Кожа беспокоила её, приходилось идти на разные хитрости, чтобы никто не заметил, что она наполовину мертва. Увы, отобранной крови было слишком мало, они не могли согреть её, вернуть румянец, заставить сердце биться ровно.

И дышала Элоиз не так, как положено: гораздо реже. Приходилось постоянно напоминать себе об этом и делать абсолютно ненужные и бесполезные вздохи — лишь бы двигалась грудная клетка.

Зато Элоиз была магом. Не тупым зомби, а настоящим обладателем тёмного знака. Увы, он ни был так ярок, но она делала всё, чтобы развить дар. Тайно, по ночам, потому что днём Элоиз изображала добропорядочную девушку благородного происхождения. Через секретный ход выбиралась из дома, встречалась с местной ведьмой, которая за деньги доставала книги. Потом ведьму убили: Элоиз позаботилась о том, чтобы никто не раскрыл её тайну.

Лэрзен ошибся, назвав виновницу своих бед полукровкой, — она была приёмной дочерью Айбвигилей, подкидышем, таким же, как Стьеф. Только ей повезло больше, чем Стьефу: спасая малышку, родители успели замаскировать знак на предплечье.

Айбвигили вырастили её, как родную, благо у брата баронета не было детей. Их ему заменила маленькая Элоиз. Ей даже нашли мужа, с которым она прожила пять лет. Потом супруг стал мешать планам Элоиз, и она задумала его отравить. Увы, подвела случайность — неуклюжесть служанки, по вине которой отрава без цвета и запаха досталась Элоиз.

К счастью, ещё до этого прискорбного события она успела договориться с любовником о помощи в проведении обряда «бродячей души». Ей стоило большого труда замедлить действие яда, но, увы, вытравить его из организма не удалось.

Но Элоиз не жалела — тело осталось молодым и привлекательным.

И она обрела силу. Смерть сделала её могущественной, позволив душе не прибывать в забытьи до воскрешения, а совершенствоваться в познаниях. И своей едва теплящейся жизнью немного приостановить процесс разложения тканей.

Ритуал с кровью ребёнка сразу по восстание из мёртвых помог нарастить кожу, хотя и не вернуть человеческий вид. Крестьянская семья, полная сил и здоровья, превратило её в то, чем она была сейчас. Ещё совсем чуть-чуть — и влияние грани исчезнет, но связь с ней останется, поможет советом и новыми возможностями.

Лэрзен был прав: Элоиз знала, что когда-то её алчные родственники позовут некроманта. Деньги старого судьи не дадут им покоя. Сами они их не найдут — именно Элоиз посоветовала деду место, где спрятать клад. Он почему-то доверял ей, в отличие от кровных родственников. Наивный баронет, не разглядевший у себя под носом тёмную!

Ей нужен был толчок, чужая магия, запустившая бы сложный механизм её собственной игры. Уже через час после ухода Лэрзена с кладбища Элоиз выбралась из гроба, разминая ставшие чужими суставы.

Нечаянно пробудившему её некроманту она уготовила незавидную участь — ответчика за то, что возвращало её к жизни. Сама Элоиз должна быть чиста, чтобы осуществить честолюбивые планы. Лендлорд не женится на тёмной колдунье, а без этого она никогда не доберётся до власти.

К сожалению, Элоиз Айбвигиль не вольна была распоряжаться своей жизнью, вынужденная играть роль примерной дочери. Но для нынешней Элоиз не существовало преград и обязательств.

У неё были деньги (тайником обзавёлся не только её дед) и задумка замечательного спектакля для лендлорда. Он клюнет, она хорошая актриса, иначе бы не была в своё время с почестями похоронена на семейном кладбище. Рядом с отцом, как и просила в завещании, вызвав шёпот неодобрения среди родных супруга. Впрочем, он не был столь же знатен, как Айбвигили, поэтому скандал удалось замять. Да и сам вдовец предпочёл упокоиться рядом со своей второй женой.

Элоиз удалось выследить посмевшего встать у неё на пути некроманта. Увы, его не схватили, не казнили за невинно пролитую кровь, поэтому приходилось действовать самой.

Дети, беспечно шедшие по дороге, чьи они?

