приятно проводить время.

– Прекрасно. Тогда мне можно безбоязненно признаться, что вон то облако напоминает мне долларовый значок, а то похоже на столбик золотых монет. – Ханна подозрительно поглядела на Алекса: не дурачит ли он ее? Судя по вспыхивающим в его глазах озорным искоркам – дурачит. – Что, это вы ожидали от меня услышать?