Элоиз чувствовала тёмную суть, да и магический огонёк лучше любых знаков свидетельствовал о том, что они не простые мальчишки.

«Здесь всего один маг, тёмный маг, — мысленно усмехнулась она, прибавив шагу, — и, значит, дети его. Сама судьба послала их мне прямо в руки. Если я сейчас совершу обряд над двумя маленькими колдунами, то обрету бессмертие и неувядающее полноценное человеческое тело. Благодарю за столь щедрый подарок, собрат! Пусть Тьхери поможет тебе быстро умереть в руках палача».

Неслышно достав ритуальный кинжал и нагнетая силу, которая должна была слиться в сладкую песню колдовства, Элоиз с быстротой вампира, дарованной двойственностью сути, переместилась на четверть мили вперёд, чтобы преградить дорогу беспечным детям.

Элькасир вздрогнул, инстинктивно оттолкнув брата за спину, когда перед ним возникла человеческая фигура. Рука сама собой потянулась к подаренному отцом медальону, пропитанному охранной магией. Хоть перед ним на первый взгляд была лишь женщина, напоминавшая русалку — у неё оказались такие же необыкновенные, светящиеся лунным светом волосы, но амулет нагрелся, сигнализируя об опасности.

Вся взрослость мальчика мигом улетучилась, липкий страх начал подниматься из глубин души, но тёмная суть давила его, не позволяя парализовать сознание.

Элькасир направил огонёк к лицу незнакомки, одновременно начиная плести охранное заклинание, используя магию медальона. Его должно было хватить и на него, и на брата, если, разумеется, перед ними нечисть. Элькасиру и в голову не приходило, что так близко от дома мог оказаться кто-то ещё. Увы, видеть и чувствовать суть он пока не умел.

— Доброй ночи, мальчики. Гуляете?

Элоиз дыханием отогнала от лица магический огонёк: не хотелось, чтобы дети заметили нездоровый цвет и дефекты кожи, так выигрышно скрытые пудрой и правильным освещением.

Но Элькасир заметил: как всякий тёмный, он отличался наблюдательностью. Нахохлившись, словно зверёныш, он попятился, подталкивая Самарэна. Доступная сила сконцентрировалась в кончиках пальцев, чтобы обрести пользу единственного доступного атакующего заклинания — «оков боли». К сожалению, его действие было кратковременным, и получалось оно далеко не всегда: отец научил всего пару месяцев назад.

— Как, вы уже уходите?

Элоиз приторно улыбалась.

— К сожалению, мы торопимся. Доброй ночи!

Полуживая магичка мысленно похвалила мальчика: боится, но голос не дрожит. И держит себя в руках, с достоинством. Понял ведь, что она не безобидная прохожая.

Не став тянуть, Элоиз потянулась к Элькасиру, намереваясь парализовать касанием, но мальчик увернулся и с поразительной ловкостью вонзил в её руку нож, провернув его вокруг своей оси.

— Ах ты, маленький гадёныш! — зашипела Элоиз.

Из сквозной раны стекло немного крови — вовсе не столько, сколько полагалось. И она очень быстро свернулась, запеклась, красноречиво свидетельствуя против владелицы.

— Рэн, это умертвие! — скривился Элькасир, не теряя времени, награждая взбешённую Элоиз «оковами боли».

Магичка завизжала, сжимая бескровные губы, осела на землю, вытравливая из себя боль. На это ей потребовалась всего пара минут. Когда она выпрямилась, детей рядом уже не было — они бежали к дому. Со всех ног, так быстро, как могли.

Элоиз легко выставила перед ними силок и, усмехаясь, неторопливо зашагала к отчаянно бившимся в паутине колдовства мальчишкам. Она решила, что обойдётся без колдовского дурмана, просто туго спеленает их невидимыми нитями и по очереди выпустит кровь, которая теплом жизни и силы вольётся в неё.

— Ты первый, дружок. Как старший. Передай папочке спасибо на том свете: для своего возраста ты очень развит. Любишь тёмные обряды, малыш? Сейчас поучаствуешь.

Элоиз схватила Элькасира за шиворот и с, казалось, несовместимой с внешностью хрупкой девушки силой повалила на землю.